Тёмное крыло - Кеннет Оппель

Сумрак оглянулся на остальных рукокрылов, осторожно карабкающихся по дереву мимо них. Он опять повернулся к отцу и почувствовал, как внезапная и ужасная волна слабости прокатилась по его телу. Сумрак словно потерял дар речи. Но он сразу понял, в чём причина таких ужасных перемен в облике его отца.

ГЛАВА 12. К берегу

Прошла половина ночи, прежде чем колония полностью воссоединилась в чаще леса, под защитой ветвей другой секвойи. Отец Сумрака расставил вокруг дерева часовых на самых дальних подступах. Это было ужасное время — почти такое же плохое, как сама резня, когда напуганные рукокрылы пытались найти своих супругов, детей и родителей. Многим сопутствовала удача, но также было слишком много тех, кому не повезло. Были имена, которые выкрикивались так много раз, что слышать их стало для Сумрака чем-то вроде пытки, и он прижимал голову к коре, пытаясь заглушить эти звуки. Всем, о чём он мог думать, была его собственная мать, и то, что он больше никогда не услышит её голоса, отвечающего ему.

Они с Сильфидой сбились вместе, хныкая, дрожа и глядя в пространство. Папа был не с ними. Он был предводителем, поэтому, несмотря печаль, охватившую его самого, он должен был уйти от них, чтобы утешать и поддерживать ещё и другие семьи. Сумрак всё ещё заставлял себя осознать, что Мама действительно погибла. Были краткие секунды забытья, когда это казалось невозможным, но потом он должен был вновь говорить себе о том, что это действительно случилось, и он погружался в печаль вновь и вновь.

«У неё было эхозрение, как у меня — бормотал он. — Она должна была заметить их появление. Она должна была остаться в живых».

Но она пробовала помочь Папе, и Хищнозуб схватил её вместо него. Папа дрался, чтобы освободить её, но тщетно. Об этом ранее рассказал им сам отец.

— Мне жаль, что он не умер вместо неё, — едва слышным голосом пробормотала Сильфида.

— Сильфида! — удивлённо воскликнул он.

— Это была его ошибка. Ошибка, Сумрак, и ты это знаешь. Ты рассказал ему о том, что сказала та птица. Ему следовало предупредить каждого. Тогда мы были бы подготовлены к этому. Мама могла бы быть ещё жива.

Мысль о Маме рядом с ним, здесь и сейчас, было слишком трудно вынести, и он снова зарыдал.

— Папа не должен был держать это при себе, — возмущённо говорила Сильфида. — Если бы старейшины знали…

— Ты не смогла бы рассказать им, — сказал он.

— Это почему же? — угрожающе спросила она.

— Сама знаешь, почему. Они могли бы обвинить во всём Папу. Они могли бы даже попробовать свергнуть его.

— Возможно, это было бы даже неплохо.

Он знал, что на говорила это не серьёзно, и решил, что безопаснее всего было бы не отвечать. Он не хотел распалять её гнев. Сумрак чувствовал, что он и сам готов принять точку зрения сестры, и это его напугало.

— Папа очень сильно ранен, — сказал он.

Ему хотелось, чтобы Сильфида сказала что-нибудь ободряющее — что их отец был сильным и рана быстро заживёт — но она промолчала.

Луна зашла, а облака поредели, позволяя свету некоторых звёзд достичь ветвей. Сумрак увидел, как его старший брат Австр спланировал к нему и к Сильфиде. Он сел и обнюхал их обоих.

— Вы двое в порядке? — спросил он.

Этот вопрос казался абсурдным. Как они могли быть в порядке? Но Сумрак кивнул, благодарный за это проявление доброты.

— Вам сейчас труднее всего, — сказал Австр. — Но у вас всё будет хорошо.

— А Папа поправится? — спросил Сумрак.

— Конечно. Нет никого сильнее его.

Вскоре Папа вернулся на ветку вместе с тремя другими старейшинами. Они сели вдали ото всех и разговаривали тихими голосами, но Сумрак всё равно мог подслушивать их.

— Мы в безопасности лишь временно, — говорил отец. — Зрение фелид превосходно почти в полной темноте, но для них необычно охотиться ночью. Их нападение стало возможным из-за полной луны. Они не будут охотиться днём. — он помолчал. — Но перед следующим закатом мы должны уйти.

Поражённый Сумрак посмотрел на Сильфиду. Уйти куда?

— Ты предлагаешь, чтобы мы покинули остров? — спросила Нова.

— После резни мой сын летал над поляной, — сказал Икарон. — Фелиды поселились на нашем дереве. Сумрак подслушал их разговор. Они хотят остаться на острове и кормиться нами, пока не убьют нас всех.

После этих безрадостных новостей все некоторое время молчали.

