Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад - Арнольд Дж. Тойнби

В этой смертельной схватке ислам, как и христианство прежде, блистательно уцелел. Центральноазиатские захватчики были обращены в ислам; франкские оккупанты были изгнаны, а что касается земель, то единственным долговременным результатом крестовых походов оказалось возвращение в западный мир двух исламских территорий — Сицилии и Андалусии. Разумеется, экономические и культурные последствия этого временного отступления ислама были значительно весомее. В экономическом и культурном отношениях побежденный ислам пленил своих завоевателей, подарив искусство цивилизации грубому, неотесанному латинско-христианскому миру. В некоторых сферах человеческой деятельности, как, например, в архитектуре, исламское влияние распространилось на весь западный мир в так называемую эпоху Средневековья; что же касается двух отвоеванных территорий — Сицилии и Андалусии, — то там исламское влияние на государства — наследники Арабской империи было, естественно, еще шире и глубже. Однако это был еще не последний акт драмы, ибо попытка средневекового Запада искоренить ислам потерпела такой же полный провал, как и прежние попытки арабских строителей империи захватить колыбель нарождающейся западной цивилизации; и вновь неудачное наступление спровоцировало ответное нападение.

На этот раз ислам был представлен оттоманскими потомками новообращенных центральноазиатских номадов, которые захватили и вновь объединили православно-христианские владения, а затем сделали попытку расширить свою империю до общемирового предела по образу и подобию арабов и римлян. После окончательного поражения крестоносцев Западное христианство было вынуждено защищаться от османского нашествия в течение позднего Средневековья и новой истории западного мира, причем не только на прежнем, средиземноморском, но и на новом, континентальном, фронте в бассейне Дуная. Эта оборонительная тактика, однако, была не столько свидетельством слабости, сколько великолепным примером полуосознанной дальновидной стратегии, ибо Западу удалось остановить османское нашествие, не затрачивая слишком больших усилий; и в то время, как большая часть исламских сил была задействована в локальной приграничной войне, Запад направил свои силы на освоение океана и тем самым на потенциальное мировое господство. Таким образом, он не только опередил мусульман в открытии и захвате Америки, но вторгся и в земли, имевшие перспективу для мусульманской церкви, — Индонезию, Индию, Тропическую Африку и наконец, окружив исламский мир, забросив в него свои сети, Запад начал атаку на своего старого врага в его собственном логове.

Эти концентрические атаки современного Запада на исламский мир ознаменовали и нынешнее столкновение между двумя цивилизациями. Очевидно, что это часть более крупного и честолюбивого замысла, где западная цивилизация имеет своей целью не больше и не меньше как включение всего человечества в единое общество и контроль над всем, что есть на земле, в воздухе и на воде и к чему можно приложить для пользы дела современную западную технологию. То, что Запад совершает сейчас с исламом, он одновременно делает и со всеми существующими ныне цивилизациями — православно-христианским миром, индуистским и дальневосточным, — включая и уцелевшие примитивные общества, которые находятся в безвыходном положении даже в собственной цитадели — в Тропической Африке. Таким образом, современное столкновение ислама и Запада не только глубже и интенсивнее, нежели любое из прежних, оно также представляет собой весьма характерный эпизод в стремлении Запада вестернизировать весь мир — предприятии, которое будет, вероятно, считаться самым важным и почти наверняка самым интересным в истории поколения, пережившего две мировые войны.

Итак, ислам вновь стоит лицом к лицу с Западом, прижатый к стене и на этот раз в более неблагоприятных для него обстоятельствах, нежели в самые критические моменты Крестовых походов, ибо современный Запад значительно превосходит его не только силой оружия, но и в экономике, на которой базируется в конечном итоге военная наука, но более всего — в духовной культуре — единственной внутренней силе, создающей и поддерживающей внешние проявления того, что мы называем цивилизацией.

Во всех случаях, когда одно цивилизованное общество оказывается в столь опасной ситуации против другого общества, существует два альтернативных пути Ответа на Вызов; и мы сегодня в реакции ислама можем наблюдать яркие примеры обоих типов Ответа на нажим Запада. К нынешней ситуации удобно и вполне обоснованно применить определенные понятия, возникшие при подобной ситуации — столкновении древних цивилизаций Греции и Сирии. Под влиянием эллинизма в период, охватывающий последний век до Рождества Христова и первый век после Рождества Христова, евреи (и, можно добавить, иранцы и египтяне) раскололись на две партии. В Палестине одни назывались «зелотами», другие «иродианами».

