Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз

Ее губы прижались к его губам, мягкие руки обвились вокруг его шеи, притягивая его ближе.

— Пожалуйста, Макс. Останься. Не покидай меня. Макс… Я так тебя люблю. И… Я хочу, чтобы ты вошел… внутрь меня. Пожалуйста!

Он просунул одно свое бедро меж ее бедер, и она выгнулась навстречу ему, подняла ногу и охватила ею его тело. Пожар возгорелся сразу, как только ласка ее влажного, мягкого тепла коснулась его. Один раз. Только один раз. Единственный… Он широко раскинул ее бедра и устроился между ними.

Один раз. Только один раз.

— Ребенок, — умоляюще прошептали ее дрожащие губы, когда он навалился на нее. — Пожалуйста, Макс.

Кровь в его жилах забилась, точно молот.

— Нет! — вырвалось у него, и он отдернулся oт дрожащей руки и спустил ноги на пол.

Когда он ушел, в комнате повисла потрясенная тишина. Удар захлопнувшейся двери попал прямо ей в сердце. Лежа одна во тьме, она осмысливала то, что сделала.

Она чувствовала себя, как мелкое морское существо, которое вытащили из защитной раковины и оставили валяться нагой и беззащитной на берегу. В последнюю неделю она вновь осмелилась мечтать. Она разрушила все сама, прося слишком много.

Макс невидяще уставился в деловые отчеты, которые два часа назад вручил ему Ричард. Сейчас в них было не больше смысла, чем два часа назад. Где сегодня утром была Верити? Скрывалась ли она в доме или выскользнула в сад? Она обычно приходила к нему после завтрака. Он не был на завтраке. С утра съел немного хлеба и сыра и ушел прогуляться — чтобы не видеться с ней.

Макс знал, почему она не пришла сегодня утром. Он застонал и отодвинул свой стул от стола. Чувство вины терзало его. Прошлой ночью… Он должен был объяснить ей, почему он… почему она не может родить ему ребенка. И мысль о том, что у нее мог быть ребенок от него, обожгла его душу. Она чуть было не упросила его.

Он беспокойно прошелся по кабинету. Что, черт возьми, ему делать? Все эти годы он был одним из младших сыновей. Невыразимая пропасть существовала между Фредериком, наследником, и его младшими братьями-близнецами. Расстояние между ними росло по мере взросления. А потом Фредди умер, оставив Макса следующим в очереди на графство, а Ричарда — по-прежнему младшим сыном. Они родились с разницей в полчаса. Полчаса, которых оказалось достаточно, чтобы между ними пролегла пропасть.

Он поклялся себе, что эта разница никогда не станет реальностью. Возможно, с этим он был в состоянии справиться. Но оставалось обещание, данное матери… И при этом он должен был жениться на Верити.

Он должен был сказать ей правду — почему никогда не собирался вступать в брак и почему никогда не мог дать ей ребенка.

Проклиная себя, он оттолкнул стул от стола. Лучшее, что он мог сделать, — это спуститься в конюшню, оседлать лошадь и поехать кататься. До изнеможения. Если седло окажется неудобным, он только спасибо скажет. Кроме того, адская боль в сердце была намного хуже.

Глава 11

Голос Ричарда, в котором сквозило тихое торжество, проник сквозь дымку усталости, окутывающую разум Верити. Заморгав, она сосредоточила взгляд на шахматной доске и попыталась заставить себя думать. Согревшись под солнцем, льющимся на ее плечи, она запоздало признала ловушку, которую использовал еще папа. Она должна была предвидеть такой поворот событий.

И точно так же она должна была понять, что Макс не хотел ее. Ах, как много становится ясно, если подумать задним числом!

Теперь она могла видеть, что уклонение Макса от полной близости с ней было для нее предупреждающим знаком, что и ее собственное желание завело ее в ловушку надежды — и, что еще хуже, веры в то, что она его хоть сколько-нибудь интересует. Господи прости, как она могла быть такой дурочкой?

— Вас что-то беспокоит, Верити?

— Нет, — солгала она. И сделала ход. Единственный, который ей остался. Прямо в ловушку.

— Шах и мат.

Ее король расплатился за ее рассеянность. Ричард окинул ее внимательным взглядом и стал вновь расставлять фигуры.

— Вы обычно играете лучше, чем сейчас. Вас обучал отец?

— Да. Мы очень много играли. Как сегодня ваша нога?

— Паршиво. Вероятно, позже пойдет дождь. И не уклоняйтесь от темы. Вы никогда не говорите о своем отце. — Он нахмурился. — Макс сказал, что он застрелился. Мне очень жаль, Верити. Должно быть, для вас это было ужасно.

— Да.

Несмотря на солнце, согревавшее террасу, она невольно вздрогнула.

— Ваш отец никогда не рассказывал вам, как он потерял руку?

— Нет. — Она не смогла сдержать боль в голосе.

Ричард нахмурился:

— Мне жаль, Верити. Если вы не знали…

Вдруг она поняла, что он думает.

— Ричард, нет! Я не виню Макса. Как я могу? — Она вздрогнула. Ей вспомнилось детство и то, что она видела, когда они с матерью приезжали в армию. — Все… все ведь могло быть наоборот. Вы бы обвинили моего отца?

Он покачал головой с печальной улыбкой:

— Нет. Но у вас ситуация другая. Он не только потерял руку, он из-за этого покончил с собой.

Ей стало трудно дышать.

— Не совсем. Там… там были другие… — Она запнулась, когда память больно уколола ее.

Другие причины, о которых Макс ничего не знал. Ее отец вернулся после Ватерлоо. Инвалидом. На следующий день после похорон ее матери и крохотного желанного сына. Его неверие, ярость и отчаяние… Особенно когда он посмотрел на свою дочь…

— Не совсем, — вновь прошептала она. Головная боль и тошнота, которые она пыталась игнорировать, угрожали лишить ее самообладания. Она с трудом поднялась на ноги и обнаружила, что терраса закружилась волчком. Один неуверенный шаг… она схватилась за спинку стула.

— Верити! — Голос Ричарда, казалось, донесся издалека, но странным образом он оказался рядом и поддержал ее, взяв за плечо. — Осторожнее. Вы плохо себя чувствуете? Давайте уйдем с солнца.

— Я… все в порядке. Спасибо. У меня просто на минуту закружилась голова. — Она слегка развернулась, прислонившись к его груди. — Все будет…

— Как трогательно. — Голос, полный горечи, пронзил ее точно кинжалом.

Она обернулась, еще оставаясь в объятиях Ричарда, и горло ее сжалось. В дальнем конце террасы стоял Макс. Горящий взгляд янтарных глаз был направлен на нее. В нем светилась ярость. Он шагнул к ним с презрением на лице.

— Испытываете ваши уловки на другом дураке, миледи? Скажите мне, мадам, неужели вы всерьез надеялись соблазнить моего брата? Вы рассчитывали убедить его дать вам то, чего я не дам?

Она боролась с усилившейся тошнотой, голова у нее кружилась, а его отвращение живьем сдирало с нее кожу. Она набрала воздуха в грудь, попыталась что-то сказать, но у нее вырвалось лишь сипение.