Крестовый поход - Андрей Посняков

Едва пришел, Аргип тут же запросился к башмачнику.

— Иди, иди, — махнул рукой Лешка. Ну, в самом-то деле, не ходить же парню босиком? Вдруг завтра холод? Да и не прилично — торговцу-то.

Немного посидев в фургоне с товарами, старший тавуллярий вылез немного размяться, подхватив жилет, походил вокруг повозки, прошелся, здороваясь со знакомыми. Ближе к вечеру вернулся напарник — в башмаках, как путний, и, конечно, довольный. Ну, еще бы — босиком-то кому охота шастать? И пахло от него как-то… Лешка принюхался… Мускус! Мускус и благовония… Так-так… Проверить, ходил ли парень к башмачнику? Впрочем, к чему такие сложности, когда можно спросить прямо.

Алексей так и сделал:

— Ты был сегодня с Феклой?

— Откуда ты знаешь? — конфузливо встрепенулся напарник. — Ну… был… — и тут же стал хорохориться:

— Был! И что с того? В конце концов, это ведь небольшой грех, ведь Фекла не замужем.

— Да я тебе и не упрекаю, что ты, — Алексей поспешно отвернулся — еще бы ему упрекать!

— А знаешь что? — ободренно воскликнул напарник. — Фекла звала меня замуж!

— Что? — негромко переспросил Лешка.

Вот это была новость! Словно камнем по голове, как пелось в песне группы «Король и шут», некогда любимой Лешкой еще там, в прошлом-будущем.

Его-то, Алексея, к примеру, паломница замуж не звала. А вот Аргипа… Почему? Очень интересно. А если она еще и первой набилась в любовницы…

— Да, — немного помявшись, подтвердил напарник и честно признался. — Я ведь как-то стесняюсь… ну, с женщинами.

Лешка его больше не слушал. Думал. Размышлял. Может быть, конечно, Фекла просто очень падкая на плотскую любовь — так ведь бывает, и очень часто. Если так, то ничего страшного нет, если не считать некой неприятной конфузливости — что ж, получается, она с обоими спит? Неприятно. Словно бы не дом, а какой-нибудь вертеп, лупанарий. С другой стороны — а не слишком ли много скопилось всяких несуразностей у этой паломницы? Слишком — слишком для простолюдинки — умна, умеет поддержать беседу — ее речь, вовсе не речь деревенской девки! Настойчива, всегда добивается своего. Умеет пользоваться оружием — ну, это как раз по нынешним временам обычное дело. Но ятаган! Ятаган — оружие непростое, не каждому по плечу с непривычки. Тут сноровка нужна, ухватистость. Откуда все это в простой деревенской девке? Или, не так-то она и проста, эта Фекла! Фекла?

— Вот что, парень, — Лешка обернулся к напарнику. — Кажется, послезавтра твоя очередь идти за прутьями?

— Да, моя.

— Прежде чем отправиться, наденешь мой кожух… Так, чтоб все видели. И пойдешь… я тебе скажу — куда именно.

Аргип поднял брови:

— Так ты думаешь, Фекла…

— Не знаю, парень, не знаю. Вот завтра ее и проверим.

Алексей сейчас вовсе не врал своему напарнику, он и в самом деле ничего толком не знал. В отношении Феклы у него имелись лишь смутные подозрения, подозревать же ее по настоящему пока не было оснований. Пока… Впрочем, возможно, они и не появятся вовсе.

На следующий день, с утра, взяв с собою немного еды, нож и небольшую лопатку, Алексей отправился на рекогносцировку. Присмотрел удобное местечко не столь уж и далеко от Златицы, но и не очень близко — в предгорьях. Один из глубоких оврагов, густо поросший ивой и лозняком, показался старшему тавуллярию весьма подходящим. Здесь, в густо разросшемся по краям балки кустарнике, можно было легко укрыться, да и к самому оврагу вело сразу несколько троп, хорошо просматривающихся из укрытия. Лешка тщательно подготовился — натаскал веток, чтоб было мягче ждать, тщательно продумал возможные пути отхода. Потом еще раз обошел овраг с разных сторон и, на самой нахоженной тропке установил нехитрую ловушку — вырыл яму, бросив туда остатки прихваченного с собой завтрака — куриные косточки — да настелил над ней хворост, поверх которого, привязав к нижней хворостине веревку, тщательно уложил мох и траву. Обычная ловушка на не очень крупного зверя… впрочем — и не на слишком мелкого, скажем — на лису. По мысли молодого человека все так и должно было выглядеть — обычно. Скорее всего, все это и не понадобится вовсе, но вдруг да Фекла заявится не одна? Если вообще заявится… И, тем не менее, подстраховаться вовсе не помешает, в конце-то концов, не так уж и много тут было возни.

Сделав все, как надо, Алексей с удовлетворением осмотрел дело рук своих, потом еще раз прошелся по краю оврага, полюбовавшись на кучи камней — столкни такие вниз, кому-нибудь на голову — мало не покажется! — и, насвистывая, отправился в город. В голубом небе ярко светило солнышко, однако утро выдалось прохладным, даже холодным, и Лешка согрелся только лишь копая яму, а вот теперь с удовольствием ощущал, как солнце печет спину.

