Дороги и сны - Оксана Панкеева

— Что-нибудь еще? — Макс тщетно пытался прочесть на неподвижном лице дядюшки хоть какую-то подсказку. С таким же успехом он мог бы попытать счастья с пресловутыми идолами у храма Бездонной Зеницы. — Я могу что-то сделать, чтобы скорректировать… уравновесить?… Может, все-таки вернуть его домой? Или перебросить сюда? Или объяснить-поговорить… отменить все, что я нахимичил?…

— Нет, — коротко отрубил Молари в тон звякнувшему бубну, который как раз убирал в футляр. — Ничего не делай. Только хуже будет. Сам знаешь, исходные надо менять вовремя, пока они еще исходные, а не уже вплетенные.

— А…

— Можешь поговорить с Рессом, если хочешь, но он тебе ничем не поможет. Сам знаешь, он далек от конкретики. И гадать пока поостерегись — искажения будут неимоверные. Вот после развилки можешь гадать.

— А не на себя?

— Все равно возможны помехи. Гадать-то можно, но без гарантии.

Макс поднялся, отвесил прощальный поклон бесстрастному лику Дира Справедливого и молча зашагал к выходу, мысленно убеждая себя, что могло быть и хуже.

Утром Ольге, чтобы выбраться из дома, пришлось повторить переход Суворова через Альпы. Черный ход кто-то запер и неизвестно куда подевал ключ, а гостиную можно было пересечь, только аккуратно переступая через хаотично расположенные тела гостей, почивающих после знакомства.

Тела лежали довольно плотно, так как никто из ранее пришедших и не подумал отправиться домой, в собственную постельку, выбрав между жестким полом и дальним путешествием по ночному городу неоспоримо меньшее зло. Словно нарочно, чтобы усложнить Ольге задачу, засыпающие гости разбрелись по углам, отхватив себе участки поуютнее и оставив центр комнаты безропотному, но очень большому троллю, который в этом самом центре и улегся, сдвинув к камину стол и перегородив своим телом все оставшееся пространство. Голова его скрывалась под свисающей бахромой замусоленной скатерти (видела бы это Тереза — у нее бы вмиг вылетела из головы парочка заповедей, а непотребным неряхам было бы категорически отказано в праве называться ее ближними). Поджатые ноги упирались коленками в диван, на котором со всеми почестями устроились мадам Катрин с доном Хосе и обеими болонками. Примерившись и найдя препятствие чересчур возвышенным для бесшумного преодоления, Ольга приподняла край скатерти в надежде вспомнить детство и проползти под столом, но запасной проход (то есть прополз) был полностью загорожен счастливо храпящим доном Мигелем. Никакая мадам Катрин не могла эффективно преградить ему путь к алкогольным напиткам, даже призвав на помощь всех троллей континента.

Ольга осторожно подобрала подол и перешагнула через специалиста по спецэффектам, возвращаясь на исходную позицию. В раздумьях огляделась и между делом пересчитала своих гостей — не завалился ли кто под диван. Хулио обнаружилось в дальнем углу, где дрыхло в одиночестве, картинно задрав ноги на ближайшую стену и прикрыв лицо шляпой.

Инес не было видно, и оставалось только гадать, куда она вчера подалась — утешать Юста, погрязшего в вечных творческих проблемах, портить невинного Тарьена или выяснять, так ли занятно с двумя близнецами, как уверяла Азиль.

Еще раз осмотрев сначала диван, затем стол, Ольга со вздохом отказалась от мысли пробраться между стаканами и тарелками, ничего из посуды не расколотив и с этого стола не навернувшись, и возвратилась к первоначальному плану. Выискав на горном массиве подходящий перевал, она задрала подол повыше, примерилась и осторожно перенесла ногу через спящего тролля. Под каблуком что-то пронзительно взвизгнуло. Ольга, слишком торопливо отдернув ногу, потеряла равновесие и повалилась на Пако, а перепуганный Шнурок с отдавленным хвостом пронесся по лежбищу, продолжая визгливо и жалобно тявкать. Некоторые из потоптанных и оглушенных гостей начали поднимать головы в поисках причины внезапного шухера и были вознаграждены занимательным зрелищем того, как Ольга, раскорячившись подобно советскому народу между социализмом и коммунизмом, переползает через ничего не понимающего тролля.

— Ты чего? — с подозрением вопросила мадам Катрин, высунувшись из-за плеча супруга.

— Пытаюсь пробраться к выходу! — сердито огрызнулась Ольга, приземляясь по ту сторону, и тут же наступила на чью-то юбку. — Тьфу ты, ну прям как шпроты в банке! Ступить некуда!

Пако высунул голову из-под стола:

— А куда ты идешь?

— По делам, — объяснила Ольга. Кажется, между этой девицей в юбке и солистом кордебалета можно аккуратненько поставить ногу… — Мне надо сходить в банк за деньгами, в театр к наставнику и еще в одно место, где я могу кое-что кое о чем разузнать.

— А ты одна пойдешь? Без меня?

— Ну ты же спал… я не хотела никого будить…

Из-под бахромы показалось заспанное лицо дона Мигеля, еще более круглое, чем обычно.

— Ни в коем случае не ходи одна! Да еще с деньгами! Ограбят! Пако, вставай, раз ты уже проснулся. И я с вами схожу. Ибо такое утро без пива — тяжкое испытание для кабальеро.

— Та-ак! — быстро вмешалась мадам Катрин. — Ты сейчас пойдешь лошадей покормишь, бездельник! Пива ему еще! Шиш тебе, а не пиво, пока не вспомнишь, что ты творил вчера! Придумал тоже — своей пьяной рожей приличную девицу позорить! А ты вставай, что-нибудь надень и возьми что-нибудь тяжелое, что сойдет за дубину.

— Нет, это не женщина, а чудовище! — закатил глаза дон Мигель. — Мое лицо ее, видите ли, не устраивает! А тролль — вполне!

— Во-первых, тролль трезв, а во-вторых, он прекрасно смотрится в качестве наемного охранника. А ты посмотри на себя в зеркало, пьяница!

— Дон Мигель, я куплю вам пива, — пообещала Ольга, сжалившись над похмельным клоуном. — Не надо никуда ходить. Меня Пако проводит.

В горном массиве произошли мощные геологические катаклизмы, сотрясшие его до самого основания, часть скального монолита поднялась на дыбы и оторвалась от земной тверди.

— Ой… — растерянно произнес Пако, оглядывая комнату с высоты своего роста. — А как же я здесь пройду? Я же могу на кого-нибудь наступить…

Прежде чем обрадованный дон Мигель успел предложить свою помощь, мадам Катрин быстро сунула в рот три пальца и свистнула так, что у Ольги заложило уши, а перепуганные гости подскочили на спальных местах.

— Па-аберегись! — возгласила мадам. — Идет большой тяжелый тролль, кто не убрался с дороги — сам виноват!

— Спасибо… — пробормотала Ольга, завороженно наблюдая, как, словно по волшебству, расчищается перед ней широкий светлый путь на волю. — Пойдем, Пако.

— А что мне надеть?