Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

А Лукас как будто утратил ко мне интерес. Уставился в экран своего ноутбука. Стук пальцев по клавишам убаюкивал, и я бы наверняка уснула, если бы не думала о том, как заинтересовать человека, олицетворяющего мой призрачный шанс на спасение. Я не хотела быть проданной какому-нибудь стареющему извращенцу в качестве бесправной подстилки. Не хотела, чтобы меня подкладывали под каждого, кто готов заплатить оговоренную сумму. Я хотела жить. Пусть не роскошно и беззаботно, но на свободе. Если ложиться мозгами и телом, то только под одного. Ад последних дней не должен был повториться. Вряд ли я его снова переживу.

— Рассказывай, — сухо бросил Лукас, смерив меня пристальным взглядом перед тем, как вновь уткнуться в экран.

— Рассказывать что?

— Стишок новогодний! — он улыбнулся. Сухо, криво, но это был уже хоть мизерный, но шаг вперед. — Как ты кувыркалась со своим боссом. Как далеко он зашел. Сколько нынче стоит карьерный рост.

— Но нечего рассказывать, я…

— Виктория, не зли меня. Если тебе нечего сказать, я прямо сейчас отправлю тебя развлекать клиентуру в сауну. Так что сделай все от тебя зависящее, чтобы я не уснул в твоем присутствии. Или ты набитая дура с купленными результатами теста?

Деваться было некуда. Я сильнее обхватила колени и начала свое повествование. Вкратце описала безрезультатные поиски работы, свой приход в компанию, интерес Ивлеева. Когда дошла до нашей командировки, Лукас прекратил печатать. Закрыл крышку ноутбука и сцепил пальцы в замок, подавшись вперед.

— А теперь подробнее, Вика. Что он с тобой сделал. Что ты чувствовала. Давай, заставь меня захотеть сделать с тобой то же самое.

Над бездной — тонкие мостки. Как в излюбленном развлечении корсаров, заставляющих свою жертву пройти по доске. Ощущение было настолько реалистичным, что я непроизвольно поджала пальцы ног. Сердце билось по-другому. Я потом только пойму, что Лукас каким-то чудом сумел подстроить его под свой ритм. Тишина становилась зловещей. Мужчина в кресле делал вид, что его больше интересует происходящее на экране, чем растерянная девушка в ночной рубашке и халате, восседающая на полу в позе притихшего ребенка.

На первый взгляд, его просьба не несла в себе ничего экстраординарного. Мой высокий интеллект гарантировал, что я с блеском выполню роль Шахерезады. Кольнуло иглой мимолетного разочарования. Но чего я ожидала? Что меня позовут писать диссертацию или править государством?

Секунда. Вторая. Так стремительно, что я испытала панику. Кожей почувствовала, насколько разочарован визави. Я не подчинилась. Не сумела удивить его и вызвать интерес к себе. Провалила задание, не успев воплотить его в жизнь.

— Вижу, ты обычная пустышка. Не стоишь даже затраченных на тебя усилий.

Фиаско? Или садистский, но тонко продуманный прием реверсивной психологии в устах того, кто привык читать женские мысли, подобно внутреннему миелофону? Помимо воли я замотала головой. Закрыла глаза, выравнивая дыхание и собираясь с мыслями. Надлом в голосе полоснул по живому, но я не позволила себе сосредоточиться на колоколах унижения и самообесценивания.

Не время, Вика. Ты пережила похищение. Шоу насилия. Постель с психопатом. Изнасилование. Сейчас ты готова сдаться?! Зная, что, возможно, этот мужчина с седыми висками и пронзительными холодными глазами — твой билет на свободу?

— Он не показывал, что хочет меня раздеть и уложить в постель. Поначалу мы просто работали вместе. Я хоть и отмечала, что он хорош собой, но… не заглядывала так далеко.

Выдохнула, собираясь с мыслями. Лукас откинулся на спинку кресла, смежив веки.

— Но у тебя были фантазии, верно, Вика? Как они выглядели? Он брал тебя на своем рабочем столе, не спрашивая разрешения, когда ты приносила документы на подпись? Или по завершению рабочего дня ты открывала ногой двери его кабинета, пронизывающе глядя в глаза, меняя предопределенные роли? В своих мечтаниях ты жаждала придавить каблуком его член и натянуть узел галстука, наслаждаясь замешательством в глазах того, кто еще недавно сам отдавал тебе приказы? Ты хотела иметь над ним власть?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О-хх… — сдавленно выпалила я, и вдруг произошло странное.

