Скандал - Аманда Плейтелл

Келли тут же позвонила Ники Кларку.

- А мне плевать на ваши списки! - завопила она секретарше. - Пусть Ники сам возьмет трубку. Он должен меня принять в ближайшую среду, в 8:30 утра.

Секретарша вновь терпеливо пояснила, что может лишь внести её фамилию в общий список ожидания, поскольку график Ники безмерно перегружен и расписан на две недели вперед. Исключений Ники ни для кого не делает.

- Да вы хоть знаете, с кем говорите? - завизжала Келли. - Одно мое слово, и вас вышибут коленом под зад.

Бросив трубку, Келли решила, что обратится к другому модельеру. Затем она позвонила в салон Чемпнис и договорилась о полном комплексе процедур: массаж, маски, лечебные грязи с водорослями, педикюр. Оставалось решить, что она наденет для фотосъемки. Для съемок при дневном свете в официальной обстановке сойдут Диор или Шанель. Дома, в неформальной обстановке, сойдет и Гуччи. А вдруг их захотят сфотографировать на приеме? Пожалуй, решила Келли, стоит прикупить на этот случай длинное алое платье с глубоким декольте от Валентино, которое она видела накануне. Всего три недели до интервью, а у неё столько дел!

Дугласу Келли решила пока ничего не говорить. К тому времени, как интервью увидит свет, он уже и так узнает про её беременность, придет в полный восторг, и их отношения снова наладятся и станут безоблачными, как прежде. Текст интервью она согласует сама, а потом Джейсон может позвонить Дугласу на работу, чтобы использовать пару-тройку дополнительных цитат. Муж Келли ненавидел все эти интервью, тогда как Келли, напротив, была на седьмом небе от этой столь кстати представившейся возможности.

Во-первых, интервью, помещенное в столь престижном журнале, потакало её непомерному самолюбию. Во-вторых, что было несравненно важнее, Келли была уверена, что Дуглас не сможет бросить её после того, как она расскажет всему миру о том, как счастливы, что наконец-то ждут ребенка. В противном случае, он выставил бы себя на посмешище, а для Дугласа в жизни не существовало ничего болезненнее насмешек. А какая это будет увесистая оплеуха Джорджине. Наконец-то эта газетная проблядушка поймет, кто у нас правит бал, злорадно подумала Келли.

Войдя в кабинет Шарон, Феретти тут же плюхнулся на софу.

- Вчера вечером Роджер сам позвонил мне, - горделиво поведал он. Сказал, что страшно соскучился и хочет встретиться со мной в баре. А я ответил, что...

Шарон не слушала. Любовные переживания Феретти её совершенно не интересовали, и она всегда старалась пропускать подобные излияния мимо ушей. Но при этом делала вид, что слушает очень внимательно. Пользы Хорек приносил ей много, и Шарон предпочитала лишний раз не задевать его болезненное самолюбие.

Рабочий день уже близился к концу, и Феретти наконец встал и, подойдя к бару, налил себе и Шарон по стакану выпивки.

- Как там дела у нашей стервочки? - полюбопытствовала Шарон, воспользовавшись паузой в беседе, чтобы перевести её на свою излюбленную тему.

Феретти надулся.

- Я с ней не разговариваю, - обиженно процедил он. - Она противная. Она зарубила мою идею. "Угадай, чей крантик". Помнишь? Я предложил поместить десяток фотографий известных личностей и предложить читателям угадать, кому из них принадлежит какой крантик. Разумеется мы напечатали бы только затушеванные контуры, а не фотоснимки настоящих членов, хотя все они есть в моей домашней коллекции. "Верни крантик звезде!". Так вот, Джорджина отклонила мое предложение. Сказала, что оно безвкусное. Представляешь? Безвкусное!

- Тебе не удалось выяснить, что с ней было в течение того месячного отпуска?

- Я разговаривал с людьми, которые в то время состояли у нас в штате, но никто из них толком ничего не знает. Поговаривают, что у неё когда-то подозревали рак, но потом оказалось, что тревога ложная. А исчезла она сразу после этого. Никому не говорила, что с ней было, да никто её вроде бы и не расспрашивал.

- Пусть сыщик разузнает, кому и куда Дуглас посылал цветы в это время, - предложила Шарон. - Он всегда пользуется услугами Полы Прайк из Айлингтона. У них в архивах должны сохраниться соответствующие записи. Если эта стерва лежала в больнице, Дуглас вполне мог послать ей цветы. Тогда, по крайней мере, у нас будет, за что уцепиться.

- Да, мысль неплохая, - одобрительно кивнул Феретти.

- Какие ходят сплетни по поводу этих десятерых засранцев, которых я уволила? - осведомилась Шарон.

Она имела в виде десятерых журналистов, которые состояли в общем штате "Трибьюн", четыре дня в неделю работая на "Дейли", а пятый - на "Санди". Шарон выдвинула им ультиматум: либо они всю неделю работают у нее, либо пусть выкатываются к чертовой матери.