«Зелот» — это человек, ищущий в известном спасение от неизвестного, и если он участвует в битве с противником, превосходящим его в тактике и пользующимся грозным новомодным оружием, он отвечает тем, что с особым тщанием и скрупулезностью применяет свое традиционное военное искусство. Собственно, «зелотизм» может быть описан как архаизм, вызванный к жизни давлением извне, его наиболее заметные представители в современном исламском мире — это пуританской направленности. К ним же относятся североафриканские сенусситы или ваххабиты в Центральной Аравии.

Первое, что следует заметить об этих исламских «зелотах», — это то, что их главные цитадели лежат в бесплодных, малонаселенных регионах, удаленных от основных международных магистральных путей современного мира, а поэтому непривлекательных для западного предпринимательства, что было справедливо до недавнего времени, а именно до рождения нефтяной эпохи. Исключением, подтверждающим правило, оказалось движение махдистов в Восточном Судане в 1883–1898 годах. Суданский Махди Мухаммед Ахмад укрепился по обоим берегам водного пути Верхнего Нила после того, как Запад посчитал своим делом «открытие Африки». В такой неудобной географической позиции суданский халифат столкнулся с западными силами и, пытаясь противостоять им своим архаическим оружием, был разбит наголову. Жизненный путь Махди можно сравнить с эфемерным триумфом Маккавеев во время краткосрочного ослабления давления со стороны эллинизма, чем и воспользовались евреи, после того как римляне сбросили власть Селевкидов, но еще не успели занять их место; и мы можем предположить, что как римляне опрокинули еврейских «зелотов» в I и II веках н. э., так и сегодня какая-либо из великих держав западного мира — скажем, Соединенные Штаты — могла бы опрокинуть ваххабитов в любой момент, если бы «зелотизм» ваххабитов стал настолько настырным, что пришлось бы тратить силы на его подавление* Представьте на минуту, что правительство Саудовской Аравии под нажимом своих фанатичных сторонников поставило слишком жесткие условия за нефтяные концессии или вообще запретило разработку нефтяных месторождений. Недавнее открытие этих подземных богатств определенно представляет опасность для независимости Аравии, ибо Запад научился покорять пустыни, применяя свои технологические новшества — железные дороги и бронемашины, тракторы, ползающие по барханам, как сороконожки, и самолеты, скользящие над ними в воздухе, как стервятники. И действительно, в Марокканском Рифе и на северо-западной границе Индии в годы между войнами Запад продемонстрировал свою способность усмирить исламского «зелота», с которым значительно сложнее иметь дело, нежели с жителем пустыни. В этих горных твердынях французы и британцы одержали победу над горцами, которые уже овладели западным стрелковым оружием и прекрасно научились им пользоваться, к немалой для себя выгоде.

Но разумеется, «зелот», вооруженный бездымным скорострельным оружием, — это уже не чистый «зелот», ибо, признав западное оружие, он вступает на оскверненную почву. Нет сомнения, что, если он об этом задумывается — что случается крайне редко, ибо поведение «зелота» обычно иррационально и инстинктивно, — он говорит себе, что пойдет лишь до определенной черты, и не дальше, что воспользуется военной техникой Запада лишь для того, чтобы удержать западного агрессора на расстоянии и посвятить завоеванную свободу «сохранению порядка» во всех остальных областях жизни, чтобы получить благословение Господне для себя и своих потомков.

Такое умонастроение можно проиллюстрировать весьма примечательной беседой, состоявшейся в 20-х годах нашего века между зейдитским имамом Саны Яхьей и британским посланником, чьей миссией было попытаться убедить имама вернуть мирным путем часть британского протектората Аден, которую он оккупировал во время мировой войны 1914–1918 годов и не захотел возвратить, несмотря на поражение его османских повелителей. В заключительной беседе с имамом, когда уже было очевидно, что миссия не достигла своей цели, британский посланник, пытаясь повернуть разговор в другое русло, сделал имаму комплимент по поводу отличной выправки его новой армии. Увидев, что имам комплимент принял, посланник продолжал так: