Узник крови (в сокращении) - Джеффри Арчер

— Нет, сэр, он не крал семейного столового серебра. Единственное, что украл Дэнни Картрайт, — это семейная фамилия.

— Вы, несомненно, объясните суду, — заметил судья, — моральную дилемму, перед которой поставили меня этой гипотезой.

— Вашей светлости не нужно беспокоиться о моральных дилеммах, — ответил Манро, — поскольку меня занимали исключительно юридические тонкости дела.

— Юридические тонкости? — осторожно переспросил судья.

— Да, милорд. Мистер Дэнни Картрайт был единственным наследником состояния Монкрифа, так что я не мог взять в толк, какой закон он нарушил, и нарушил ли закон вообще.

— Вы можете объяснить суду, мистер Манро, — спросил Пирсон, — что именно вы хотите сказать?

Судья откинулся на спинку стула, с радостью предоставив Пирсону одному расхлебывать кашу, которую заварил Манро.

— На самом деле, мистер Пирсон, все очень просто. Покойный сэр Николас оставил завещание, по которому отказал Дэниэлу Артуру Картрайту, проживающему на Бейкон-роуд, Лондон ВЗ, все свое имущество, за исключением ежегодной ренты в десять тысяч фунтов, каковую завещал мистеру Элберту Крэнну.

Пирсон рухнул на место, забыв сказать: «Вопросов больше нет».

Зал наполнился приглушенным гулом шепотков, а Манро прошел к скамье подсудимых и пожал Дэнни руку.

— Милорд, можно ли обратиться к вам по одному правовому вопросу? — спросил Алекс.

— Разумеется, мистер Редмэйн, но сначала мне придется отпустить присяжных. Уважаемые присяжные, как вы только что слышали, адвокат защиты попросил меня обсудить с ним один правовой вопрос. Возможно, он не имеет отношения к разбираемому делу, но если имеет, я подробно проинформирую вас по вашем возвращении в зал.

Когда зал опустел, судья спросил:

— Так чем я могу вам помочь, мистер Редмэйн?

— Милорд, после показаний почтенного мистера Манро защита хотела бы обратить ваше внимание на то, что отпадают обвинения по пунктам третьему, четвертому и пятому, а именно проживание в доме на Болтонс-террас, обогащение от продажи коллекции почтовых марок и снятие денег со счета в банке «Куттс». Мы просили бы исключить эти пункты, поскольку довольно сложно украсть что-нибудь у себя самого.

— Справедливое замечание. Как вы считаете, мистер Пирсон?

— Обвинение не возражает, — ответил Пирсон.

— Так я и сообщу присяжным по их возвращении. Однако, мистер Редмэйн, я уверен, что мне не нужно напоминать вам о том, что наиболее серьезное обвинение — побег из тюрьмы в период отбывания срока — остается в силе.

— Это я понимаю, милорд, — ответил Алекс. — С этим связан другой вопрос.

— Я вас слушаю, мистер Редмэйн, — сказал судья.

— Милорд, после показаний сэра Хьюго Монкрифа мы вызвали повесткой мистера Спенсера Крейга, королевского адвоката, чтобы он выступил перед вами в качестве свидетеля. Он просит у вашей светлости отсрочки, поскольку в настоящий момент ведет слушание дела в другом помещении этого здания и сможет предстать перед вашей светлостью лишь завтра утром.

— Когда присяжные возвратятся, я проинформирую их по двум этим вопросам и освобожу до утра.

— Как вам будет угодно, милорд, но перед этим позвольте сообщить вам о незначительном изменении в завтрашней процедуре. Вам, милорд, конечно, известна существующая в английском судопроизводстве традиция, согласно которой помощнику адвоката разрешается провести допрос одного из свидетелей, чтобы помощник мог набраться опыта.

— По-моему, я понимаю, к чему вы ведете, мистер Редмэйн.

— В таком случае, милорд, мой помощник сэр Мэтью Редмэйн, с вашего позволения, поведет от лица защиты допрос следующего свидетеля — мистера Крейга.

Когда Дэнни занял место на скамье подсудимых, зал судебных заседаний был полон. На местах для прессы теснились судебные репортеры. За последнюю неделю они написали об этом деле не одну сотню колонок и предупредили своих редакторов, что первые страницы утренних выпусков, возможно, украсят новые сенсационные сообщения. Им не терпелось увидеть «поединок величайшего адвоката со времен Ф. Э. Смита и самого блестящего королевского адвоката молодого поколения» («Таймс»).

Дэнни поднял глаза на балкон и улыбнулся Бет. Сара Дэвенпорт, в основном не пропускавшая заседаний, и на этот раз сидела с краю в первом ряду, опустив голову. Без пяти минут десять полицейский открыл двери, и все замолкли: Алекс Редмэйн и его помощник проследовали к скамье адвокатов.

