Самозванцы - Дмитрий Шидловский

— Погодите, друзья, погодите, — подал голос Алексеев. — А мне-то что в вашем семнадцатом веке делать? Я же специалист по высокочастотным радиопередающим устройствам! Я со скуки в этой вашей годуновской Москве загнусь. Мне еще исследовать и исследовать природу открытого нами явления. Но для этого нужны соответствующие условия. Да и аппарат для перехода по мирам может работать автономно не более шести часов. А потом подзарядка нужна. Где я в семнадцатом веке источник питания найду? Или вы решили навсегда остаться в Средних веках? Не раскаетесь ли?

— Успокойтесь, Виталий Петрович, — остановил его Басов. — Условия для работы я вам создам. Терять возможность для перехода по мирам действительно бы не хотелось. Смех смехом, а элементарный аспирин или антибиотик время от времени любому может понадобиться. Нет смысла загибаться от дурной средневековой болезни.

— Это в Москве Бориса Годунова вы мне условия создавать вознамерились? — не унимался Алексеев.

— В Ченстохове Сигизмунда Третьего, — поправил его Басов.

— Игорь, так ты в свою Польшу возвращаться решил? — удивился Крапивин.

— Пока я решил помочь Сергею найти семью. Там, заметь, уже месяца четыре прошло с того момента как он пропал. Мало ли что могло случится.

— Правильно, — Чигирев вскочил на ноги. — Давайте скорее возвращаться в ту Москву.

— Давайте, — безразлично пожал плечами Басов.

ГЛАВА 18

Разборки в средневековом стиле

Внешне лес за «окном» ничем не отличался от леса, в котором стояли беглецы. Те же березки с молодой листвой, та же мягкая зеленая трава, тот же льющийся с безоблачного неба мягкий солнечный свет.

— Мы же вроде из ранней весны уходили, — заметил удивленный Крапивин.

Алексеев склонился над монитором.

— Параметры введены точно. Канал четыре. Это должен быть март тысяча шестьсот второго года. В крайнем случае апрель.

— Не похоже что-то на апрель, — заметил Басов.

— Что будем делать? — спросил Чигирев.

— Идти, — спокойно ответил Басов. — Как я понимаю, если канал открыт в определенный момент времени, то в более ранние события нам уже не попасть.

— Совершенно верно, — подтвердил Алексеев.

Беглецы переглянулись и двинулись в открытое перед ними «окно». Когда они прошли через него, Алексеев закрыл проход.

— Как я понимаю, где-то здесь мы оставляли наших лошадей, — заметил Басов.

— Точно здесь, — кивнул Крапивин. — Вон овраг. А вон дуб, который я приметил. А вон у той березы, стало быть, коней привязывали.

— Дуб почти такой же, хоть это радует, — проворчал Басов.

Вчетвером они двинулись в том направлении, где должна была находится дорога на Москву. Вскоре они вышли на нее. В отдалении виднелась церковь на холме, как раз та, мимо которой Басов с Крапивиным проезжали по дороге в усадьбу Селиванова.

— Похоже, все-таки в точку вышли, — проговорил Крапивин. — Может, только на несколько месяцев сбились. Такое бывало.

— Возможно изменение воздействия в связи с перемещением исходной точки, — пробурчал Алексеев. — Хотя программу я вроде бы настроил правильно.

— Значит так, — взял на себя командование Басов, — надо идти в Москву и выяснять обстановку. Только вот Виталию Петровичу там, пожалуй, делать нечего. Одежда — полбеды. Он совершенно не готов играть человека из Средних веков. Кроме того, не хотелось бы идти туда с этими штуками, — он тряхнул автомат на плече. — Следовательно, надо разделяться. Вадим с Виталием Петровичем остаются здесь, с автоматами. Мы с Сергеем идем в город. Вадим, отдашь Сергею свою саблю. Возражений нет?

— Возражений нет, — эхом откликнулся Крапивин.

По мере того как Басов с Чигиревым приближались к Москве, им все больше становилось ясно, что попали они именно туда, куда хотели. Одежда встречных путников, придорожные строения — все указывало на то, что перед ними Русь начала семнадцатого века. Они пообедали в придорожном трактире, и там у них с удовольствием приняли предложенный Басовым к оплате флорин, благо во всех странах принимали к оплате монеты других государств, поскольку ценился не столько денежный номинал, сколько стоимость металла, из которого они были изготовлены. Чигирев явно нервничал и озирался по сторонам. На одной из окраин города он уверенно сказал:

— Да, все так и было. Похоже, мы по адресу.

— А что ты так нервничаешь? — спросил Басов. — Ну, закинуло нас на несколько месяцев позже. Что такого? Здесь надольше люди исчезают, а потом появляются.

