Белая Роза. Игра теней - Глен Кук

— Бежали, сбежали и будем сбегать. Так предрешено.

Она улыбнулась — я позабавил ее.

— Я читала твои Анналы, Костоправ. И новые, и старые.

Я подкинул сушняка на угли костра. Не сплю…

— Они у тебя?

До сих пор я подавлял вину обещаниями когда-нибудь их вернуть.

— Их нашли после боя. Они попали ко мне. Мне понравилось. Ты честен, как подобает историку.

— Спасибо. Я стараюсь.

— Приди в Чары. В Башне для тебя найдется место. Отсюда ты сможешь видеть всю картину мира.

— Я не могу.

— Я не сумею защитить тебя здесь. Если останешься, с тобой случится то же, что и с твоими друзьями-мятежниками. Эту кампанию ведет Хромой. Я не вмешиваюсь. Он уже не тот, что был. Ты причинил ему боль. А потом он претерпел боль снова, чтобы спастись. Он тебе не простил этого, Костоправ.

— Знаю. — Сколько раз она употребила мое прозвание? За все наши предыдущие разговоры она произнесла его единожды.

— Не позволь ему схватить тебя.

В глубине моей души блеснул осколок чувства юмора.

— Ты неудачница, Госпожа моя.

Она отшатнулась.

— Я, дурак, записывал в Анналы свой романтический бред. Ты их читала. Знаешь, что я никогда не называл тебя черной, как назвал бы, наверное, твоего супруга. Подозреваю, что под этой романтической ерундой лежит неосознанно воспринятая истина.

— Да ну?

— Я не думаю, что ты зла по природе. Ты просто очень стараешься. Думаю, несмотря на все твои преступления, ребенок в твоей душе остался жив. Огонек теплится, и потушить его тебе не под силу.

Возражений не последовало, и я осмелел:

— Думаю, меня ты избрала, чтобы я символически поддерживал этот огонек. Я призван удовлетворить твою тайную жажду чести, подобно тому, как мой друг Ворон подобрал ребенка, ставшего Белой Розой. Ты читала Анналы. Ты помнишь, до чего опустился Ворон, слив всю свою честь в одну чашу. Лучше бы он был бесчестен изначально. Арча могла бы остаться стоять. А Ворон — жить.

— Арча была язвой, которую давно следовало выжечь. Я пришла не для того, чтобы меня высмеивали, лекарь. Я не позволю себе выглядеть слабой, даже перед аудиторией из одного человека.

Я начал было протестовать.

— Насколько я тебя знаю, этот разговор тоже останется в твоих Анналах.

Она меня знала. Впрочем, именно она провела меня перед Оком.

— Приди в Башню, Костоправ. Я не требую клятвы.

— Госпожа…

— Даже Взятые налагают на себя страшные клятвы. Ты можешь быть свободен. Лишь делай что делаешь. Исцеляй, и записывай правду. Делай то, чем ты и так занимаешься. Ты слишком ценен, чтобы тратить свои способности здесь.

Вот с этим я готов был согласиться всецело. Взять бы эту фразу да ткнуть в нее кое-кого носом.

— Что там?

Госпожа начала было отвечать. Я предупреждающе поднял руку. Говорил я сам с собой. Шаги? Да, Что-то большое. Медлительное и усталое.

Госпожа тоже ощутила его приближение. Миг — и она исчезла, забрав что-то из моих мыслей, и я уже не был уверен, что мне не привиделась эта встреча, пусть далее каждое ее слово осталось высеченным в камне моей памяти.

Я подкинул веток в костер, забился в трещину, выставив вперед кинжал — единственное оружие, которое у меня хватило ума захватить с собой.

Оно приблизилось. Остановилось. Снова двинулось вперед. Сердце мое заколотилось. Что-то выступило из темноты на свет костра.

— Пес Жабодав! Эй, что за черт?! Ты что тут делаешь? Иди ляг в тепле. — Слова посыпались из меня, унося страх. — Как Следопыт-то обрадуется. Что с тобой случилось?

Пес осторожно приблизился. Был он вдвое потрепанней обычного. Он лег на брюхо, положил морду на лапы и прикрыл один глаз.

— Еды у меня нет. Я, знаешь, сам вроде как потерялся. Но тебе чертовски повезло, что ты сюда добрался, — это ты знаешь? Равнина — не лучшее место для прогулок в одиночестве.

Пес, казалось, со мной согласен. Язык позы, если хотите. Он выжил, но далось ему это нелегко.

— Как солнце встанет, — сказал я ему, — пойдем домой. Гоблин с Одноглазым тоже потерялись, но это уже их дело.

После прихода пса Жабодава я расслабился. Наверное, люди тоже помнят прежнюю верность. Я был уверен, что пес предупредит меня в случае опасности.

Утром мы отыскали ручей и направились к Дыре. Я, как делаю нередко, подошел к Праотцу-Дереву, поболтать немного в одностороннем порядке о том, чего он навидался за годы своего дозора. Пес за мной не пошел. Странно. Ну и что? Странности на равнине в порядке вещей.

Гоблина и Одноглазого я нашел спящими. И храпящими. В Дыру они вернулись вскоре после того, как я отправился их искать. Ублюдки. Я с ними еще поквитаюсь.

Я их чуть с ума не свел — ни словом не обмолвился о ночи в пустыне.

— Сработало? — осведомился я.

Внизу, в туннеле, След шт шумно приветствовал свою псину.

— Почти, — ответил Гоблин без особого энтузиазма.

— Почти? Что значит почти? Работает или нет?

— Ну, у нас небольшая сложность. Защитить тебя, чтобы Взятые тебя не засекли, мы можем. Так сказать, платочком прикрыть.

Многословие у этого типа — верный знак неприятностей.

— Но? Только без «но», Гоблин.

— Если ты покидаешь безмагию, невозможно скрыть, что ты снаружи.

— Чудно. Прекрасно. На кой бес вы, ребята, вообще нужны?

— Ну не настолько же все плохо, — встрял Одноглазый. — Ты не привлечешь ничьего внимания, если только они не узнают о твоем уходе из других источников. Я хочу сказать, тебя же специально искать не будут, верно? Причины нет. Так что мы получили почти все, чего желали.

— Бред! Лучше молитесь, чтобы следующее письмо пришло. Потому что, если я уйду и меня там прикончат, — угадайте с трех раз, к кому мой призрак будет являться?

— Душечка тебя не пошлет.

— Спорим? Да, она будет терзаться совестью дня три-четыре, но пошлет. Потому что последнее письмо даст нам ключ.

Внезапный страх. А не прочла ли Госпожа мои мысли?

— В чем дело, Костоправ?

От лжи меня избавил подошедший Следопыт. Он тряс и тискал мою руку как ошалелый.

— Спасибо, Костоправ! Спасибо, что вернул его! — воскликнул он и отошел.

— Что за черт? — спросил Гоблин.

— Я вернул его собаку.

— Странно.

Одноглазый подавился.

— Чайник кастрюлю черной назвал.

— Да-а? Дерьмо ящериное. Рассказать тебе кое-что о странностях?

— Хватит, — приказал я. — Если меня пошлют в поход, я хочу до отбытия привести в порядок этот развал. Хоть бы у нас был человек, способный это прочесть.

— Может, я помогу? — Это вернулся Следопыт. Здоровый безмозглый обалдуй. С мечом он сущий волшебник, но имя свое вряд ли сумеет записать.