Этаж смерти - Ли Чайлд

— Тот еще тупик, — подхватила Роско. — Нам предстоит перерыть архивы за двадцать лет, проверить и перепроверить всех недавно вышедших из мест заключения по всей стране. Тил уже засадил за это Стивенсона. Пока дело не будет закрыто, Стивенсон занимается только этим. Как и я.

— Это не просто тупик, — сказал Финлей. — Это зашифрованное предупреждение. У нас в архивах нет никого, кто был бы способен на такое зверство. В нашем округе таких преступлений давно не было. Мы это знаем. И Тилу известно, что мы это знаем. Но мы ведь не можем назвать его лжецом или дураком.

— А вы можете не обращать на него внимания? — спросил я. — Заниматься тем, чем нужно заниматься?

Финлей откинулся назад. Опять выдохнул в потолок и покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Мы вынуждены действовать прямо под носом у врага. Пока у Тила нет оснований подозревать, что нам что-то известно. Мы должны и дальше поддерживать это заблуждение. Строить из себя невинных дурачков, так? Естественно, это ограничит нашу свободу маневра. Но самая главная проблема заключается в полномочиях. Например, если мне понадобится ордер на обыск, я должен буду подписать его у Тила. А ведь он мне его ни за что не подпишет, так?

Я пожал плечами.

— Я не собираюсь пользоваться ордерами, — сказал я. — Ты связывался с Вашингтоном?

— Мне обещали перезвонить, — сказал Финлей. — Будем надеяться, Тил не схватит трубку раньше меня.

Я кивнул.

— Вам нужно другое место, где можно было бы работать, — сказал я. — Как насчет твоего приятеля из ФБР? Из Атланты? Ты сможешь пользоваться его кабинетом?

Подумав, Финлей кивнул.

— Мысль неплохая, — согласился он. — Только надо связаться с ним частным образом. Я же не могу попросить Тила сделать официальный запрос, правильно? Сегодня же вечером позвоню ему из дома. Его фамилия Пикард. Отличный парень, он тебе понравится. Он из Нового Орлеана. Миллион лет назад мучился у нас в Бостоне. Здоровенный верзила, очень умный, очень крепкий.

— Передай ему, надо действовать тихо, — сказал я. — Не надо, чтобы его агенты появились здесь до того, как мы будем готовы.

— А что ты собираешься делать с Тилом? — спросила у меня Роско. — Он работает на тех, кто убил твоего брата.

Я снова пожал плечами.

— Все зависит от степени его участия. Стрелял в Джо явно не он.

— Не он? — спросила Роско. — Почему ты так думаешь?

— Ему не хватило бы расторопности, — объяснил я. — Он ковыляет, держа в руке трость. Слишком неповоротливый, чтобы быстро вытащить пистолет. По крайней мере, слишком неповоротливый, чтобы опередить Джо. Маньяк тоже не он. Для этого Тил слишком старый, у него не хватило бы сил. Ну, и следы заметал тоже не он. Это делал Моррисон. Если Тил начнет со мной шутить, он вляпается в дерьмо по самые уши. А так, черт с ним.

— Что дальше? — спросила Роско.

Я пожал плечами и ничего не ответил.

— Я считаю, главное — это воскресенье, — сказал Финлей. — В воскресенье у этих людей разрешится какая-то проблема. Понимаешь, в назначении Тила на должность начальника полиции есть что-то временное. Ему ведь семьдесят пять лет, никакого опыта работы в полиции. Это временное решение, только чтобы продержаться до воскресенья.

На столе зазвонило устройство внутренней связи. Голос Стивенсона спросил Роско. Надо проверить какие-то архивы.

Я открыл дверь, но Роско задержалась. Ее только что осенила одна мысль.

— А как насчет Спиви? — спросила она. — Из Уорбертона? Это ведь он распорядился устроить нападение на Хаббла? Значит, он должен знать, кто отдал ему приказ это сделать. Ты должен спросить у него. Возможно, это куда-нибудь приведет.

— Возможно, — согласился я, закрывая за ней дверь.

— Пустая трата времени, — сказал Финлей. — Ты полагаешь, Спиви просто возьмет и все тебе расскажет?

Я улыбнулся.

— Если ему что-либо известно, он все мне расскажет. В вопросах такого рода главное — как их задавать, правильно?

— Берегись, Ричер, — сказал Финлей. — Если они увидят, что ты приближаешься к тому, что знал Хаббл, с тобой расправятся так же, как расправились с ним.

У меня перед глазами мелькнула Чарли с детьми, и я поежился. Эти люди могут решить, что Чарли близка к тому, что знал ее муж. Это неизбежно. Возможно, под удар попадут и дети. Осторожный человек предположит, что дети могли что-нибудь случайно услышать. Времени четыре часа дня. Дети должны вернуться из школы. Их могут ждать люди в резиновых галошах, нейлоновых комбинезонах и хирургических перчатках. С острыми ножами. С мешком гвоздей. И молотком.

