Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость - Лорн Тепперман

Билл родился в Мельбурне (Австралия). Он тоже пережил смерть близкого человека. Его отец умер, когда тот был совсем ребенком, и последствия его смерти преследовали Билла на протяжении многих лет. «Когда мой отец умер, мне было всего <…> шесть лет. Это действительно изменило мою жизнь. <…> Мне всегда было очень-очень тяжело, я всегда испытывал что-то вроде депрессии, всегда чувствовал себя одиноким – потому что я, в сущности, остался один». Травма от смерти отца повлияла на то, как он в дальнейшем воспринимал события своей жизни. Пессимизм и склонность к самоуничижению, которые сопровождают депрессивное состояние, не позволили ему выработать способность адекватно справляться со стрессом. Билл начал играть ради положительных эмоций – ради адреналиновой лихорадки, связанной с возможностью выиграть, и общей атмосферы радостного возбуждения. Но в результате он снова и снова чувствовал себя побежденным, в то время как игровая зависимость порождала новые проблемы, которые невозможно было решить за игорным столом.

Билл такой не один. Многие другие участники нашего исследования обнаружили, что не могут справиться с болью от смерти отца или матери. Некоторые признаются, что им даже сейчас тяжело об этом думать. Так, у Нэнси оба родителя умерли от диабета, когда она была подростком, и воспоминания по-прежнему причиняют ей боль. «Мне и сейчас тяжело [думать об их смерти], мне хочется с кем-то поговорить, а их нет уже больше десяти лет». Потерять настолько важного человека, особенно в юности, нелегко. Для Дениз, Билла и Нэнси эта ситуация стала источником стресса. Чтобы справиться с негативными чувствами, они начали играть.

Тим тоже был глубоко потрясен, когда из его жизни исчез отец. Ему было всего десять лет, когда отец от них ушел, и двенадцать – когда покончил с собой. Тим еще не умел справляться с подобными эмоциональными ситуациями. Ему казалось, что отец покинул его дважды. Сначала отец бросил его и всю семью, как если бы Тим был недостаточно хорошим сыном. Самоубийство, последовавшее два года спустя, означало, что Тим никогда больше его не увидит. «Он покончил с собой в машине, – вспоминает Тим. – Закрыл окна и задохнулся угарным газом. Он так и не смог бросить пить, и еще он был на войне. Думаю, у него было посттравматическое стрессовое расстройство».

Оглядываясь назад, Тим отчасти понимает, чем объяснялось поведение отца. И все же эти аргументы его не убеждают, и сложившаяся ситуация продолжает причинять ему эмоциональную боль. Чтобы справиться со стрессом, Тим отправляется играть. Игра ассоциируется у него с выигрышем и развлечением, которые на время помогают отвлечься от боли и обиды, связанных с потерей отца.

Отсутствие родителя в жизни ребенка тоже в чем-то напоминает смерть. Так, когда Лиам был ребенком, его мать надолго поместили в психиатрическую больницу. И, что было еще болезненнее, он подозревал, что причиной этому могла стать попытка суицида. Без нее его семья поверглась в хаос, и никто не смог восполнить нехватку стабильности и структурированности, чтобы помочь ему справиться с отсутствием матери. Вот как он описывает то время:

Я не знаю, действительно ли мама пыталась покончить с собой или она просто была тяжело больна. Мне тогда было лет девять или десять… хотя скорее тринадцать-четырнадцать. В общем, это было тяжелое время: никто не знал, что будет дальше. Ну и отцу вроде как полагалось взять на себя ее обязанности, но он этого делать не стал. Он скорее прятался от всех.

В отсутствие матери семья утратила стабильность. Оказавшись в одиночестве из-за действий отца, Лиам чувствовал себя испуганным и покинутым; поскольку отец не смог взять на себя родительские обязанности, которые раньше выполняла его жена, сыну не оставалось ничего, кроме как найти свой собственный выход из ситуации.

Смерть или потеря близкого человека – это опыт, который никогда не стирается из памяти. Такие воспоминания продолжают преследовать наших респондентов даже во взрослой жизни. Потеряв родителя, ребенок теряет одну из важнейших точек опоры, причем в уязвимом возрасте. Жизнь становится нестабильной и непредсказуемой, а значит, степень стресса растет. Многие такие дети так и не могут найти здоровые способы бороться со стрессом. Во взрослом возрасте у них вырабатывается игромания. Часто она дополняет другую зависимость – например, от никотина или алкоголя. Все это помогает спрятаться от проблем.

Многие проблемные игроки сталкивались со смертью или потерей близкого человека. Исследователи часто включают это событие в перечень факторов риска, способствующих развитию игровой зависимости. Например, исследование Дэвида Хьюитта показало, что 75 % патологических игроков, происходящих из коренных народов Канады, пережили смерть друга или члена семьи [Hewitt 1994]. Почти половина из них столкнулись с потерей другого типа. Когда человек переживает горе, гнев или обиду из-за потери близкого, ему хочется спрятаться от этих чувств. Наши респонденты спасаются в игре. Яркая обстановка, сам процесс игры, чувство общности с другими игроками, возбуждение и адреналиновая лихорадка – все это притягивает и в конечном счете подавляет их волю.

Переезд и иммиграция

Еще одним типом детской травмы является переезд и в особенности иммиграция.

За последние девяносто лет ученые-социологи уже познакомились с негативными последствиями миграции. Все началось с книги Уильяма Томаса и Флориана Знанецки «Польский крестьянин в Европе и Америке» («The Polish Peasant in Europe and America», 1918–1920), признанной классическим трудом по проблеме переселения польского крестьянства в Америку [Thomas, Znaniecki 1958]. Позднейшие исследования показали, что иммиграция особенно тяжело сказывается на молодежи: многие молодые иммигранты сталкиваются с кризисом идентичности и проблемами психологического характера.

Так, исследователи обнаружили, что, когда польские крестьянские семьи перебирались во Францию, отношения внутри семьи радикально менялись. Дело в том, что отцу приходилось заниматься менее престижной работой. Это не только отражалось на его самооценке и вредило отношениям с женой и детьми; отныне семья не могла рассчитывать на прежний уровень материального комфорта. Нехватка денег порождала напряжение.

Многие члены таких семей рассчитывали, что быстро привыкнут к новой культуре, но на самом деле это оказывалось гораздо труднее. Кроме того, иммиграция зачастую означала, что человек обрывал связи с дальними родственниками, которые раньше служили источником поддержки. В результате иммигранты чувствовали себя изолированными и отвергнутыми.

Одна из участниц нашего исследования, Лена, пережила подобные сложности, когда ее семье пришлось переехать:

Когда мы уехали, шла война во Вьетнаме. Мы потеряли все. Пришли коммунисты и все у нас забрали: отныне все принадлежало государству. Мы бросили дом и переехали. Мои брат и сестра… они как бы есть, и их