Гуд бай, Америка! (СИ) - Цой Юрий

Вышли мы из номера лишь к полудню, так как вчерашняя гонка и мое игривое настроение дали повод подольше провести в постели, и мы напрочь изгваздали простыни, когда я раз за разом брал свою любимую, отчего она вздыхала, ругалась, но неизменно кончала подо мной, рядом со мной и на мне. Сначала бурно, а потом только вздрагивала и неслышно стонала, давая моему мужскому самолюбию повод гордиться.

— Если ты меня сейчас не покормишь, я тебя убью! Нет! Твоя сметана — это не еда! И тем более в таком месте! — Мы покинули отель и Мери мило возмущалась, сверкая глазищами, но в принципе была довольна как кошечка, которую отымели хором все окрестные коты.

Наш автопробег с остановками на секс через четыре дня и три штата достиг одной из точек, где я задумал побывать. Санта Барбара! Городок на берегу океанской бухты окруженный не очень высокими горами. Одно и двухэтажные дома в колониальном стиле с высокими полукруглыми арками вдоль первого этажа, обсаженные высокими пальмами, настраивали на лирический лад наши сердца.

— Смотри какое дерево! — Мери вертела своей прелестной головкой и радовалась сказочным видам. — А-а! Море!

— Океан. Тихий. — Я заметил вывеску гостиницы и свернул на ее парковку. — Приехали, милая! Море, пляж, бассейн, вкусная еда и секс! Все для тебя! Ха-ха!

Меня немедленно обняли за шею и поцеловали в виде аванса, обещая отблагодарить вечером. Я естественно «воодушевился» и принялся вспоминать наш ежедневник, определяющий свободу семейного секса и способ предохранения. На ближайшие два дня прогноз благоприятный, а вот дальше — облом! Женский цикл делал крутое пике и о любви под пальмой на жарком солнце можно будет забыть. По крайней мере, на несколько дней.

Мы заселились в номер с фундаментальной мебелью из красного дерева и поспешили на пляж, взяв пару полотенец и большой зонтик. Людей было не много, так как туризм в это время не достиг еще своего размаха, да и тусовались они в основном южнее начиная от Лос-Анжелеса.

— Ой! Какая соленая! — Мери зашла в воду впереди меня и погрузилась в набежавшую волну, которая приподняла ее и отнесла прямо в мои руки.

— Привет, русалочка! Я тебя поймал!

— Хи-хи! И что ты со мной будешь делать? — Женушка уютно устроилась на моих руках, почти ничего не веся в соленой воде.

— Зажарю и съем!

— У-у! Злюка! У меня даже хвоста нет! Может, я еще на что сгожусь? — Хитрая улыбка расплылась на моське, а ручка погладила по моей груди.

— Хм! А потом я буду ловить рыбу, а мне добыча будет говорить: «Здравствуй папа!».

— Ха-ха-ха! — Милая зашлась в смехе, болтая ногами и вызывая желание немедленно развернуться и нести ее прямо на кровать в нашем номере. Но мы все же остались купаться, собирать раковины, нежиться на не очень жгучем солнце. Я мазал любимую защитным кремом, а она млела и закрывала глазки, в которых яркой зеленью сияла любовь и обожание.

Пляж сменился после душа и переодевания уютным ресторанчиком, где мы откушали оленину из Калифорнийских лесов в брусничном соусе.

— Боб. А завтра мы куда поедем? — Мери играла вокруг вилки своими припухшими от прилива крови губками и витала в гастрономическом экстазе.

— Никуда. Завтра и может послезавтра побудем здесь, а когда надоест двинем дальше по побережью.

— Как интересно! Надеюсь, там так же красиво!

— Гораздо красивей! Но главную красоту мы привезем с собой!

— Это, как? — Мери округлила и без того большие глаза, став похожей на свою мультяшную двойняшку, только намного выигрывая живым блеском глаз, внезапным румянцем на щеках и манящими губками двигающихся в волшебном танце двух алых полумесяцев, оттененных блеском белоснежных зубок.

— Конечно это ты, милая! Ничто не сравниться с твоей красотой!

От моего признания милую пробило на нежность, и мы поспешили в постельку, чтобы высказать ее друг другу в более тесном общении.

Расслабленные едой и солнцем, мы долго ласкали друг друга, в основном, конечно я, но мне тоже немного перепало, хе-хе, и Мери вздохнув приняла мой вес и «волшебную палочку» в свое зарозовевшее местами тело. Опираясь локтями, почти завис над любимой, любуясь малейшей гримассой удовольствия на лице моей женщины, нежно двигаясь внутри ее животика, добираясь до самой дальней точки нашего слияния. Ее грудки вздрагивали и нетерпеливо тыкались в мою грудь напряженными сосками, выписывая иероглифы любви на моей коже.

