Колыбельная для маньяка - Наталья Александрова

– Ты точно знаешь?

– Ага, Танька ему билеты заказывала. Только она просила никому не говорить…

Надежда Николаевна подумала, что Вадиму хорошо бы «мышку» уволить – от таких сотрудников один вред, болтают много, а толку от них… Очевидно, брюнетка подумала то же самое, потому что рявкнула на «мышку»:

– Ну, пойдем мы наконец? Обед давно кончился!

Надежда выждала три минуты и осторожно вышла из кабинки. Она узнала интересные вещи. Оказывается, у Вадима крупные неприятности на работе. Уж если главный бухгалтер увольняется, стало быть, дела у фирмы плохи. Оттого Вадим такой дерганый.

Надежда задумчиво шла по улице. Но вот что интересно, если дела приняли такой скверный оборот, то зачем Вадиму срочно нужно отыскать бывшую жену?

«Что-то тут не то…» – решила Надежда и убрала эту мысль подальше, как хозяйка убирает на верхнюю полку шкафа не слишком идущую ей кофточку. Потом, мол, решу, что с ней делать – либо волосы перекрашу, тогда может пойдет, либо соседке отдам…

Оказалось, что Виктор Степанович не зря вспомнил свою мудрую бабушку. Просмотрев список женщин, пропавших за последнее время в Петербурге и области, он не нашел среди них ни одной с подходящими инициалами. Буква «И» встречалась – в списке были две Ирины и даже одна Илона, но ни отчества, ни фамилии, начинающейся на «Э», не было ни у одной женщины.

Капитан Поползнев мог бы сказать: «Этого-то я и боялся», – но не стал, потому что это ничуть бы его не успокоило.

Зато, просматривая полученные из городского управления материалы по пропавшим женщинам, он выяснил, что последнюю по времени жертву, ту, чей труп нашли в кустах возле Выборгского шоссе, опознали родственники как Марину Галкину, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Был допрошен приятель Галкиной, некто Коростылев, с которым Марина ездила за город в те роковые выходные. Коростылев рассказал, что поссорился с Мариной и та, психанув, отправилась одна в город, куда не добралась, по дороге став жертвой убийцы.

Показания Коростылева подтвердили несколько человек, гостивших в тот день на даче.

Виктор Степанович выяснил из отчета, что дело было в хорошо знакомом ему садоводстве «Перешеек психиатрический», и решил заехать в это садоводство и оглядеться на месте да заодно поговорить с хозяевами дачи.

Приехав на место, он направился в правление садоводства, чтобы узнать, где находится нужная ему дача и что представляют собой ее хозяева.

Правление размещалось в маленьком бревенчатом домике на две комнаты, одну занимал председатель Владимир Прохорович Копытин, во второй комнате находилась бухгалтерия.

На пороге правления сидела суровая старуха в черной мужской шляпе, с клюкой в руке. Увидев капитана, она перегородила ему дорогу своей клюкой и строго проговорила:

– Куда это ты, молодой человек, разогнался? Подождать придется! За мной Бронислава Семеновна занимала, а ты, молодой человек, уже за ней будешь!

– Я по другому делу, – возразил Поползнев и попытался обойти строгую старуху. Ему польстило, что его назвали молодым человеком, но терять времени он не мог.

– По какому еще другому? Тут, молодой человек, у всех одно дело – взносы заплатить! Бухгалтер, она только раз в неделю принимает, так что всем успеть надо!

– Да мне не взносы! Из милиции я! – И Виктор Степанович предъявил старухе свое удостоверение.

Она неспешно надела очки, внимательно изучила удостоверение и убрала клюку:

– Раз из милиции, проходи, молодой человек! Давно пора вывести их на чистую воду! Неизвестно, на что они наши взносы тратят…

Капитан не стал вдаваться в объяснения и вошел в прихожую. На двери председательского кабинета висел замок, вторая дверь была распахнута, и Виктор Степанович увидел за столом женщину лет шестидесяти в металлических очках, видимо, бухгалтера, а перед ней – рослого представительного старика в полосатой тельняшке, с густой гривой седых волос.

– Ну что же вы, Николай Арнольдович, – отчитывала старика бухгалтер. – Вы же профессор, образованный человек, а простых вещей не понимаете! В этой графе нужно расход энергии указывать, а вот в этой – показания счетчика…

– Извините, Нинель Спартаковна! – гремел профессор. – Я ведь доктор медицинских наук, а не экономических! Для меня эти ваши бумажки – папуасская грамота!

– Ну вы просто запомните. А вы по какому вопросу? – Женщина поверх очков воззрилась на Виктора Степановича.

– Я из милиции, – сообщил капитан и издали показал свое удостоверение.

