За пределом жестокости - Алексей Макеев

Вексель угрюмо молчал. Подождав немного, Гриб продолжил:

– Ну, что вы наработали, я уже слышал. Теперь хотелось бы услышать, какие у вас планы на будущее. Чем еще хотите порадовать.

– Мы номер машины запомнили, – сказал Вексель. – На которой они ушли.

– Важные сведения! – похвалил Гриб. – Запомнить номер одной машины из миллиона – это такая информация, которой цены нет!

– Мы его найдем, Гриб! – вдохновенно сказал Вексель. – Там за рулем этот лох сидел – Бекас. А второй ранен. И тяжело, по-моему. По-любому они далеко уйти не могли.

– Это точно, – с расстановкой сказал Гриб. – До первого поста. Говоришь, там раненый был? Так я тебе скажу, чем там все дело кончилось. Раз он сам за руль не сел, значит, его дела точно плохи были. Он Бекаса за руль посадил. А сам что делал? Указания давал руководящие и кровушку потихоньку терял. А когда он ее потерял побольше, то или вообще умер, или отключился. А что стал делать Бекас, когда увидел, что в машине с ним мертвяк и больше никого рядом нету? А?

Повисла долгая мучительная пауза. Подручные Гриба с каменными лицами рассматривали каменные стены подземелья и молчали. Все понимали, каков ответ на вопрос шефа, но произносить вслух роковые слова никому не хотелось.

– Помалкиваешь? – зловеще спросил Гриб. – Ладно, скажу за тебя. Даже лох не станет бояться мертвяка. Мертвяк – это мертвяк. Это он с виду жуткий, а на самом деле беспомощнее младенца. И когда Бекас это понял, то он просто удрал, понимаешь? Бросил чужую машину и удрал. А уж куда он дальше пошел, я не знаю. Может, к врачам пошел – нервы лечить. Может, к ментам – спасите, мол, от бандюков с «пушками». Может, к батюшке в храм – свои и твои грехи замаливать, Вексель! Выбирай на вкус! Одно я тебе могу сказать точно – сделка наша на миллион зеленых сорвана. Конечно, можно и дальше дергаться, бегать туда-сюда, искать вчерашний день, но я – человек реалистического склада ума. Искать, где светло, не буду. Не мой это стиль. Дело провалено, и провалил его ты, Вексель. Похвалить тебя можно только за то, что трупы на месте не оставил. Начнутся опознания, то‑се, кто-нибудь что-нибудь вспомнит… Так что правильно ты их сюда привез. Сейчас сделаем так – фургон начинить взрывчаткой под завязку, канистры с бензином – и взорвать! Так, чтобы мокрое место осталось! Затем все ложатся на дно и не тревожат меня, пока я сам не позову. За то, что бабки обломились, благодарите Векселя. На этом все. Принимайтесь за работу!

Приободрившийся Вексель обернулся к своим двоим партнерам, уцелевшим после охоты на Бекаса, и мотнул головой. Те поняли его без слов. Судьба фургона и покойников была угадана ими заранее – Гриб своим решением лишь придал ей, так сказать, форму закона, – поэтому все необходимое было уже приготовлено.

Подельники принялись рассовывать по салону фургона динамитные шашки и канистры с бензином. Потом один из них открутил крышку с последней и обильно окропил бензином накрытые брезентом тела.

Гриб наблюдал за работой с непроницаемым выражением лица, а когда понял, что все готово, сделал незаметный знак стоявшим вокруг него телохранителям. Те действовали безошибочно и мгновенно, как автоматы. В их руках блеснули вороненые стволы, и под гулкими сводами застучали выстрелы. Вексель и его напарники, только что суетившиеся вокруг фургона, повалились как подкошенные. Выстрелы оборвались. Гриб удовлетворенно кивнул головой и поправил свою нелепую шляпу.

– Когда фонды сокращаются, неизбежно сокращаются и штаты, – убежденно произнес он, точно читая лекцию в университете. – И в первую очередь на вылет идут самые непрофессиональные. Это закон, и никому еще не удавалось изменить его. Поставьте таймер, и уезжаем отсюда.

Он преспокойно уселся в машину и захлопнул дверцу. Телохранители быстро доделали свое мрачное дело – забросили еще теплые тела в фургон, установили взрыватель и присоединились к своему шефу. Взревел мотор, и «Сузуки», оставляя за собой полупрозрачный шлейф отработанных газов, помчался к выезду из подземелья.

Через пять минут автомобиль был уже далеко от места расправы. Гриб посмотрел на часы и сделал знак водителю остановиться. Отзвук взрыва был ощутим, но производил на расстоянии впечатление не большее, чем работа машины, забивающей сваи.

– Хоть что-то доделали до конца, – прокомментировал Гриб. – Наверное, душновато сейчас в том погребе, как думаете?