- Все очень огорчены, особенно наша дражайшая Джорджина, - ответил Феретти. - Беда лишь в том, - простодушно добавил он, - что обвиняют в случившемся не её, а тебя.

Не успело последнее слово сорваться с его губ, как Феретти уже горько раскаялся в своей болтливости.

Шарон тигрицей соскочила с кресла и метнулась из-за стола. Встав, подбоченившись посреди кабинета, она принялась орать:

- Как они смеют обвинять меня, эти распиз...яи? Да я этих раздолбаев всех, на хрен, поувольняю! Почему они считают, что эта гребаная сучка тут ни при чем? Отвечай, мать твою!

Глаза её метали молнии.

Феретти настолько перепугался, что забился на софу с ногами, боязливо втянув голову в плечи. Он забыл стряхнуть пепел с сигареты, который провис длинной колбаской, грозя вот-вот свалиться ему на брюки.

- Я хочу знать поименно всех, кто меня обвиняет, - продолжала вопить Шарон.

Ну вот, опять из меня доносчика делают, - подумал Феретти, поймав блокнот, который бросила ему Шарон. И тут же, не без злорадства, начал вспоминать, кто был с ним не слишком любезным в последнее время.

Вечер пятницы, конец рабочий недели. Джорджина валилась с ног от усталости. Сев в машину, она позволила себе отвлечься от раздумий и просто посматривать по сторонам, на жизнь вечернего Вест-Энда. Автомобили еле ползли по запруженным улицам, из театров валили толпы людей. Джорджина с грустью попыталась вспомнить, когда была в театре в последний раз.

Под фонарем пристроилась парочка влюбленных. Не обращая внимания на прохожих, они страстно целовались, причем молодой человек обеими руками тискал ягодицы девушки. В душе Джорджины шевельнулось неясное чувство. На мгновение ей тоже захотелось отведать мужской ласки. Выпадет ли ей когда-нибудь такой случай? И хочет ли она этого?

Джорджину беспокоила Белинда. Она устала от необходимости скрываться, отчаяние и обида порождали бесконечные ссоры. Джорджина вдруг подумала, что, будь её любовником мужчина, она могла бы проявлять свое отношение к нему, не таясь. Спокойно возвращаться домой, утром уходить вместе. Она тяжело вздохнула; день выдался сложный.

Увольнение сразу десятерых репортеров потрясло её. Битых две недели она пыталась доказать Шарон, что делать этого нельзя, но так и не сумела отстоять свою правоту. Если увольнение проводилось в рамках плана реорганизации деятельности "Трибьюн", разработанного Дугласом, то должно было закончиться почти неминуемым крахом. Оставшись с Дугласом с глазу на лаз, Джорджина так ему и заявила.

- Дуглас, я считаю, что это просто самоубийство. Неужели вы сами этого не видите? Тиражи всех наших выпусков начали стремительно падать. Я уверена, что снижение интереса к нашим изданием связано в первую очередь с падением уровня журналистики. Мы должны повышать его, а не освобождаться от лучших авторов. Читатель становится более разборчивым, это очевидно. Я считаю, что мы должны повысить качество статей.

Увы, найти понимания у Дугласа ей тогда так и не удалось.

Сейчас же она чувствовала себя настолько разбитой, что мечтала лишь об одном: возвратиться домой и устроиться на софе с огромным бокалом охлажденного вина...

Затренькал её мобильный телефон. Звонила Белинда.

- У тебя совсем измученный голос, - взволнованно сказала она. Что-нибудь случилось?

- Нет, обычная история, - ответила Джорджина. - Шарон выгнала сразу десятерых журналистов, которые готовили для меня статьи. Один из них только вчера узнал, что у его жены рак груди. Шарон поступила бесчеловечно. Да и не это главное. Все они - первоклассные авторы, и я теперь даже не представляю, как обойтись без них.

- Ты меня очень тревожишь, Джорджи, - озабоченно промолвила Белинда. Не стоит тебе так убиваться. Все уже говорят о том, что Дугласа скоро выживут. Ходят слухи о готовящемся слиянии, о заговоре за спиной Дугласа, который возглавляет Гэвин. На твоем месте я бы уже сама подала в отставку.

- Это как раз одна из причин, по которой я не могу уйти, - со вздохом ответила Джорджина. - Не могу я бросить Дугласа в беде - я слишком многим ему обязана.

Джорджина не раз задумывалась, удерживает ли её что-нибудь в "Трибьюн", кроме чувства что она обязана Дугласу по гроб жизни. Воспоминаний о том, как он спас её жизнь, вернувшись тогда в её квартиру той злополучной ночью. Много раз она пыталась бросить все и уйти, но всякий раз Дугласу удавалось отговорить её от этого решения. Что ж, она и в самом деле проработала рядом с ним добрую половину своей карьеры.