– Из милиции? – Глаза бухгалтерши забегали. – А Владимира Прохоровича сегодня не будет…

– А я тогда с вами поговорю.

– Так я пойду? – вклинился в разговор профессор.

– Идите уже, идите, Николай Арнольдович! – отмахнулась от него женщина. – Видите, не до вас!

Профессор хотел было уйти, но у двери спохватился и снова обратился к бухгалтерше:

– Нинель Спартаковна, а как все-таки насчет газа – когда нас будут подключать?

Бухгалтер вскочила и замахала на него руками:

– Идите, я вам сказала! Приходите, когда Владимир Прохорович вернется!

Профессор пошел прочь, недовольно бормоча:

– Кто его знает, когда он вернется…

Бухгалтер, проводив его взглядом, снова повернулась к капитану и быстро заговорила:

– Вы, значит, из милиции? А я-то при чем? Я тут недавно работаю, я всех здешних дел не знаю… это вам с председателем нужно разговаривать, с Владимиром Прохоровичем… вот он вернется, вы тогда с ним и поговорите…

– Да у меня самые простые вопросы, – успокоил ее капитан. – Мне нужно только узнать, где находится дача Гвоздикиных и что они собой представляют.

– Ах Гвоздикиных! – воскликнула бухгалтер с заметным облегчением. – Ну так это очень просто, это я вам помогу… – Она говорила, одновременно перекладывая папки на своем столе. – Значит, дача их на углу Садовой улицы и второй линии…

– И не на углу вовсе, – раздался от двери скрипучий въедливый голос. – На углу – Астровых дача, а Гвоздикины уже рядом с ними, второй, значит, дом от угла!

Виктор Степанович оглянулся. На пороге стояла та самая старуха с клюкой, которая не пускала его в правление.

– Анна Тимофеевна, немедленно покиньте помещение! – неприязненно проговорила бухгалтер. – Вы видите, у нас серьезный разговор с товарищем из органов.

– Давно пора! – огрызнулась старуха, но все же скрылась за дверью и прикрыла ее за собой.

– Значит, второй дом от угла, – продолжила бухгалтер. – А какие люди… так-то к ним претензий немного, взносы платят всегда своевременно, правда, сын их иногда компании шумные собирает, соседи жаловались. Но недоимок за ними не числится… – И она в подтверждение своих слов продемонстрировала капитану раскрытую бухгалтерскую книгу: – Вот видите, все оплачивали своевременно…

Виктор Степанович уставился на страницу так, как будто увидел там привидение или знаменитого маньяка-убийцу Чикатило.

– Что это? – проговорил он, обретя наконец голос и тыча пальцем в раскрытую страницу.

– Где? – удивленно переспросила Нинель Спартаковна. – Ах это? Это запись о погашении взносов и об оплате электроэнергии… а что, вам кажется, что слишком много? Но размеры взносов у нас утверждает общее собрание… тут же на все должно хватить – и на дороги, и на охрану, и на уборку мусора…

– А мусор не убирают! – снова раздался из-за двери скрипучий голос въедливой старухи. – Деньги берут страшные, а мусор все лето лежит неубранный!

– Анна Тимофеевна, да уймитесь наконец! – крикнула бухгалтер в сторону двери. – Уймитесь, а то я вас от воды отключу! – Она снова повернулась к капитану и обиженным голосом проговорила: – Что касается взносов, так я могу отчитаться! Уборка мусора идет отдельной графой…

– Да я не о взносах! – перебил ее Поползнев. – Вот это что такое? Вот в этой графе?

– Это? – Бухгалтер растерянно уставилась на страницу. – Это подпись бухгалтера… это прежняя еще бухгалтер, Инга Генриховна… она тут до меня работала…

– Инга Генриховна? – переспросил Поползнев. – А фамилия у нее имеется?

– Фамилия ее была Эрнст… – сообщила бухгалтер. – Она была из поволжских немцев…

– Эрнст! – зачарованно повторил капитан. – Ну конечно!

В той графе, на которую он так удивленно смотрел, стояли две буквы, написанные изящным летящим почерком, – «И» и «Э». Те же буквы, что на медальоне убитой женщины.

– Значит, говорите, до вас она здесь бухгалтером работала? – проговорил Поползнев, оторвавшись наконец от поразивших его букв. – А что с ней случилось?

– Умерла Инга Генриховна! – вздохнула женщина. – Совсем еще молодая женщина была…

– Молодая? – переспросил Виктор Степанович.

– Ну да, ей еще и пятидесяти не было!

– Пятидесяти? – переспросил капитан. – Странно… и потом – вы сказали, умерла? Умерла или пропала?

– То есть как – пропала? – удивилась бухгалтер. – Человек не иголка, чтобы пропадать! Умерла после тяжелой болезни, как в газетах пишут. Всего три месяца проболела, прямо сгорела…