— Ах! — Любимая напряглась, подавая навстречу лобок и словила первый предвестник оргазма, которые затем последовали один за другим, закончившиеся судорожным объятием, и Мери приняла на себя весь вес моего тела и выплеснувшуюся внутрь порцию живчиков в питательном растворе.

— Люблю тебя! — Шепнул в тяжело дышащие губки и поцеловал, едва касаясь губами. Мери согласно вздохнула и сильней сжала свои объятия, плавясь в своей и моей нежности.

— Бо-об! — Моя милая какое-то время спустя пошла в ванную, чтобы подмыться и воззвала ко мне. — Кажется я потекла!

— В смысле?

— У меня начались месячные! На два дня раньше! Как же так⁈

— Кажется, я слышал, что от перемены климата, солнца, смены обстановки или при тяжелом труде могут быть сбои. Ты ведь не сильно перетрудилась?

— Сильно! Меня нещадно эксплуатируют каждый день! Бегемот!

— Бегемоты толстые! А я стройный, только мускулистый, ха-ха! Как же мы лоханулись⁈ Теперь весь твой график к чертям!

— Ничего не к чертям! — Милая вернулась в трусах с толстой прокладкой на своей рабочей части. — Просто будет новый с начала первого дня цикла. — Она прилегла, холодя мокрым телом. — Потом сможешь опять метать свою икру, хи-хи!

— Икра — это твои яйцеклетки! А у меня — боевые пловцы, берущие их на абордаж. Какая же у тебя гладкая кожа! — Я погладил обнаженную спину любимой, подгребая ее к себе и обнимая, глядя глаза в глаза. — Кажется ты меня заколдовала! В средние века тебя бы сожгли.

— Это, ты у нас в семье волшебник! Самый великий, ужасный и любимый… — Мы слились в поцелуе и унеслись в страну влюбленных, растворяясь друг в друге и пространстве, постепенно погружаясь в обоюдный сон.

Утром встали поздно и под охи бедной девушки, собрались спуститься позавтракать.

— Чувствую себя, как разбитая кляча! И это еще имея счастливую хромосому. А как же обычные женщины? Ведь некоторые даже работают, не имея возможности взять выходные, — жаловалась милая пока мы шли к выходу.

— Простите! Вы же мистер и миссис Каллахен? — С дивана гостиничного холла поднялся высокий господин в светлых штанах и рубашке.

— Как вы узнали? — Спросил довольно импозантного мужчину средних лет.

— А вас знает почти вся страна! — Он поднял руку с толстым журналом, повернув к нам обложку. Там во весь рост красовались мы с Мери, только что обменявшиеся кольцами.

«Самая красивая пара Америки!» — Красовалась под ней подпись и название известного ежемесячника.

— Ой! Где можно купить! — Глаза Мери вспыхнули, а мистер протянул ей печатное издание и представился:

— Мистер Гаррет, кинопродюсер. Вы ведь завтракать? Не возражаете, если я присоединюсь?

— Конечно! — Воскликнула Мери, оглаживая пальцами нашу фотографию. — Тут и статья есть!

— Потом почитаешь. Пойдем в ресторан, а то споткнешься ненароком. Где вы предпочитаете завтракать, мистер Гаррет?

— О! Абсолютно все равно!

Мы прошли до ресторанчика с видом на открывшуюся бухту и под звяканье вилок мистер «кинопродюсер» принялся уговаривать меня сняться в его новом фильме. Почему меня? А Мери была согласна при первом же звуке этого прожиги, озвучившего свое предложение.

— Главные герои в историческом фильме! Война Севера и Юга! Кровь, кишки и любовь! Вы станете знамениты!

Мери поплыла, в мечтах уже выходя на красную дорожку под рукоплескания толпы.

— И вы даже не скажете, что нужны пробы и записи текста, чтобы определить, как ложится наш голос на пленку?

— О! Вы разбираетесь в кинематографе! Конечно, без этого не обойтись! Но я уверен, что у вас все получится, так как я не зря слыву лучшим в своем деле. Миссис достаточно просто смотреть в кадр, и все зрители будут у ее ног, а ваш тембр голоса и пластика тела, вкупе с правильной речью не дадут мне ошибиться. Соглашайтесь!