Дракон с королевским клеймом - Оливия Штерн

Вельмине казалось, что с каждым разом его улыбка становится все шире, все откровеннее, как будто он постепенно стряхивал с себя все то, что составляло его жизнь у королевы. Как будто оттаивал, оставляя за собой колючие осколки льда, в который был закован. Как змея сбрасывает кожу, вот точное сравнение.

…Не прошло и получаса, как он в самом деле принес родниковой воды в стакане, ловко свернутом из плотного зеленого листа неизвестного растения. И, пока Вельмина торопливо пила, стараясь не проронить ни капли, Итан безмолвно стоял рядом и смотрел на нее совершенно нечитаемым взглядом.

— Пойдем, — сказала она, — уже вечер…

— Вечер, — согласился он, — но я тебе уже говорил, не нужно бояться. Ρовно до тех пор, пока у меня в кармане катализатор.

И они пошли, причем Итан зачем-то взял ее за руку. Это оказалось так непривычно, что Вельмина, у которой на языке вертелись возражения, прикусила язык и промолчала. Ощущать постоянное прикосновение теплой шершавой ладони и сильных пальцев было необычно, и от этих прикосновений где-то в груди делалось тепло и щекотно, как будто там, вокруг маленького фонарика, собрались бабочки с трепещущими невесомыми крыльями.

Они выбрались на тракт, когда солнце село. Вельмина так устала перебираться через бурелом, что едва держалась на ногах. От мысли, что до ближайшего жилья ещё идти и идти, на глаза навернулись слезы. Итан, если и устал, виду не подавал, он просто потянул Вельмину за собой по дороге. И все это время он держал ее за руку, не отпуская, как будто ему это было жизненно необходимо.

На мир стремительно наползала ночь. По обе стороны от дороги, мощеной булыжником, темнел сосновый бор, ровные стволы таяли в сумерках. Где-то раскричалась птица, и ее трескучий голос навевал тревогу. Становилось прохладно и зябко, у корней деревьев вились молочные щупальца тумана… Вельмина помимо воли еще крепче уцепилась за руку Итана, а в голове крутились совершенно смешные, детские мысли. О том, что теперь она совершенно не знает, как обращаться к идущему рядом мужчине. О том, что она уже перестала понимать, зачем он ее тащит за собой. Мог бы бросить — видно ведь, что сам он шел бы значительно быстрее. А ещё запоздалое сожаление, что после тюрьмы так и не повидалась с родителями, а теперь вообще неясно, увидит ли их. Все-таки рядом шагал король-дракон, ужасное, кровожадное чудовище. Он может сделать с ней все, что угодно, а потом и вовсе убить…

Дорога была пустынна. Где-то за спиной заухал филин. Из-за черной кромки сосновых верхушек выкатилась светло-желтая, похожая на лимон, луна. Вельмина посмотрела на Итана. На самом деле ей очень хотелось передохнуть, просто сесть на землю и вытянуть уставшие ноги — но она не смела. И молчание становилось тягостным: Вельмине снова начало казаться, что ее ведут в тюрьму, что ее приговорили к казни вместе с мужем… И от этих горьких мыслей она невольно всхлипнула.

Итан резко остановился, как будто только что внезапно вспомнил о ее присутствии. В потемках его лицо казалось особенно зловещим, глаза блестели в слабом свете луны.

— Устала?

Слово упало, точно камень. Вельмина непроизвольно сжалась, снова погружаясь в вязкий, душный страх перед чудовищем.

— Д-да… ваше… величество.

Итан посмотрел на нее, прищурившись, затем вздохнул.

— Не надо так. Я бы с радостью забыл все это, если бы мог…

Вельмина промолчала, глядя на него снизу вверх, все-таки Итан был значительно выше. Он, поразмыслив о чем-то, сообщил:

— Нам все же придется заночевать в лесу. Давай отойдем от дороги, чтобы нас не было видно, и отдохнем.

Она лишь пожала плечами. Передохнуть хотелось, но спать в лесу все-таки было страшно.

— Пойдем, — Итан снова потянул ее за собой, теперь по направлению к лесу, — ты когда-нибудь ночевала в лесу?

— Нет, — Вельмина настороженно озиралась.

А лес вздыхал, шелестел и, казалось, даже причмокивал, как будто предвкушая сытную трапезу.

— Я тоже никогда, — внезапно весело ответил Итан, — вот и попробуем.

— А если… медведь?

Итан ее вопрос проигнорировал.

О, Боги. Снова перебираться через бурелом, да ещё в кромешной темноте. Вельмина, ойкнув, упала на колени, поцарапала руку. Итан поднял ее под мышки, словно котенка, поставил на ноги, а потом обнял за талию, поддерживая.

— Так… Давай здесь и остановимся. Мне кажется, место подходящее.

Вельмина вспомнила, как в детстве подкладывала сахарки в муравейник. А в лесу могут быть ого-го какие муравейники… Только бы не влезть в такой.

Но Итан каким-то образом умудрился в темноте нащупать небольшую сухую площадку.

— Ну, вот, — донеслось тихое, пока он сперва уселся на землю, а затем и вытянулся во весь рост.

Она принялась устраиваться чуть поодаль. Поводила ладонями по земле, усыпанной сухими иглами, убедилась, что там ее не поджидает какая-нибудь мелкая живность, и улеглась. Повернулась на бок, подложила руку под голову. Было так темно, что она с трудом могла различить силуэт Итана, а лес снова принялся хрустеть, шелестеть и вздыхать.

«Спать нельзя, — решила Вельмина, — вдруг какой-нибудь зверь нас найдет?»

Но прошедший день вымотал настолько, что Вельмина сама не заметила, как плавно соскользнула в глубокий сон.

Пробуждение…вышло неожиданно интересным, но при этом пугающим. Вельмина сразу почувствовала, что что-то не так: ее явно придавило поперек тела… чем? И что это за сопение в затылок?

Боясь лишний раз пошевелиться, она осторожно повернулась на спину. Как такое получилось? Они ведь ложились порознь… А теперь Итан, король-дракон, собственническим жестом прижимал ее спиной к себе, да ещё и ее голова оказалась на его плече. Вельмина закрыла глаза. Нет, определенно Боги смеются над ней: еще вчера она решила, что приложит все усилия, чтобы отпустить этого мужчину — а на следующее утро просыпается в его объятиях. И все было бы гораздо проще, если бы лежать рядом с ним было сродни простому лежанию в кровати. Но дыхание предательски сбилось, и чувствовать на себе тяжесть его руки определенно нравилось.

«И что дальше? — со скоростью ястреба пронеслась мысль, — да и вообще, что с того, что он так тебя волнует? Может быть, ты ему и не нужна вовсе, потому что, будь иначе, он бы уже что-нибудь сделал…»

От воспоминания о том, как он нежно гладил ее запястье, сердце подскочило в груди. Вельмина растерялась окончательно. Положение ее было смешно и печально одновременно: лишившись