Небесные Посредники. Иудейские Истоки Ранней Христологии - Сборник статей

Тотчас Святой, будь Он Благословен, призвал мне на помощь Своего Слугу, ангела Метатрона, Владыки Божьего Присутствия. И он, расправив крылья свои, устремился ко мне с большой радостью, дабы спасти меня от их руки. И он взял меня за руку пред их глазами и сказал мне: «Входи с миром пред Лице Царя Высокого и Возвышенного, дабы воззреть на подобие Меркавы».[424]

Через несколько предложений (в 3 Енох 1:9) Метатрон упоминается как тот, кто придает силы рабби Ишмаэлю, чтобы тот мог воспевать гимн хвалы Богу, и здесь тоже великий ангел вновь представлен как Князь Божьего Присутствия. Постоянно повторяющееся именование Метатрона Князем Божьего Присутствия несколько озадачивает, так как этот титул в преданиях Хейхалот не принадлежит только исключительно к Метатрону. В данном случае в традиции Меркавы по-видимому прослеживается влияние псевдоэпиграфов, в которых засвидетельствован целый класс высших ангелов/князей (רי הפנים#), допущенных к созерцанию Божьего Лица.[425]

Важно подчеркнуть, что, несмотря на принадлежность этого обозначения не только Метатрону, в Третьей книге Еноха оно становится существенной частью общей вводной формулы «Ангел Метатрон, Князь Божьего Присутствия», которой рабби Ишмаэль предваряет рассказы о разнообразных откровениях, полученных им от его знаменитого ангела-толкователя. Эта вводная формула также служит своего рода разделительной чертой между секциями, составляющими общий текст Сефер Хейхалот. Изредка эта повторяющаяся формула усилена дополнительным определением: «слава высшего неба». Сочетание выражений «Князь Божьего Присутствия» и «слава неба» не представляется случайной, поскольку Божье Присутствие/Лицо – это Божья Слава, преображающая любого служителя Лица в прославленное ангельское существо, подобное своей светоносностью Божьему Лицу. Такого рода парадоксальное преображение подробно описано в 3 Енох 15 (Synopse § 19), где говорится о том, как Метатрон рассказывает рабби Ишмаэлю о своем устрашающем превращении в служителя Божьего Лица:

Рабби Ишмаэль сказал: Ангел Метатрон, князь Божьего Присутствия, слава высшего неба, сказал мне: Когда Святой, будь Он Благословен, взял меня, чтобы служить Трону Славы, колесам (галгаллим) Меркавы и всем потребностям Шехины, тотчас моя плоть превратилась в пламя, мои мускулы – в яркий огонь, мои кости – в можжевеловые уголья, мои ресницы – во вспышки молнии, мои глазные яблоки – в огненные факелы, волосы на моей голове – в горячие (языки) пламени, мои конечности – в горящие огнем крылья, а мое тело (וגוף קומתי) – в ярко пылающее пламя.[426]

Ранее уже отмечалось, что концепция Князя Присутствия имеет как посреднический, так и литургический характер, и, следовательно, тесно связана с мотивом небесной завесы, Паргода[427],(פרגוד) предмета, отделяющего Божье Присутствие от остальной части небесного мира.[428] Такая завеса, которую можно рассматривать как небесный эквивалент занавеси земного храма, используется для двух целей: во-первых, она защищает ангельские сонмы от смертельно опасного сияния Божьего Лица, которое может причинить вред ангелам, и в то же время скрывает Бога, предохраняя таким образом самые важные божественные тайны, доступные только для князя (или князей) Божьего Присутствия, в чьи обязанности входит служение Богу за[429] завесой.[430] В некоторых текстах литературы Хейхалот Метатрон и другие Владыки Лица представлены как служители Божьего Присутствия, находящиеся в непосредственной близости от Престола и обладающие правом входа в самые сокровенные места пребывания Господа.

