Вепрь - Константин Калбанов

Была у Андриса только одна черта, которая никоим образом не нравилась барону, не такой уж и молодой капитан имел несколько забитые дурманом мозги и весьма болезненно реагировал на все, что касалось чести, если бы не это, то он был бы просто идеальным подручным во всех делах. Нет, он выполнял все, приказы своего сюзерена, но вот только если приходилось исполнять щекотливые дела, то делал все без души, чисто формально, правда от этого не менее добросовестно.

У самого барона понятие чести было несколько своеобразным. Так например, он был предан королю и королевству, но считал что на службе им хороши все методы, в том числе и порочащие честь. Главное просто уметь сохранить лицо, чтобы никто не мог обвинить напрямую, а в остальном полная свобода в достижении намеченной цели.

— Ты нашел того, кто сможет достойно заменить тебя на твоей должности, — сухо бросил старик.

— Нет, господин барон.

Андриса ничуть не смутил тон которым с ним разговаривали. Таков уж был последний из прямых отпрысков Берзиньш, капитан никогда не знал другого. Сколько он себя помнил, столько он и жил в этом замке, служа этому роду, сначала мальчишкой на побегушках, занимаясь всем чем придется, так как был сиротой и из милости принят в замковую челядь, потом, когда подрос, стал постоянным партнером сыновей барона, на нем они оттачивали свое мастерство владения клинком, затем стал тенью барона. Он знал, что барон любит его, вот только любовь свою он выражал подчас так, что и не возрадуешься ей.

— Тогда не может быть и речи о том, чтобы оставить роту. Что с этим брячиславским боярином?

— Пока безрезультатно.

Андрис болезненно сморщился, словно откусил южный плод под названием лайм. Потеряв последнего сына и наследника, барон словно взбесился, требуя пленить и доставить боярина повинного в его смерти, так как хотел самолично видеть как будет страдать тот, кто посмел лишить его последней радости в жизни. Как не трудно догадаться поручено этим заниматься было капитану и он взялся за выполнение поручения, хотя и не одобрял его.

— В чем причина?

— Те кого мне удалось нанять погибли, хотя и были близки к удаче. Одному из них удалось отравить боярича, но он был схвачен, — после неудачной попытки с похищением, барон согласился на послабление и заявил, что удовлетворится смертью этого человека, но за доставленного живьем заплатит втрое.

— Найми других и не скупись, цена не имеет значения.

Вот уж где правда, там правда. Старик все еще был крепок, но как мужчина уже ни на что не годный, а потому рассчитывать на прямых наследников ему не приходилось, тех же кому достанется его баронство он искренне презирал и чем меньше они получат, тем счастливее он будет чувствовать себя на том свете. Его искренне расстраивало то, что он не мог оставить баронство кому-нибудь другому, в этом отношении законы королевства были весьма суровы, он мог обобрать его как липку, но домен должен был оставаться неделимым. Можно было конечно и продать или заложить, но кто захочет связываться с его родственничками, которые уже потирали руки посматривая на богатое баронство которое нежданно негаданно само плыло им в руки, а люди они были весьма влиятельные, так что даже церковь не осмелится принять эти земли в дар. Впрочем, церкви в первую очередь воспрепятствует король, эдак эти святоши приберут себе все владения королевства, он мог позволить оставить им только деньги, но не майорат.

— Я уже приступил к поискам, но желающих пока не находится. Все кто принял заказ окончили плохо, так что с этим брячеславским боярином никто не хочет связываться.

— Ерунда. Все дело в награде, если не никто не хочет рискнуть за большие деньги, значит найди того, кто сделает это за очень большие. Когда я вернусь из посольства, то хочу чтобы он был в замковом подземелье. Как это произойдет, меня не интересует. Понадобится, возьми штурмом Обережную, но доставь его мне.

— Значит просто устранить его, вы уже не хотите?

— Теперь уже нет. Да, совсем забыл. Вот, возьми.

— Что это, господин барон?

— Грамота, в которой указано, что с первого числа этого месяца ты являешься дворянином Гульдской короны.

Вот и объяснение, перемены решения. Как видно барон понимал, первое что сделает капитан, это направится в Брячиславию и вызовет боярича на поединок, а Андриса барон ценил почти как сына и позволить ему рисковать вот так, не мог.

— Господин барон…

— Не нужно меня благодарить, ты заслужил это как никто другой.

— Как скажете, господин барон. Я только хотел высказать свое сожаление по поводу того, что это дворянство несколько припоздало.