— Финлей, немедленно позвони своему приятелю Пикарду, — сказал я. — Нам нужна его помощь. Надо спрятать Чарлину Хаббл в безопасное место. Чарли и детей. Немедленно.

Финлей мрачно кивнул. Он все видел. Все понял.

— Разумеется, — сказал он. — Давай, лети на Бекман-драйв. Живо! Оставайся там. Я договорюсь с Пикардом. Не уходи оттуда до тех пор, пока он не приедет, хорошо?

Он снял трубку. По памяти набрал номер в Атланте.

Роско сидела за своим столом. Мэр Тил вывалил ей стопку пухлых папок. Подойдя к ним, я взял свободный стул. Подсел к Роско.

— Когда ты освободишься? — спросил я.

— Думаю, часов в шесть, — ответила она.

— Захвати домой наручники, хорошо?

— Ты дурак, Джек Ричер.

Тил смотрел на нас, поэтому я встал и поцеловал Роско в волосы. Вышел на залитую солнцем улицу и направился к «Бентли». Солнце клонилось к закату, и жара стала спадать. Тени удлинились. Приближалась осень. Меня кто-то окликнул. Мэр Тил вышел следом за мной из здания полицейского участка и окликнул меня. Я остановился. Тил захромал ко мне, постукивая тростью и улыбаясь. Протянув руку, он представился. Сказал, что его зовут Гровер Тил. Он обладал даром профессиональных политиков сверлить собеседника взглядом; его улыбка была ослепительной, словно прожектор. Как будто он до смерти счастлив возможности поговорить со мной.

— Рад, что успел вас застать, — сказал Тил. — Сержант Бейкер ввел меня в курс дела относительно убийств на складе. Мне все ясно. Мы совершили ошибку, задержав вас. Примите наши сожаления по поводу вашего брата. Можете не сомневаться, как только у нас появится какая-то информация, мы дадим вам знать. Так что пока вы еще здесь, спешу принести вам искренние извинения от лица полиции Маргрейва. Мне бы не хотелось, чтобы вы уехали, затаив на нас обиду. Полагаю, мы можем считать это недоразумением?

— Хорошо, Тил, — сказал я. — Но почему вы решили, что я уезжаю?

Он вывернулся очень аккуратно. Колебался лишь мгновение.

— Насколько я понял, вы у нас проездом, — сказал Тил. — В Маргрейве нет мотеля, и я полагал, что вам будет негде остановиться.

— Тем не менее, я остаюсь, — сказал я. — Я получил радушное приглашение погостить. Насколько я понимаю, именно этим и славится Юг — своим гостеприимством, верно?

Просияв, он схватил себя за расшитый лацкан.

— О, конечно же, истинная правда, сэр! Весь Юг и Джорджия в особенности славятся своим гостеприимством. Однако, как вам известно, в настоящее время у нас в городе возникли серьезные неприятности. При данных обстоятельствах вам действительно больше подошел бы мотель в Атланте или Мейконе. Естественно, мы будем поддерживать с вами самую тесную связь. Кроме того, мы поможем организовать похороны вашего брата, когда наступит этот скорбный момент. Но, боюсь, у нас здесь, в Маргрейве, будет очень много дел. Вам тут будет скучно. Офицеру Роско предстоит много работать. Вам не кажется, что сейчас ее лучше не отвлекать?

— Я не буду ее отвлекать, — спокойно ответил я. — Я знаю, что она занимается очень важным делом.

Тил смотрел на меня. Совершенно равнодушно. Прямо мне в глаза, но только для этого он чуть недотягивал ростом. Ему пришлось вытянуть свою старую бурую шею. Я решил, что если он будет смотреть на меня так достаточно долго, он ее точно сломает. Одарив его зимней улыбкой, я подошел к «Бентли». Отпер дверь и сел. Завел мощный двигатель и опустил стекло.

— До встречи, Тил! — бросил я, трогаясь с места.

Окончание уроков в школе в Маргрейве оказалось временем наибольшего оживления. Я проехал мимо двух прохожих по Главной улице и увидел еще четверых в скверике возле церкви. Что-то вроде вечернего клуба — чтение Библии или заготовка персиков на зиму. Проехав мимо, я промчался в шикарном большом автомобиле по Бекман-драйв, миле роскоши. Свернул у белого почтового ящика Хабблов и долго крутил в разные стороны старинное бакелитовое рулевое колесо, петляя по извилистой дорожке к дому.

Главная проблема заключалась в том, что я еще не решил, что именно скажу Чарли. Определенно, посвящать ее в подробности я не собирался. Даже не хотел говорить ей о смерти мужа. Мы стояли на пороге ада. Но я не мог вечно держать ее в неведении. Чарли должна узнать хотя бы общее положение дел. В противном случае она не послушает моего предостережения.