На базарной площади старший тавуллярий не сразу направился к своему фургону, а сначала свернул к крестьянским возам, сторговав там овчинный кожух, точно такой же, какой был и на нем. Зайдя за собственную повозку, кивнул напарнику, снял старый кожух, «заряженный» секретными сведениями, свернув, спрятал его в заплечную суму и, накинув на плечи обновку, как ни в чем ни бывало, уселся на облучке рядом с Аргипом.

— Ну, как? — нетерпеливо поинтересовался тот.

— Все нормально. Завтра пойдешь по южной дороге к оврагу… Знаешь?

— Да помню такой, — с усмешкой отозвался напарник. — Думаешь, все же — Фекла?

— Не знаю… — Лешка помолчал. — Может быть, и зря прогуляемся.

— Вот то-то и хорошо бы, ежели б зря… — негромко протянул Аргип.

Алексей подавил усмешку: видать запала парню на сердце эта разбитная девка! Паломница… Н-да-а… Ну, уж точно — этой уж будет, что отмаливать. Нет, скорее всего, девчонка не при делах, просто… Просто вот возникло подозрение — пусть небольшое — и надо было проверить, иначе, как бы не опоздать.

Следующий день снова выдался солнечным, а утро было еще холодней предыдущего. По всему чувствовалось — осень, и недолго уже стоять чудом вырвавшимся из минувшего лета теплым погожим денькам.

— Да-а, — вставая из-за стола, громко промолвил Аргип. — Холодненько с утра-то. Надеть, что ли, плащ?

Алексей хохотнул:

— Да ну — плащ! Это сейчас холодно, а, покуда дойдешь до места — семь потов сойдет. Надень-ка лучше мой кожух!

— И то правда, — напарник зябко потер ладони.

— Куда это ты собрался? — словно бы невзначай поинтересовалась Фекла.

— Так за прутьями. Моя очередь.

— А… Ну да, ну да…

— Ох, и идти далеко, — пожаловался юноша. — На южную сторону — к оврагам.

Фекла загремела кружками под рукомойником — споласкивала, и Алексей, подойдя ближе, вдруг обратил внимание на ее руки — мягкие, с длинными пальцами, в чем-то даже — холеные. Аристократические, можно сказать, руки… Как такими пальчиками корзины плести? Действительно — как?

Парни вышли во двор, запрягли в повозку волов.

— Не очень-то торопись, — выезжая на улицу, тихо предупредил Лешка.

Аргип лишь отмахнулся:

— Да знаю…

Добравшись до рынка, Алексей попросил соседей присмотреть за фургоном:

— Что-то плоховато себя чувствую, — повздыхал молодой человек. — Пойду к лекарю схожу…

— Так лучше — к бабке, я знаю одну, недалеко живет.

— Может, и к ней загляну. Дорого берет?

— Да не очень… Слышь, Лексий, а приказчик твой где?

— За прутьями ушел, за город.

— А, за прутьями… Это хорошо, что вы еще и корзины вяжете.

Проходя мимо церкви Флора и Лавра, Лешка вдруг увидел Феклу. В глухом платке, в накинутой на плечи дерюжке, она деловито поспешала куда-то, наверное, как раз вышла с заутрени, эвон — народу сколько. Так, может быть — зря все? Похоже, ни за каким Аргипом девчонка и не собиралась следить, если б собиралась — так не бегала бы по всему городу, а, немножко выждав, пошла бы за парнем следом.

Алексей уже хотел плюнуть, махнуть на все рукой, да и не ходить никуда, вернуться обратно на рынок. Да так и сделал бы, будь он прежним — обычным российским пареньком. Однако, жизнь в Константинополе, служба в одном из важнейших государственных ведомств и все такое прочее уже наложили на Лешку свой несмываемый отпечаток — приучили к ответственности и к тому, чтобы доводить до конца каждой начатое дело, пусть даже и казавшееся не очень-то нужным. Как вот сейчас…

А куда, интересно, поспешать сейчас Фекле? Да мало ли, куда… Церквей в городке порядочно, пока все обойдешь… Да, а какой сегодня день? Воскресенье, Господи! Утреннюю службу пропустили из-за всяких дурацких подозрений… Фекла, так, небось, не пропустила, молодец, девка! А что грешница — так то дело молодое. Ну, что? Идти, что ли? Идти…

Вздохнув, старший тавуллярий зашагал на южную окарину городка, хоть и, честно говоря, уже и не очень-то охота было. Подозревал — зря прогуляется. Хотя, с другой стороны — почему же зря?! Погода-то вон какая — солнечно, ясно, пусть пока и не очень тепло, так ведь ближе к обеду разогреться, хорошо станет, жарко, почти, как летом. Может, последние деньки такие стоят — почему бы не прогуляться, не какого-то там дела ради, а здоровья и радости — для.