Беги, Василич, беги! - Олег Северюхин

Так и есть. Наш дом взят штурмом, кто-то из начальников дал несколько очередей из автомата в колодец, но веревку не вытащили, то ли будут ждать нашего возвращения, то ли полезут по ней вслед за нами. Интересно, полезет ли туда Евлампий? Душа верующего будет говорить, чтобы владелец ее не занимался святотатством, а душа полковника будет требовать движения вперед, чтобы точно вызнать, есть ли Бог на свете. Сколько времени они будут решать, спускаться или не спускаться, но спускаться будут обязательно. Нам нужно уходить отсюда.

Впереди ничего не было слышно, а вот в стенах раздавались какие-то шорохи и всхлипы и пару раз я как будто бы слышал голоса, зовущие меня к себе.

— Иди ко мне, — тихим и слабым голосом шептала невидимая женщина. — Иди ко мне, я лучше, — шептал голос помоложе. — Нет, иди ко мне, я лучше всех…

— Ты слышишь что-нибудь? — спросил я шепотом у Гудымы.

— Какие-то голоса зовут меня к себе, — шепотом ответил Гудыма, — говорят, что меня ищет сам товарищ Дзержинский, желающий лично вручить мне знак почтенного чекиста Российской Федерации.

Все понятно, каждый слышит то, что он хотел бы услышать. Не исключено, что нас будут преследовать и зрительные образы людей, которые сохранились в нашей памяти.

С другой стороны, в земле зарыто столько людей и столько душ за все время существования планеты Земля, что каждая песчинка может обладать своей душой и что-то говорить тем живым существам, которые соприкоснулись с ними.

Мы шли дальше по полутемному коридору, освещаемому непонятно откуда идущим светом, или этот свет давали песчинки почвы, в котором был прорыт тоннель.

В тоннеле было тепло. Тепло, но не жарко, можно сказать, комфортно. Та одежда, которая была на нас, не была лишней, но и в ней нам не было жарко. Главное, что под ногами не было чудовищ, готовых нас сожрать, как на дороге в прошлое, откуда мы недавно вернулись.

Глава 50

Через полчаса пути дорогу нам преградила решетка, в которой была маленькая калитка, закрытая на висячий замок. На маленький висячий замок из чистого золота. Что-что, а в золоте я разбираюсь. Вам вместо золота могут подсунуть полированный рандоль — бериллиевую бронзу, из которой делают пружины в манометрах, вентили на кислородных баллонах, хорошие рыболовные блесны и «золотые» зубы для уголовников. Еще цыгане промышляют ювелирными изделиями из рандоля. Если взять рандоль и потереть его в руках, то от влажности рук происходит окисление бронзы и выделяется неприятный металлический запах. А этот замочек не терял блеска и был приятно тяжелым, как и все остальное золото.

— Эй, люди! — крикнул я в пространство, а Гудыма позвякал своим маузером по решетке.

Через какое-то время к решетке подошел босой старик в белой длинной рубахе, подвязанной веревкой, на которой висели золотой и серебряный ключи.

— Вы кто такие? — спросил он.

— Мы бедные странники, — сказал я, — приютите нас на какое-то время.

— У нас здесь не гостиница и не вертеп для хорошего времяпровождения, — сказал старик, — к нам приходят на постоянное нахождение и по хорошим рекомендациям. Кто вас рекомендовал?

— Меня рекомендовал сам товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович, — гордо заявил Гудыма, — а вот этого, — и он показал на меня рукой, — сам товарищ Олигерьев.

— Сейчас сверимся с записями, — сказал старик и ушел.

— Мне кажется, что ты зря полез со своим Дзержинским, — сказал я Гудыме, — о председателе ВЧК нужно было говорить со старичком с серебряным ключом.

— А кто тот старичок с серебряным ключом? — спросил Гудыма.

— А это тот самый, кто сейчас подходил к нам, — сказал я.

— Ты чего меня путаешь? — возмутился Гудыма. — Ключи на поясе носят тюремщики, а мы что в тюрьму у него просимся?

— До чего же у вас в чека необразованные люди, — сказал я, — ты не знаешь элементарных вещей. Этот старичок есть Святой Петр, который является хранителем ворот от Рая и одновременно является хранителем ворот от Ада. Есть, то есть был такой художник Перуджино, который в пятнадцатом веке написал картину «Вручение ключей Петру». Картина находится в папской резиденции в Ватикане и хранится в Сикстинской капелле. Нарисовал он, как Петр стоит перед Христом на коленях, выражая почтение, а Христос вручает ему ключ: золотой от врат Рая и серебряный от врат Ада. Ключи огромные, в локоть длины и килограммов по пять весом каждый. Эти два ключа, расположенные крест-накрест, являются символом Папы Римского.

— Иди ты, — сказал восхищенно Гудыма. — Правильно сказал товарищ Ленин: век живи, век учись.

— Не Ленин это говорил, — поправил я чекиста, — а народ все время так говорил, только вот полнее он об этом говорил. Владимир Даль в своем толковом словаре написал так: Век живи, век учись, а помри дураком.

— Чё-то вы запутали все совсем, умники, — обиделся Гудыма, — что ни скажи, а оказывается, что об этом уже кто-то говорил и неоднократно. Как будто великому человеку ничего нельзя сказать. Надо как в картах, карту походил и все тут. Так и с умными словами. Кто последний сказал, тот и автор.

— Все у вас по-большевицки, — сказал я, — как-то на саммите президенты хвалились дорогими подарками от своих супруг. У кого зажигалка золотая с бриллиантами, у кого часы золотые. А ваш генсек достал из кармана золотой портсигар с бриллиантами, а там вокруг бриллиантов гравировка «Графу Орлову от Екатерины с любовью».

— Все вы клевещете на совецкую власть, — начал было Гудыма, но тут неслышно появился старичок с ключами на поясе.

— Дзержинский ваш не в нашем заведении находится, — ядовито сказал он Гудыме, — а вот о господине Алигьери и его родственниках есть особая запись: принимать без ограничений и без всяких расспросов со спутниками. Так что, будьте любезны проходить, — Петр открыл дверь и показал мне рукой, в каком направлении нужно двигаться. Гудыма смиренно пошел за мной, засунув маузер за пояс брюк.

Глава 51

Место, в которое мы пришли, были большим и освещенным холлом со стойкой «ресепшена» как в обыкновенной гостинице.

Петр дал нам по квитку бумаги и предложил заполнить все требующиеся от нас данные.

— А что писать, — спросил я, — у нас нет с собой никаких документов.

— А что хотите, то и заполняйте, — спокойно сказал Петр, — у нас как в иностранном легионе, что сказал, тому и поверили, и никому нет дела до того, кем ты был в той жизни. Называйтесь, как хотите, теми и будете числиться в списках.

— А много ли личного состава по списочному учету? — проявил чекистское любопытство Гудыма.