— Не знаю, — пожал плечами Чигирев, — У меня нехорошее предчувствие.

Увидев на обочине постоялый двор, Чигирев бросил:

— Подожди, я зайду поспрашиваю. Скажу, что долго в Москве не был.

— Поспрашивай, — безразлично откликнулся Басов. — Я тебя здесь подожду.

Чигирев тут же двинулся внутрь постоялого двора. Через четверть часа он вышел оттуда совершенно бледный.

— Что случилось? — тревожно спросил его Басов.

— Четвертый год…

— Что четвертый?

— Тысяча шестьсот четвертый. Сейчас конец июня. С того момента, как меня отсюда забрали, прошло уже два с половиной года.

— Ну дела, — присвистнул Басов.

— Пошли, надо узнать, как мои, что с ними, — схватил Чигирев за руку Басова.

— Да не беги ты, — яростно шепотом попытался утихомирить его Басов. — Не надо привлекать к себе внимания.

Но Чигирев его не слушал. Он почти летел вперед. Мимо мелькали дома, пешеходы, всадники. Он не обращал на них внимания. Басов еле поспевал за ним. Вот и дом. Чигирев с силой постучал в калитку. Из-за забора залаяла собака.

— Эй, есть кто дома?! — что есть мочи заорал Чигирев.

— Иду, касатик, иду, миленький, — проскрипел ему в ответ старушечий голос.

Вскоре калитка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась хитрая старушечья мордочка.

— Чего тебе?

— Семья подьячего Чигирева здесь живет? — задыхаясь от волнения, выпалил Чигирев.

— Жила, — старуха пристально и с недоверием осмотрела спрашивающего. — А ты кто им будешь? Сродственник?

— Брат я Сергею, — соврал Чигирев. — Пять лет не видал.

— Сгинул брат твой года три тому, — сочувственно проговорила старуха. — Токма я того не видала. Я с женой его зналась, когда она в клетях жила.

— В клетях? — вздрогнул Чигирев. — А что с ней нынче?

— Померла.

У Чигирева подкосились ноги. Он непроизвольно ухватился за столб ворот.

— Как? Когда?

Старуха побольше высунулась из калитки и, явно гордая тем, что может поведать гостю необычную историю, сообщила:

— Как сгинул муженек-то ее, братец твой то есть, так повадился к ней дворянчик один ходить. Боярина Василия Голицына человек. В летах. Статный такой мужчина. Домогался ее явно. Все звал к себе в услужение. Только Дарья ни в какую. Я, говорит, мужняя жена, о том, что супружник мой помер, вестей-де нет, и ждать его буду до самой смерти. А дела ее плохи тем временем стали. Приказ-то за мужнину службу денег ей не платил. Дьяк ей сказал, что переметнулся ее муженек к ляхам и за измену казнен будет, ежели его схватят. А ей указал по приказам не ходить и царевым людям понапрасну не докучать. Пригрозил, что кнутом за это накажут. А у ней ребеночек тогда на руках был, совсем еще малый. Ванька, племянничек твой, значит. И стало ей, голубке, совсем тяжко. Тогда-то она в клети и перебралась, а мы с сыночком моим, невесткой и внучатами в доме тогда же и поселились. Дарья тогда чуть по миру не пошла. А дворянчик, который за ней ухлестывал, возьми и денег предложи, на прокорм дитяти значит. Раз дал, два дал. А по осени возьми да и потребуй долг. А Дарьюшке денег-то откуда взять? Вот она с сыночком в холопы к дворянчику тому и попала. Только долго там не прожила. Схоронили ее через неделю. Сказывают, — старуха понизила голос, — что дворянчик тот ее снасильничать хотел, а она его кочергой огрела, так что левый глаз выбила. Что правда, то правда. Окосел тогда дворянчик этот. А ее, голубку, после того на конюшне и запороли. Так-то.

— А сын ее, Ваня, где? — еле шевеля губами, спросил Чигирев.

— Где ж ему быть? В холопах у того боярина ходит. Мал он еще, так сказывают, в людской живет.

— У какого боярина? — вступил в разговор молчавший всё это время Басов.

— Так я же не сказала! — замахала руками старуха, — Дворянчик-то тот в большие люди вышел, боярином стал. Государь самолично ему чин окольничего в прошлое лето жаловал.

— Где этот боярин? Как звать его? — с трудом сдерживался Чигирев.

— Андрей Селиванов. Да он недалече живет, я покажу.

Рука Чигирева непроизвольно потянулась к сабле, но тяжелая длань Басова тут же легла ему на плечо, предостерегая от опрометчивых действий.

— Я пойду туда, Игорь, — с напором сказал Чигирев.