Я улыбнулась. Помимо воли, сгорая от смущения и вместе с тем — приятного чувства, смутно знакомого, пришедшего родом из далекого детства, когда мы с друзьями подсматривали за целующимися парочками и хотели их напугать внезапным «гав!»… я даже не нашла ему определения. Баловство, разве что. Но смущение было отнюдь не детским. И не похожим на стыд, хотя я никогда не представляла себя в роли роковой женщины-хищницы.

Лукас подался вперед. И мое сердце замерло, подчиняясь ритму единогласного хозяина положения. Странная, нелогичная эмпатия, которую я бы рада вырвать из своего организма вместе с жилами, но… сейчас она была моей нитью Ариадны в лабиринте боли, разврата и смерти.

— Кажется, несколько раз… мне хотелось, чтобы так было. Чтобы он опешил и… отдал инициативу в мои руки. Только это было неправильно. Так мне казалось.

Глава 8.4

— Я знаю, что он трахнул тебя в первой же совместной командировке. Не в машине на заднем сиденье, как похотливую школьницу. И не на столе, как куклу-секретаршу. Что ты чувствовала? Власть?

Власть? Я буквально сплюнула это слово. В чем-то подвох. Матерый хищник собирается развести меня на эмоции. Заставить вспомнить те моменты, когда я ощущала себя королевой, и бросить в грязь рабского бесправия. Жестокая игра. Беспощадная дрессировка.

— Нет. Я просто почувствовала себя равной. И счастливой. Он был хорошим любовником.

Последние слова были моей маленький местью Лукасу. Вряд ли мужчина, каким бы прожжённым циником не был, проглотит сравнение с другим. Но если подобное и произошло, он ничем этого не выдал. Разве что молчанием. Сухим кивком. И я продолжила.

Пока я говорила, находилась в безопасности. Могла сидеть на полу, удерживая внимание мужчины, и не беспокоиться о том, что меня сейчас поволокут прочь. Я не имела права ошибиться. Если меня прогонят, я больше не увижу Вэл, отдельных апартаментов, и похороню надежду на будущее. Только не это. Поэтому я прислушивалась к дыханию Лукаса, безошибочно отмечала, когда оно учащалось, корректируя своё повествование по мере эмоциональной отдачи слушателя. В темноте, с закрытыми глазами, мне это удавалось. Я больше не превозносила качества Ивлеева как любовника, не подчеркивала его доминирующую роль. Это не нравилось Лукасу. Но когда я слегка перевернула историю в другом ракурсе, акцентировав внимание на том, что чувствовала себя соблазнительницей, а страсть Валерия — своим трофеем, приятно щекотало под ложечкой. Правда, я не была уверена, отчего такие неоднозначные ощущения: от его одобрения или оттого, что мне нравилось чувствовать себя роковой и решительной.

Минуты превратились в часы. Спина затекла. А я, словно работник года «горячей линии», все говорила. Уже заплетался язык и безумно хотелось пить, но я не останавливалась. Даже тогда, когда поняла, что повторяюсь, слова проглатываются от перенапряжения, и хочется зевнуть.

— И все равно, твой герой-любовник открестился от тебя при первой возможности.

— Да, — согласилась я, утратив силы спорить или возражать. Да и смысл? Все было именно так.

Скрипнула кожа и шарниры кресла. Шаги Лукаса гулко отдавались от глянцевого паркета. Я не сразу поняла, что он подходит ко мне, подняла голову, прогоняя пакостную сонливость. Увы, видимо, не получилось сделать это быстро.

— Нравилось, значит, — с надрывом, но каким-то вдохновленным, извращенным припечатал мужчина, схватив меня за отворот халата и заставляя встать на ноги, — Когда имеют на тебя, а ты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не успела испугаться. Или осознать силу, сосредоточенную в руках сухощавого Лукаса, когда он поднял меня над полом. В следующий момент его ладони разжались, и я закричала от боли, ударившись лицом и грудью о каменную столешницу.

— Это тоже власть. Ты меня вынудила, — прохрипел мужчина, больно прикусывая мою мочку уха. Навылет и до крови, как оказалось потом. — Наслаждайся, Вика!