Зал вторично замолк, когда судья Хэкет занял место на судейской скамье в середине помоста.

— Доброе утро, дамы и господа, — обратился он к присяжным, когда те уселись. — Первым сегодня мы заслушаем свидетеля — королевского адвоката Спенсера Крейга. Как вы помните, его имя всплыло по ходу перекрестного допроса сэра Хьюго Монкрифа. Мистер Крейг не выступает свидетелем ни со стороны обвинения, ни со стороны защиты. Он вызван повесткой, то есть является в настоящей суд не по собственной инициативе. От вас требуется одно — решить, имеют или не имеют показания мистера Крейга отношение к рассматриваемому делу, а именно к вопросу о том, бежал ли подсудимый из заключения, преступив закон. Вас попросят вынести вердикт по этому — и только по этому — пункту.

Судья Хэкет одарил присяжных лучезарной улыбкой и обратился к помощнику адвоката защиты:

— Сэр Мэтью, готовы ли вы вызвать свидетеля?

— Безусловно, милорд, — ответил тот, вставая. — Я вызываю мистера Спенсера Крейга.

Полицейский вышел в коридор и гаркнул:

— Вызывается мистер Спенсер Крейг!

Через секунду в зал вошел Спенсер Крейг в судебном облачении, словно на очередное из многих заседаний, каких полно у преуспевающего адвоката. Он поднялся на свидетельскую трибуну, уверенным тоном принес присягу и повернулся к сэру Мэтью.

— Мистер Крейг, — начал тот, — когда вы впервые обнаружили, что Николас Монкриф в действительности является мистером Дэниэлом Картрайтом?

— Один мой знакомый, учившийся в одной школе с сэром Николасом, случайно встретился с Картрайтом в отеле «Дорчестер» и довольно быстро распознал в нем самозванца.

— Почему этот ваш знакомый решил именно вас поставить в известность о своем примечательном открытии?

— Он ничего не решил, просто это случайно всплыло в разговоре, когда мы с ним ужинали.

— Что же тогда заставило вас разом прийти к заключению, что за сэра Николаса Монкрифа себя выдает не кто иной, как Дэниэл Картрайт?

— Отнюдь не разом, — возразил Крейг, — а только тогда, когда меня в один прекрасный вечер познакомили в театре с так называемым сэром Николасом, и меня потрясло его внешнее сходство с Картрайтом, внешнее, но не в манере держаться.

— Тут-то вы и решили связаться со старшим инспектором Фуллером и поделиться с ним своими подозрениями?

— Нет. Это был бы безответственный шаг, поэтому я сначала связался с представителем семьи Монкриф.

— С кем именно, позвольте узнать? — спросил сэр Мэтью.

— С мистером Хьюго Монкрифом, дядей сэра Николаса, и тот мне сообщил, что его племянник с момента выхода из тюрьмы около полутора лет назад ни разу не дал о себе знать. Это усилило мои подозрения.

— Вот тут-то вы и поделились ими со старшим инспектором Фуллером?

— Нет, мне по-прежнему требовалось какое-нибудь конкретное доказательство.

— Но старший инспектор вполне мог вам его предоставить.

— Я чувствовал, что просто обязан убедиться в том, что не буду напрасно отнимать время у полиции.

— Похвальное проявление гражданского духа с вашей стороны. Но в таком случае я обязан спросить, кто обратил ваше внимание на возможность получения вами выгоды, если вы сумеете доказать, что выдающее себя за сэра Николаса Монкрифа лицо на самом деле является самозванцем.

— Выгоды? Я вас что-то не понимаю, — произнес Крейг.

— Так позвольте помочь вам, — сказал сэр Мэтью. Он протянул руку, и Алекс передал ему лист бумаги. Сэр Мэтью не спеша прочитал написанное и спросил: — Не ошибусь ли я, утверждая, что если бы вам, мистер Крейг, удалось доказать, что в тюрьме Белмарш покончил с собой Николас Монкриф, а не Дэнни Картрайт, то мистер Хьюго Монкриф получил бы в наследство не только семейный титул, но и немалое состояние?

— Тогда я об этом не знал, — ответил Крейг, не моргнув глазом.

— Значит, вы действовали из чистого альтруизма?

— Да, и кроме того, из желания вернуть за решетку опасного преступника.

— Позвольте спросить, когда именно перспектива получить несколько миллионов фунтов стерлингов поборола ваше обостренное чувство гражданского долга?

— Когда сэр Хьюго предложил мне в частном порядке взять на себя защиту его интересов.

— Вы не считаете безнравственным для королевского адвоката запрашивать четверть наследства в обмен на полученную из вторых рук информацию?