Дорога на Элинор - Павел Амнуэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Простое. Материалистическое. Наверняка все очень просто и объяснимо. Так он писал всегда во всех своих детективах. Так должно быть. Сейчас он придет в себя и все объяснит. Сначала себе, а потом этой женщине.
Терехов не сразу расслышал трель звонка. Кто-то пришел, кто-то вот уже несколько минут упорно звонил в дверь.
Глава шестнадцатая
— Здравствуйте, — вежливо сказал человек, державший палец на кнопке звонка. — Меня зовут Олег Леонидович Лисовский. Можно войти?
На вид Лисовскому было лет тридцать. Он был высок, широкоскул, чуть раскосые глаза выдавали в нем уроженца Дальнего Востока, но кто-то из родителей наверняка происходил из Средней полосы России — что-то было в его лице от крестьянина из Вологодской области. Во всяком случае, на интеллигента Лисовский был похож не больше, чем Ирина Хакамада — на гейшу. На нем была потертая джинсовая куртка, в левой руке он держал атташе-кейс, не новый, такие были в моде лет тридцать назад, в середине семидесятых. Держался он скромно, но уверенно, и на искателя автографов, как и на графомана, явившегося, чтобы почитать свой эпохальный роман, не походил — скорее на служащего из ЖЭУ, пришедшего поинтересоваться, почему жилец не платит за квартиру, и не пора ли принимать по отношению к нему меры административного воздействия.
— Э… — протянул Терехов. — Вообще-то я занят. А вы, собственно, кто будете?
— Буду? — улыбнулся Лисовский. — Надеюсь, что буду следователем по особо важным делам, а потом, возможно, дослужусь до министра внутренних дел. На сегодняшний день — старший следователь милиции. Так вы позволите мне войти или будем разговаривать через порог? Это не очень удобно. Правда, — добавил он, увидев выражение замешательства на лице Терехова, — если вы вообще не хотите разговаривать, я уйду, поскольку не имею полномочий вторгаться в квартиру без разрешения.
Господи, — подумал Терехов, — в первый раз вижу следователя, который изъясняется, будто Свидригайлов или Плевако.
Только следователя мне не хватало для полного счастья, — такой была вторая мысль, вытеснившая первую и заставившая Терехова отступить в глубину прихожей. Лисовский воспринял это бегство, как приглашение, и переступил порог. Теперь прогонять посетителя и вовсе не имело смысла, Терехов пробормотал «Проходите, пожалуйста» и шаркающими шагами, будто с его ног падали тапочки, вернулся в гостиную.
Не дожидаясь приглашения, старший следователь Лисовский придвинул к столу кресло и плотно уселся, поставив рядом с собой на пол атташе-кейс.
— Чем могу быть полезен? — спросил Терехов, оставшись стоять и всем видом показывая, что решительно не понимает, чем он действительно может оказаться полезен представителю органов охраны правопорядка.
— Вы Терехов Владимир Эрнстович? — спросил Лисовский. — Писатель, автор криминальных романов, член Союза писателей Москвы?
— А кого вы еще ожидали встретить в моей квартире? — спросил Терехов.
— Я должен убедиться, — строго сказал Лисовский.
— Предъявить документ?
— Не обязательно, — серьезно проговорил следователь и, положив свой кейс на колени, раскрыл его и принялся что-то искать в невидимых Терехову внутренностях. Достал большой блокнот и маленький японский диктофон, положил перед собой на стол и продолжил:
— У меня к вам несколько вопросов, Владимир Эрнстович. Извините, я не читал ваших произведений и потому по ходу дела буду спрашивать… Не обидитесь?
Терехов помотал головой. На языке вертелась фраза о том, что если уж пришел интервьюировать, то должен был ознакомиться с текстами, это просто неприлично, какие нынче журналисты пошли необразованные и наглые. Но ведь Лисовский не журналистом был, а следователем, если, конечно…
— Скажите, — со стеснением проговорил Терехов, — а вы не могли бы показать свои документы? Не подумайте, что… С журналистами я, к примеру, не люблю общаться…
— Понимаю, — улыбнулся Лисовский и сунул под нос Терехову красную книжечку, раскрыв ее так, чтобы была видна фотография и надпись «Министерство внутренних дел РФ. Управление внутренних дел, г. Москва». Подержав книжку раскрытой ровно столько, чтобы Терехов успел бросить один взгляд, но не успел бросить второй, Лисовский спрятал документ и продолжил:
— Я веду дело о самоубийстве Ресовцева Эдуарда Викторовича, если вам что-то говорит эта фамилия.
Терехов кивнул прежде, чем успел подумать о том, что надо бы все отрицать: ничего не знаю, не понимаю о чем вы говорите.
— Отлично! — обрадовался Лисовский. — Давно вы знакомы?
— Мы вообще не знакомы, — медленно проговорил Терехов, стараясь тщательно подбирать каждое слово, чтобы не наговорить лишнего.
— Но вы сказали…
— Я ничего не сказал! О смерти Ресовцева была информация в интернете, естественно, я запомнил фамилию.
— Информация в интернете, — повторил Лисовский и нажал на клавишу диктофона, видимо, решив, что именно с этого момента показания Терехова следует протоколировать. — В таком случае как вы объясните, что в день смерти — возможно, за час или меньше до того, как покончить жизнь самоубийством, — Ресовцев звонил вам по вашему домашнему телефону?
— Звонил… — мысли в голове шевелились, как бревна в тесном речном заливчике, наползали одна на другую, разделить их было трудно, и под пристальным взглядом следователя Терехов не мог решить, какой линии поведения ему придерживаться. Все рассказать, как на духу? Что значит «все»? Историю с подмененной рукописью тоже? Или ограничиться простыми «да, звонил» и ждать, как отреагирует Лисовский?
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказал Терехов хмуро. — Мне многие звонят. В тот день наверняка тоже звонили. Кстати, я точно не помню, когда это произошло — в понедельник, кажется?
— Во вторник, — поправил следователь. — Семнадцатого. Он звонил вам в пятнадцать часов двадцать три минуты, это зафиксировано в компьютере телефонной станции.
— В половине четвертого, — протянул Терехов. — Извините, не помню. Прошло несколько дней…
— Не помните? Обычно вам звонят люди знакомые, верно? А это был звонок от незнакомого человека — вы ведь сказали, что не были с Ресовцевым знакомы…
— Незнакомые тоже звонят, — поправил Терехов. — Любители. Как-то узнают номер…
— Кто-нибудь звонил в тот день?
— Не помню, — сказал Терехов. — Если бы я запоминал каждый такой звонок… Я не понимаю, чего вы, собственно, от меня хотите! Звонил — не звонил. Что там такое с этим Ресовцевым? Я-то при чем?
— Видите ли, — Лисовский поднял на Терехова открытый взгляд, — вы звонили в отделение, говорили с майором Мартыновым, это мой непосредственный начальник… Сначала дело о смерти Ресовцева представлялось ясным — в том, что он повесился сам, у экспертов не было ни малейших сомнений. Классический случай. Майор не собирался вникать в это дело, а у меня подавно не было причины углубляться… Но после вашего звонка мне было дано поручение копнуть — если писатель интересуется, может, действительно случай не совсем обычный, у него, мол, чутье, он сам детективы пишет… Я копнул. И оказалось: покойный именно вам звонил перед смертью, не кому-нибудь. Видите, я с вами предельно откровенен, Владимир Эрнстович. Я собирался закрыть дело, но нужно поставить точку. Почему он вам звонил? Вы не можете этого не знать — иначе не стали бы интересоваться у майора…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});