Вкус греха - Мэрилин Папано

Поцелуй вышел неловким из-за ее робости и его холодности. Но и этого поцелуя было достаточно, чтобы Селину пробрала жаркая дрожь. Она почувствовала, какое горячее и греховное наслаждение может он ей дать. Если захочет.

Селина опустила руки, шагнула назад, повернулась на каблуках и вышла. Пересекая двор, она чувствовала на себе тяжелый взгляд Уилла.

Войдя к себе, она включила кондиционер, потом прошла в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. Только после этого взглянула в зеркало и солгала себе, что глаза ее блестят из—за холодной воды. Слезы тут ни при чем.

Как все это глупо. Она едва знает Уилла. Неужели взаимное притяжение имеет такую неодолимую силу? Любой мужчина, столь же агрессивно—сексуальный, повлияет на женщину точно так же, в особенности на женщину, столько времени остававшуюся одинокой.

Нет, бесполезно обманывать себя. Она не хочет, чтобы он уехал. Ей будет не хватать его. И истина заключается в том, что такого влияния на нее не оказывал ни один мужчина.

Селина не стала раздергивать занавески и открывать жалюзи, прошла на кухню, перекусила, потом села у включенного телевизора. Только приняв душ и переодевшись в легкую ночную рубашку, она открыла жалюзи на окне возле кровати.

Солнце уже зашло, и на темном небе мерцали первые звезды. В домике для гостей было темно и тихо. Даже в сгустившихся сумерках Селина видела, что дверь дома закрыта. Куда же теперь отправится Уилл? Знает ли он обычно, куда едет? Или просто бредет куда глаза глядят, пока ему не понравится какое—нибудь местечко?

Что он постоянно ищет? Что именно может заставить его задержаться? Работа? Кров над головой? Возможность провести несколько дней или недель без преследования полиции? Красивая женщина?

Себя Селина давно привыкла считать «довольно хорошенькой» — как ее часто называли другие. «Младшая дочка Хантеров довольно хорошенькая, да, а сестру ее вы видели? Вот Викки…» Селина никогда не могла равняться с Викки ни миловидностью, ни живостью и легкостью нрава. Викки была прелестной юной девушкой, потом привлекательной молодой дамой, потом просто красивой женщиной. Селина же очень долго оставалась гадким утенком. Она была долговязой, костлявой, неуклюжей и плоской столько времени, что уверовала, будто такова уж ее судьба.

Ей всегда хотелось стать Викки, пусть на время. Вечные отцовские реплики не давали ей забыть о том, что она — умница, а ее сестра — красавица. Для Ричарда она была хорошей, а Викки — желанной.

А Уилл решил, что она чопорна, наивна и невинна; ее интересно поддразнивать, а в постель с ней ложиться незачем. Теперь, покинув Гармонию, он без проблем найдет себе женщину. Красивую. Желанную. Не такую, как Селина.

На востоке молния прорезала небо, и спустя секунду донесся раскат грома. На мгновение все за окном затихло, даже древесные лягушки и козодои прервали свои неумолчные песни. А потом подул ветер, и звуки возобновились.

Селина отошла от окна, взяла в ванной щетку для волос и шелковую ленточку и вышла на крыльцо. В детстве ее завораживала буря. Ее отец, ученый до мозга костей, пытался объяснить ей физическую природу грома и молнии, но ей не хотелось слушать. Ей нравилось видеть в природе колдовство. Она спустилась с крыльца, присела на низкую кипарисовую скамейку и принялась расчесывать волосы. Покончив с этим занятием, она собрала их, чтобы перехватить лентой.

— Оставь так.

Селина вздрогнула, повернула голову в ту сторону, откуда послышался глухой голос, и увидела около угла дома силуэт Уилла. Она была рада видеть его, несказанно рада, но ничем себя не выдала. Спокойным, естественным движением она перевязала волосы.

— Жарко.

Он отделился от темной стены, обошел скамейку сзади и убрал ленту так осторожно, что она почти не почувствовала.

— Это мне жарко, — пробормотал он, собрал ее волосы в ладони и уткнулся в них лицом.

Она смотрела прямо перед собой, боясь шевельнуться.

— Значит, ты решил не уезжать.

Ей очень хотелось, чтобы ее голос звучал нормально, но он подвел ее. Радостный, взволнованный, он выдал Селину.

Уилл выпрямился, но волос ее не выпустил. Он пропускал их сквозь пальцы, гладил, перебирал, ласкал.

— Да, чтобы надменная мисс Хантер-младшая больше не обвиняла меня в бегстве.

Селина не могла сдержать вздоха облегчения. Такого Уилла она знала. Насмешливого, наглого, порой безжалостного. С таким Уиллом она умела обращаться, и он нравился ей куда больше, чем зловещий темный человек, что стоял перед ней пару часов назад.

Уилл присел напротив нее, и колени их соприкоснулись в тот момент, как новая молния осветила небо.

— Время пришло, Сели, — промурлыкал он. — Мы сбросим одежду, обнимемся и зажжем эту ночь ярким пламенем.

Она пристально, серьезно посмотрела ему в глаза.

— Что тебе от меня нужно, Уилл?

Он ответил, не колеблясь ни секунды:

— Твое тело, и только. Ничего больше.

Ничего больше. Ему не нужны ее сердце, любовь, верность, преданность. Только тело.

Что ж, она научится с этим жить.

— Хорошо.

Не дожидаясь ответа Уилла, Селина начала расстегивать ночную сорочку. Как правило, она не возилась с этими маленькими розовыми пуговицами, а попросту стягивала рубашку через голову. Но в эту ночь она не могла позволить себе в один миг предстать перед ним голой.

Она расстегнула больше половины пуговиц, прежде чем Уилл перехватил ее запястья и крепко сжал. Он не говорил ни слова, и в темноте она не видела его лица, но знала: его предложение — очередная насмешка, и ей следовало реагировать иначе.

Но она хотела раздеться перед ним и хотела, чтобы разделся он. Желала, чтобы он вошел в нее. Тогда она обхватит ногами его торс и удержит его. Тогда единственный раз в ее жизни ночь разгорится ярким пламенем.

Селина высвободила руки, откинулась назад, забросила ноги на скамью и обхватила колени, покрытые подолом рубашки, руками. Теперь груди ее оказались самым скромным образом прикрыты.

— Почему ты решил уехать? — спросила она и поспешно добавила: — Только не говори, что тебе не сиделось на месте.

— А если я скажу, что это не твое дело?

— А если я стукну как следует тебя в одно место?

Она махнула ногой в его сторону, и ее нога — на короткую долю секунды — коснулась его бедра.

Уилл подхватил ее ступню и положил себе на колено. Селина убрала ногу, Уилл потянулся за ней, но Селина остановила его взглядом.

— Не надо играть в игрушки, Уилл. Не начинай того, что не намерен заканчивать.

Молния осветила небо, и последовавшие раскаты грома дрожью отозвались в стенах дома, в скамейке и в теле Селины. И эта вспышка осветила лицо Уилла, сосредоточенное и печальное. А передумал ли он ехать? Что, если он всего лишь задержался из-за темноты и близкой грозы?