Ангел на мосту - Джон Чивер

Но Кларисса не была неряхой. Прическа ее была безупречна, обнаженные до плеч руки белы. Фалмут и оживленная суета верфей, по всей видимости, навевали на нее скуку, а островные сплетни миссис Райян ее не трогали. Она закурила.

Как только в монологе миссис Райян наметилась пауза, Бакстер заговорил с ее невесткой.

— Когда приезжает Боб, миссис Райян?

— Он вообще не приедет, — ответила прекрасная Кларисса. — Он во Франции. Он…

— Он поехал по правительственному заданию, — перебила миссис Райян старшая, словно не допуская, чтобы ее невестка могла справиться с таким несложным сообщением. — Он ужасно увлечен этим делом и вернется только осенью. А я тоже еду в Европу! Кларисса остается здесь одна. Но я уверена, — прибавила она энергично, — я уверена, что Кларисса всей душой полюбит наш остров. Его ведь все обожают. Я уверена, что у нее здесь будет масса занятий, я уверена, что она…

Свисток, возвещающий о прибытии парома, прервал миссис Райян. Бакстер откланялся и пошел к своей машине. Автомобили один за другим въехали на паром и поплыли через мелкий пролив, отделяющий курорт от материка. Бакстер потягивал пиво в салоне, наблюдая в окно за Клариссой и старой миссис Райян, сидевшими рядком на палубе. Бакстер видел Клариссу впервые и заключил, что Боб, должно быть, женился на ней этой зимой. Но чего он не мог взять в толк — это как такую красавицу угораздило попасть к Райянам? Все члены этого семейства страстно увлекались геологией и орнитологией. «Мы все помешаны на камнях и птицах», — говорили они, представляясь новым знакомым. Домик их отстоял мили на две от остальных и был, как любила говорить миссис Райян, «наскоро сколочен из старого сарая в 1922 году». Они катались на яхте, совершали пешие переходы, купались во время прибоя и устраивали экскурсии на остров Каттихунк и в бухту Торполин. У них был культ «здорового тела», по мнению Бакстера, несколько даже преувеличенный. И уж во всяком случае, подумал он, глядя, как ветер, отделив огненную прядь Клариссиных волос, швырнул их ей поперек щеки, напрасно они оставляют Клариссу в коттедже одну. Она сидела, скрестив свои стройные ноги, и, когда паром начал входить в гавань, поднялась и направилась вдоль палубы к выходу, навстречу легкому соленому ветерку, а Бакстер, до этой минуты ехавший на остров без всякого воодушевления, вдруг почувствовал, что лето и в самом деле началось.

Бакстер отдавал себе отчет в том, что, наводя справки о Клариссе Райян, ему придется проявить максимум осторожности. Общество Холли-Коув принимало его за своего, поскольку он проводил здесь каждое лето своей жизни. У него были приятные манеры, приятная наружность. Вместе с тем его два развода, беспутный образ жизни, его скупость и смуглый цвет лица вызывали смутную настороженность. Ему удалось узнать, что Кларисса и Боб поженились в ноябре и что она родом из Чикаго. Люди находили ее красивой и глупой. Больше он ничего не мог выжать из разговоров.

Он высматривал Клариссу на теннисных кортах и пляжах. Ее нигде не было. Несколько раз он подходил к пляжу, самому ближнему к дому Райянов. Ее не было и там. Вскоре он получил по почте от миссис Райян приглашение на чашку чая. В обычное время он бы чем-нибудь отговорился и не пошел, но сейчас он радостно вскочил в машину и поехал к Райянам. Он немного опоздал; на лужайке позади дома стояли машины его друзей и соседей. Их голоса доносились из открытого окна в сад, где уже расцвели розы миссис Райян.

— Милости просим к нашему кораблю! — крикнула миссис Райян, завидя его на ступеньках. — Это мой прощальный вечер. Я отбываю в Норвегию.

Она ввела его в комнату, полную гостей. Кларисса сидела за чайным прибором. Сзади нее, у стены, стояла горка, набитая геологическими экспонатами Райянов. Руки ее были обнажены до плеч, и Бакстер следил за их движениями. Она разливала чай. «Погорячее?.. Похолодней?.. С лимоном?.. Со сливками?..» Казалось, никаких других слов она не знала. Тем не менее ее рыжие волосы и белые руки господствовали в той половине комнаты, где была она. Бакстер съел бутерброд и продолжал вертеться возле стола.

— Вы бывали на нашем острове прежде, Кларисса? — спросил он.

— Да.

— Вы ходите купаться на пляж в Холли-Коув?

— Нет, он слишком далеко.

— Когда миссис Райян уедет, — сказал Бакстер, — я охотно буду приезжать за вами по утрам и отвозить вас туда. Я обычно езжу к одиннадцати.