— Но наш дом… — сокрушённо заговорил Сол.

— Пока мы остаёмся здесь, они будут охотиться на нас, — ответил Икарон. — В сумерки они придут снова. И следующим вечером. И вечером через день. Этой ночью мы потеряли тридцать восемь рукокрылов. Сколько ещё вы готовы потерять? Желаете ли вы потерять своих собственных супругов, своих собственных детей? Хотя я не хочу покидать это место, но я не вижу никакого другого выбора.

— Другое дерево, — поспешно предложил Барат. — Фелиды совсем не умеют лазать по вертикальным поверхностям; они тяжелее нас, и их когти не могут долго выдерживать их вес. Если бы нам удалось найти дерево с ветвями, которые растут только на высоте, фелиды не смогут достать нас.

— Даже если мы найдём такое дерево, — ответил Икарон, — лес такой густой, что фелиды могут просто перескочить на него с соседнего дерева.

— Жизнь на острове испортила нас — сказала Нова. — Мы не знали хищников уже долгое время. Мы были неправы, когда изолировали себя от материка. Если бы мы послали туда разведчиков, фелиды не застали бы нас врасплох.

Сумрак впился в Нову ненавидящим взглядом. Как она могла поднимать этот вопрос сейчас, после того, что им всем пришлось пережить? В чём смысл этого?

— Но мы закрыли свои глаза и уши для новостей из большого мира, — продолжала Нова, — и жили в блаженном неведении. И сегодня ночью была расплата за это.

Сумрак тревожно шевельнулся. Нова не могла знать о предупреждении Терикса, но её критика Икарона была уничтожающе адресной. Он посмотрел на Сильфиду, зная, о чём она думала. Папа проигнорировал угрозу фелид, и оставил колонию уязвимой. Сумрак ждал гневное опровержение со стороны своего отца, но, как ни странно, его не последовало. Ему стало интересно, был ли Папа всего лишь таким же выбившимся из сил и ошеломлённым, как остальные, или же, возможно, он сам чувствовал, что Нова была права, и ощущал себя слишком виноватым, чтобы это отрицать.

— Возможно, нам следует вновь учиться быть хитрее, — нерешительно предложил Сол. — Мы могли бы оставаться на острове, но найти скрытые места для жизни. Наш маленький размер может пойти нам на пользу. Мы можем прятаться и будем бдительными. И нас наверняка уже не застанут врасплох ещё раз. Это слишком дорого стоило нам сегодня ночью.

Сумрак внимательно слушал ответ отца, но не сумел найти в нём ни тени вины или раскаяния.

— Но у фелид всегда будет преимущество, Сол. На деревьях они проворнее, чем мы.

— Но мы умеем планировать.

— А они умеют прыгать. Мы почти слепы в темноте, помни об этом. Их глаза улавливают больше света луны и звёзд.

— Но покидать наш остров… — начал Сол.

— Нет, Икарон прав.

Сумрак заморгал от изумления, потому что это сказала Нова.

— Этот остров был для нас безопасным местом целых двадцать лет, но теперь он захвачен. Фелиды несомненно хотят истребить нас; мы должны уйти отсюда ещё до того, как они устроят очередную резню.

Некоторое время все молчали; вне всяких сомнений, Папу тоже удивило это проявление поддержки со стороны Новы.

— Но отчего вы думаете, что на материке нам будет хоть чем-то лучше? — спросил Сол. — Мы ушли оттуда уже давно; возможно, всё изменилось намного сильнее, чем мы знали.

— Эти фелиды — отщепенцы, — ответил Икарон. — Их вождь Хищнозуб сказал мне об этом перед тем, как напал на меня и на Мистраль, — его голос задрожал, когда он произнёс имя своей жены, но он хрипло продолжил говорить. — Они откололись от Рыщущих Патриофелиса и пришли сюда, чтобы тайком творить свои злодеяния. Я не могу предположить, что все фелиды превратились в пожирателей плоти. Нам будет безопаснее на материке.

Сумрак пал духом. Остров и секвойя были местом его рождения — и то же самое они значили практически для всех рукокрылов колонии. Все его воспоминания жили здесь, скрытые под пологом крон секвой, шепчущие среди ветвей.

— Это будет лишь временно, — уверенно сказал старейшинам Икарон. — На материке мы пошлём весточку Патриофелису, и он сумеет справиться с этими негодяями. Или Хищнозуб просто покинет остров, как только мы уйдём. И вскоре он снова будет нашим. А теперь идите и разнесите новости своим семьям.

— Я не хочу уходить, — шепнул Сумрак Сильфиде.

— Это правильное решение, — ответила Сильфида, но её голос был тихим, и Сумраку было ясно, что она лишь пыталась быть храброй. — Нова права.