ЖЕЛЕЗНЫЙ КУЛАК. Сага великих битв - Роберт Говард

Там висела замызганная груша, стоял турник, а в углу валялось множество штанг, гантелей, кожаных мячей. Пол был покрыт джутовым матом, а в центре лежал кусок брезента величиной с небольшой ринг. И там стоял Свен в боксерской форме с перебинтованными руками.

— С кем ты собрался бороться, Свен? — полюбопытствовал я.

Он слегка нахмурился, смущенно потер огромные руки, выдохнул из могучей груди воздух и кротко ответил:

— С тобой!

С тем же успехом меня можно было сбить утлегарем.

— Со мной? — удивился я. — Ты шутишь?

— Ничего я не шучу, — спокойно ответил он. — Мой приятель Кнут заправляет этим залом и обучает борцов и штангистов. Он позволит нам потузить друг друга.

Кнут, тот самый коротышка-швед, с массивными руками и большим животом бывшего штангиста, виновато взглянул на меня.

— Ну и за что же ты хочешь тузить меня? — огрызнулся я, ничего не понимая. — Разве не я научил тебя всему, что ты знаешь о боксе? Разве не я помог Тебе побороть Олафа? Неблагодарный…

— Да я не держу на тебя зла, Стив, — мирно ответил огромный дурень. — Но я буду благодарен судьбе, если сумею стать чемпионом «Морячки»! А доя этого я должен одолеть тебя, правда?

Билл с Муши выжидательно глядели на меня, но я пребывал в полной растерянности. Когда полгода потратишь, чтобы научить человека своему ремеслу, накачаешь ему мускулы и сделаешь из него что-то приличное, не очень-то хочется все разрушать!

— Зачем тебе надо быть чемпионом «Морячки»? — раздраженно спросил я.

— Ну, — ответил этот дикарь, — для начала, я спал и видел, как одолею тебя, а потом побью Олафа. Сигрида ведь любила меня! Но я побил Олафа, и она дала мне отставку! Это ты виноват, что научил меня, как победить Олафа! Но я тебя не упрекаю. Я тебя очень люблю, Стив, но теперь мне хочется стать чемпионом нашей «Морячки»! У меня больше нет девушки, так что я должен стать кем-то. Я побил Олафа, так что и с тобой теперь справлюсь. Я побью тебя, стану чемпионом, и мы останемся хорошими друзьями, да?

— Но я не хочу драться с тобой, осел ты эдакий! — зарычал я, обозлившись.

— Тогда я побью тебя на полубаке, или еще где-нибудь! — весело произнес Свен.

Тут моему далеко не ангельскому терпению пришел конец. С кровожадным ревом я сорвал с себя рубаху.

— Неси перчатки, скандинавская обезьяна! — ревел я. — Если уж мне предстоит вбить немного ума в эту дубовую башку, так нечего откладывать!

Спустя несколько минут я был облачен в потрепанные трусы, которые откуда-то вытащил Кнут, и боксерские перчатки, немного легче стандартного веса, полученные, вероятно, Кнутом в подарок от Джона Л. Салливана или кого-то другого. Мы договорились, что Билл будет рефери, но Свен, боясь Майка, заставил меня согласиться, чтобы Муши держал его, хотя я уверял, что Майк никогда не набросится на боксеров. Вокруг брезента не было канатов, в углах не стояли стулья для отдыха, не было и гонга. Да они нам особенно и не требовались.

По мере того как мы приближались друг к другу, я лучше, чем когда-либо, понял что за человек Свен. Шесть футов четыре дюйма роста и 245 фунтов костей и мышц! Он возвышался надо мной, как сказочный великан, и я чувствовал себя совсем малышом со своими шестью футами роста и 190 фунтами веса. Под его белой кожей, как железные мячики, перекатывались огромные мускулы, а грудь напоминала скорее грудь гориллы, чем человека.

Но габариты — это еще не все! Старый Фитц отделывал противников тяжелее его на сто фунтов, а уж что творили с такими великанами Демпси и Шарки! А я крепок так же, как и Шарки, и могу одолеть любого неумеху, хотя и не силен в теории бокса.

Нет, насчет Свена я не тревожился и даже перестал сердиться на тупого шведа. В чем-то я понимал его. Свен вовсе не злился на меня. Просто он хотел стать чемпионом нашего судна, и это желание вполне естественно. Его девушка дала отставку, и парню необходимо удовлетворить свое уязвленное самолюбие.

Нет, я остыл и в некотором роде даже сочувствовал Свену, хотя считал, что незачем затевать драку. Пользы от этого не больше, чем от праведного гнева на ошибки всего человечества. Когда мы сошлись, Свен предупредил:

— Никаких раундов, Стив, деремся до конца, да?

— Ладно, — согласился я без особого энтузиазма, — но все-таки, Свен, последний раз спрашиваю: тебе очень нужно подраться со мной?

Ответом послужил неожиданный удар левой в челюсть, от которого я еле успел увернуться. В ответ я нанес ему сокрушительный удар правой, который он неуклюже, но достаточно эффективно блокировал. Затем, согнувшись пополам, как я его учил, он врезал мне левой поддых. Но я знал, как парировать такие удары. Однажды я видел такую же ситуацию во втором раунде матча между Фитцсимменсом и Джеффризом.

Я сделал круговой оборот, блокировал его левую руку и апперкотом ударил в челюсть. Зубы Свена хрустнули, голова запрокинулась, открывшись для правого хука, который я и не преминул нанести, раскроив ему висок до глубокой раны.

Свен оглушительно взревел, забыл об обороне и, как бешеный бык, набросился на меня. Я решил, что вот сейчас-то, как и всегда, поединок быстро закончится в мою пользу. Но уже через полсекунды стало ясно, как жестоко я ошибся.

Свен не рванулся, как обычно, с грудью, широко открытой дня удара, беспорядочно молотя руками. Он налетел на меня комком железных мускулов, яростно нанося согнутой рукой хуки и прямые удары, прижав подбородок к волосатой груди, согнув плечи, чтобы защитить грудь, полусогнувшись в обороне. Даже начатки боксерской науки вкупе с огромными ростом и весом сделали его угрозой для любого человека.

Я не знаю, что такое сдаваться и отступать. Даже если бы на меня рванулся сам Джеффриз, я мог бы встретить его достойными ударами своих кулаков и бороться, пока не свалюсь замертво.

Я встретил Свена сокрушительным ударом правой, сразу же остановив его… Брызнула кровь, он покачнулся, как огромное дерево, готовое упасть, но не успел я опомниться, как швед снова ринулся в бой, нанося удары обеими руками. Он бил, бил и бил!

Его руки только мелькали, и за каждым ударом стоял весь его вес. В порыве борьбы Свен развил необыкновенную скорость. Такое иногда случается. Ни до, ни после я не видел, чтобы такая махина двигалась с таким проворством. Это был сплошной дождь ударов, на которые невозможно ответить. Я видел лишь сверкающие глаза, мощные согнутые плечи и мелькание дубинок, облаченных в боксерские перчатки.

Он не утруждался раздумьями, не тратил время на прицеливание — слишком уж быстро он бил! Он буквально подавлял меня преимуществом своих пятидесяти пяти фунтов и наносил удары так часто, что я не успевал ответить.