– Шпарит вовсю, – согласился водитель и осторожно поинтересовался: – Сейчас куда едем?

– А сейчас в офис к нашему другу Арнольду, – распорядился Гриб. – Будем ковать наше маленькое железо. В конце концов, мы понесли ощутимые потери, и человек с претензиями должен иметь решимость их компенсировать.

В его словах был некий юмор, понятный одному ему. Никто из его мрачных спутников даже не улыбнулся. Возможно, они просто не успели переключиться с того рода деятельности, который особого веселья не предполагал.

На подъезде к офису «Миллениума» Гриб связался с его хозяином по мобильнику. Он не назвался, только поздоровался, но Арнольд Евгеньевич узнал его сразу и пришел в сильное волнение.

– Все?! – буквально выкрикнул он в трубку. – Ты все сделал? Тебе удалось?

– Спокойно! – остановил его Гриб. – Не надо таких бурных чувств. Мы же деловые люди. Сейчас я загляну к тебе, и мы все обсудим.

– Вот дьявол! Ко мне сейчас не стоит… – мгновенно впадая в отчаянный тон, ответил Арнольд Евгеньевич. – Обстоятельства… Нет, правда, тебе же самому это не нужно… Давай что-нибудь придумаем. Например, через пару часов в парке…

– Никаких парков! – отрезал Гриб. – Прямо сейчас. Я буду стоять в двух кварталах от тебя. Вот тут большой магазин цветов. Свежие цветы в любое время года! Красота неописуемая! Лучшего места для встречи двух влюбленных и не придумаешь, ха-ха!.. А если серьезно, то я жду тебя возле магазина через двадцать минут. Не явишься – ждать не буду. Ты этого хочешь?

– Ладно, я постараюсь выбраться ненадолго, – совсем погасшим голосом проговорил Арнольд Евгеньевич. – Ты только намекни, что все получилось…

– Я намеков не люблю, – сказал Гриб. – Намек – это такая штука, что не всякий ее понимает правильно. Иногда даже до крови дело доходит. Я тебе все прямо скажу.

– Хорошо, я сейчас буду, – покорно ответил Арнольд Евгеньевич.

Минут через десять Гриб вышел из машины.

– Я пройдусь, – сообщил он. – Подъедете через четверть часа, но так, чтобы не привлекать внимания. Я сам подойду, когда будет нужно.

– Шеф, так ведь моросить опять начинает! – заботливо сказал водитель. – Может…

– О здоровье моем печешься? Это похвально, – покачал головой Гриб. – Только лучше ты о своем думай. А твое будет крепче, если ты не будешь в чужие дела залезать и советов давать, которых не просят.

Хлопнув дверцей, Гриб задумчиво зашагал под начинающимся дождем, склонив низко голову и ссутулив плечи, как человек, жизнь которого полна грошовых забот и безнадежных сожалений. Его обыденная, ничем не примечательная фигура мгновенно растворилась в толпе прохожих. Вряд ли даже пристальный взгляд сумел бы заметить его без дополнительного усилия. Однако сам Гриб замечал все. И Арнольда Евгеньевича, взбудораженного, прикрывающегося огромным черным зонтом, прячущего лицо за поднятым воротником дорогого плаща, он заметил сразу – едва тот вывернул из-за угла.

– Слава богу, хватило ума не брать тачку! – проворчал себе под нос Гриб. – Эти деловые люди до сортира пешком дойти не в состоянии… Потому и приходят в панику, когда у них живот схватит…

Он незаметно подкатился к озабоченному Арнольду Евгеньевичу и по-приятельски подхватил сзади под локоть.

– Фу, как ты меня напугал! – с упреком воскликнул директор «Миллениума», резко оборачиваясь. – И так с утра душа не на месте. Чертов подполковник опять звонил, Бекасом интересовался… – Он вдруг уставился Грибу прямо в глаза. – Ну! Что ты молчишь? С Бекасом покончено?

– Я человек честный, – неторопливо и даже с ленцой сказал Гриб. – Мог бы соврать. Однако не буду. Кроме того, ложь нерентабельна. Есть идеалисты, которые думают иначе, но они ошибаются, уверяю тебя!

– Я с тобой не схоластические беседы пришел вести! – сердито воскликнул Арнольд Евгеньевич. – Ты можешь говорить по-человечески?

– А я что, на языке птиц, что ли, с тобой общаюсь? – в свою очередь рассердился Гриб. – Я хочу, чтобы ты осознал всю серьезность темы, чтобы врубился в нее, понятно?

Арнольд Евгеньевич, забыв про дождь над головой, опустил зонт и даже машинально закрыл его.

– Нет, я не понял, – потрясенно сказал он. – Ты не достал Бекаса? Нет?!

Его бледный лоб мгновенно покрылся мелкими каплями дождя, точно испариной. Гриб скептически посмотрел на него и показал пальцем на зонт.