— Спасибо, но…

Кларисса потупила свои зеленые глаза. Она была в некотором замешательстве, и у Бакстера вдруг мелькнула радостная мысль о ее доступности.

— Спасибо, — повторила она, — но у меня есть своя машина и я, право, не знаю, я…

— О чем это, интересно, вы говорите? — спросила миссис Райян, просунувшись между ними и пытаясь широкой улыбкой хоть немного замаскировать свою назойливость. — Уж, верно, не о геологии и не о птицах, — продолжала она, — и, разумеется, не о литературе и не о музыке, потому что Кларисса ведь не интересуется ни тем, ни другим. Верно, Кларисса? Пойдемте, Бакстер, поболтаем, — и миссис Райян увела его в другой конец комнаты, где стала развивать перед ним свои взгляды на овцеводство. К концу ее монолога кое-кто из гостей ушел. Стул, на котором сидела Кларисса, пустовал. Ее уже не было в комнате. Прощаясь с миссис Райян, Бакстер выразил надежду, что она еще не сейчас уезжает в Европу.

— То-то и дело, что сейчас! — сказала она. — Я отправляюсь на материк шестичасовым паромом, а завтра днем отплываю из Бостона.

Утром следующего дня, ровно в половине одиннадцатого, Бакстер подъехал к дому Райянов. Дверь открыла миссис Талбот, местная жительница, помогавшая Райянам по хозяйству. Она сказала, что молодая миссис Райян дома, и впустила Бакстера. Кларисса сошла к нему в гостиную. Она была еще красивей прежнего, хотя и казалась смущенной его приходом. Его приглашение поехать с ним на пляж она приняла, но без особого энтузиазма.

— Ну что ж, поедемте, — сказала она.

Когда она спустилась вниз второй раз, на ней был купальный халат, накинутый поверх костюма, и шляпа с широкими полями. В машине Бакстер расспрашивал ее, как она намерена проводить лето. Кларисса отвечала сдержанно и уклончиво. Она казалась поглощенной своими мыслями и разговаривала неохотно. Оставив машину, они зашагали к пляжу по дюнам. Там она растянулась на песке и закрыла глаза. Кое-кто из знакомых останавливался подле них, чтобы убить время в болтовне, однако Бакстер заметил, что никто с ними долго не задерживался. Неотзывчивость Клариссы несколько затрудняла разговор. Бакстера это, впрочем, не очень смущало.

Он бросился в воду. Кларисса оставалась на песке, завернувшись в халат. Он вышел из воды и лег возле, лениво разглядывая соседей, проводивших вместе со своими детьми утро на море. Дни стояли погожие, и женщины успели уже загореть. Все они были замужем, и, в отличие от Клариссы, имели уже детей, но ни годы супружества, ни материнство не лишили их красоты, подвижности и жизнерадостности. Пока он ими любовался, Кларисса встала и скинула с себя купальный халат.

Это был совсем другой класс! У Бакстера захватило дыхание. Могущество ее красоты заключалось в необычайной белизне ее кожи и еще в том, что в отличие от остальных женщин на пляже, чувствующих себя совершенно непринужденно в купальных костюмах, Клариссу явно смущало и унижало ощущение собственной наготы. Она шла к морю так, словно на ней совсем ничего не было надето. При первом прикосновении воды она внезапно остановилась, ибо — опять-таки в отличие от остальных купальщиц, которые резвились в воде подле мола, как стайка морских львов, — Кларисса боялась холода. Затем, поколебавшись секунду, из двух зол — наготы и холода — она избрала меньшее, вошла в воду и проплыла несколько футов. Выйдя на песок, она торопливо завернулась в халат и снова легла. И вдруг — впервые за утро, и вообще впервые при Бакстере — она заговорила с воодушевлением и даже с чувством.

— А вы знаете, эти скалы на мысу намного выросли с тех пор, как я здесь была в последний раз, — сказала она.

— Разве скалы растут? — спросил Бакстер.

— Конечно, — сказала Кларисса. — Неужели вы не знаете? Скалы растут. У мамы в розарии есть камень, так он за последние несколько лет вырос на целый фут.

— Вот не знал, что камни могут расти, — сказал Бакстер.

— Еще как растут, — сказала Кларисса, зевнула и закрыла глаза. Можно было подумать, что она спит. Когда она наконец открыла их, она спросила Бакстера, который час.

— Двенадцать, — сказал он.

— Мне пора домой, — сказала она. — Я жду гостей.

На это Бакстеру возразить было нечего. Он повез ее домой. В машине она отмалчивалась по-прежнему и, когда он спросил ее, можно ли ему будет снова как-нибудь за ней заехать и отвезти ее на пляж, ответила, что нельзя. День стоял жаркий и солнечный, и во всех почти домах двери были распахнуты настежь. Однако, простившись с Бакстером, Кларисса захлопнула дверь прямо перед его носом.