— Ты о бароне Лиепиньш? Ха-ха-ха, — кабинет огласил дребезжащий хохот старика, — не стоит расстраиваться мой мальчик, как видишь я и сам справился, — затем посерьезнел и продолжил, — Жаль я не смогу объявить тебя своим наследником, король не позволит вручить баронство в твои руки, к сожалению нет у меня и лишних земель. Но никто не запретит мне вознаградить тебя по заслугам.

— Мне не нужна иная награда, кроме как служить вам.

— Знаю, но тут уж позволь мне поступить так, как я посчитаю лучшим. Кстати, прими совет. Как только сделаешь все распоряжения относительно эскорта, отправляйся в таверну и устрой попойку, так чтобы весть о твоем дворянстве разнеслась далеко и очень быстро. Не хотелось бы терять дворян только потому, что кто-то окажется не в курсе, что верный пес барона Берзиньш, уже не слуга, а их ровня.

— Я всегда буду служить вам.

— Отрадно это слышать, но только ты не будешь служить мне, а будешь состоять у меня на службе, это огромная разница мой мальчик и пусть для нас с тобой это ничего и не меняет ибо ты никогда не был мне просто слугой, остальные должны ощутить разницу.

— Я все понял, господин барон.

— Вот и хорошо. Иди.

Новоявленный дворянин четко по военному кивком изобразил поклон, после чего повернулся кругом и печатая шаг вышел из кабинета. Вот еще одна отличительная черта гульдской армии, в которой жестко насаждалась дисциплина и муштра. Король мог экономить на чем угодно, но он никогда не экономил на армии, однако заработок солдаты отрабатывали сполна, легким их хлеб назвать было нельзя. Изнывая на плацу и учебном поле, обильно сливая на землю пот, одуревшие от беспрерывных занятий они мечтали только об одном, поскорее отправиться на войну, потому как только там, в боевой обстановке они могли надеяться на послабление и жить более или менее вольготной жизнью.

Вообще-то это село тянуло на эдакий небольшой город, потому как никто из живущих в нем никогда не пахал землю, этим занимались крестьяне, проживающие в раскинувшихся окрест фермах. Принцип прост, один род, одна ферма и в основной своей массе это арендаторы на землях барона. Есть и свободные, которые обрабатывают свою землю, но таких мало и год от года становится все меньше, неурожаи, падеж скота, потеря кормильца, все это ведет к недоимкам по налогам и как следствие к утрате земли. Большинство остаются в своих же домах, вернее в домах некогда принадлежавших им, но на этот раз они уже выступали в качестве арендаторов.

А в этом поселении как-то уж так традиционно сложилось проживали одни ремесленники. Повелось это издавна, еще три века назад предок нынешнего барона, в деревне при замке стал селить лишь мастеровых, рассудив, что крестьянам лучше быть поближе к своим полям. К тому же продукция мастерских приносила более ощутимый доход, нежели взращенная на полях. С веками деревня разрослась в село, со своей церковью и устоявшимся укладом, с районами, где преобладали те или иные ремесла. Здесь не было прославленных мастеров, они предпочитали селиться в больших городах, а то и столицах, но никак не в глухом селе, но и те кто были, не зря ели свой хлеб, производя вполне приличную продукцию. Так например был целый квартал, где несколько домов занимались изготовлением карет, в основном уходивших на продажу в славенские княжества. Этим дикарям пришелся по душе западный вид транспорта и они давали весьма приличную цену. Вот и ладили элитные повозки для них, хотя торговать с ними открыто не получалось и не один каретник не сказал бы, что готовит свой товар именно для славен. Все знали куда пойдет продукция, но упорно делали вид, что ничего подобного не происходит. Торговцы проводили свой товар до потребителя через Латгалию или Фрязию, с другой стороны иначе никак, потому как иной переправы не было.

Вообще-то дурацкая ситуация, которая была во вред и Гульдии и Брячиславии, потому как в продукции друг друга они нуждались, но вынуждены были торговать через подставных лиц, наживавшихся на перепродаже. Но вражда была давняя и крепкая.

Имелся в селе и оружейный квартал. Опять таки ничего выдающегося, но оттуда выходили весьма добротные мушкеты и пистоли. Были и пороховых дел мастера, а вот тут пожалуй имелся и выдающийся дом, потому как уже сотню лет его представители изготавливали порох по собственному рецепту который держали в секрете. Мелкозернистый, он сгорал настолько полно, что практически не оставлял нагара. Великолепный порох, такого больше нигде не делали.