В отрывке из Хейхалот Зутарти говорится, что «когда отрок входит под трон славы, Бог с сияющим лицом обнимает его….»[431] В этом описании иносказательно выражен тот факт, что смертельная опасность от созерцания светоносного Лица, пугающего сонмы ангелов, не может угрожать Отроку, выполняющему свои обязанности как сар ха-паним.[432] В этом предании подчеркивается различие между князьями Божьего Присутствия и остальными ангелами, которые должны защищать свои лица из-за того, что они не могут вынести созерцания Бога.[433] Другой важной отличительной чертой рассматриваемого текста из Хейхалот Зутарти служит литургический характер входа Отрока в Божье присутствие, здесь понимаемый как его вход в небесную скинию, расположенную, согласно другим преданиям, под Престолом Славы.

В другом тексте, обнаруженном в каирской Генизе, Отрок также представлен появляющимся из своего священнического места в непосредственной близости к Божьему Присутствию:

Вот, взгляни как отрока, который отправляется для встречи с тобой из-за трона славы. Не преклоняйся пред ним из-за того, что его венец подобен венцу Царя…. А одеяние (וחלוק) на нем подобно одеянию (כחלוק) его царя….[434]

Интересно отметить, что в этих двух текстах, содержащих описание служения сар ха-паним, мотив служителей Лица связан с концепцией «Отрока»[435] (Евр. «1(П), и слово древнееврейского языка, которое здесь переведено как «отрок», некоторые исследователи в различных других контекстах переводят как «служитель».[436]

Помимо очевидных литургических аллюзий, непосредственная близость к Небесному Царю и к Его Присутствию за закрытой завесой предполагает обязанность хранителя тайн, поскольку в таком случае служитель неизбежно обладает доступом к главным Божьим секретам. В свете такого понимания обязанностей Метатрона исследователи указывают на факт знания Божьих тайн как на важную характерную черту в сфере деятельности сар ха-паним. Одеберг отмечает, что «весь контекст этой книги (Третьей книги Еноха), таким образом, определяет обязанности Метатрона как ангела, обладающего доступом к божественному Присутствию, «Лицу» Бога (и именно этот смысл заложен в его именовании как сар ха-паним), следовательно, он обладает Божьими тайнами и соответствующим статусом».[437] Подобного рода эзотерическое знание служит указанием на составную природу этой роли Метатрона и непосредственную связь этой обязанности с обсуждавшейся ранее ролью знатока небесных тайн.

Несколько слов следует сказать об образе Божьего Лица,[438] представляющего собой важную составную часть концепции рассматриваемого титула.[439] Несмотря на то, что авторам ранних текстов, составляющих Первую книгу Еноха, была знакома теофаническая лексика, относящаяся к мистике Лица, тем не менее, они не проявляли интерес к более глубокому проникновению в суть этой концепции в их описаниях видений Еноха.[440] Тем не менее, во Второй книге Еноха и более поздних текстах традиции Хейхалот образ Божьего Лица играет важную роль, зачастую понимаемую как конечную цель устремлений мистиков.[441] Стоит отметить также, что в некоторых из текстов подобного рода Метатрон и другие служители Лица непосредственно идентифицируются с Лицом Бога и иногда их относят к категории гипостазированного лица Бога.[442]

Наконец, нашего рассмотрения заслуживает возможный контекст возникновения концепции служителя (или служителей) Божьего Присутствия, который представлен в библейских и псевдоэпиграфических текстах. Филип Александер высказал предположение, что рассматриваемый титул, возможно, восходит к преданию, нашедшему отражение в Книге пророка Исайи 63:9, где содержится следующий текст: «во всякой скорби их Он не оставил их, и ангел лица Его спасал их». Образы ангелов Присутствия также широко представлены в псевдоэпиграфических сочинениях, особенно в тех, где повествуется о Енохе, и где образы подобного рода, однако, никогда[443] не идентифицировались непосредственно с седьмым допотопным патриархом.[444] Несмотря на то, что в тексте таблички из Ниневии Энмедуранки представлен как герой, восседающий в присутствии богов, а присутствие, или «Лицо», Бога упомянуто в Книге Стражей[445] и в еврейском тексте Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова 49:14,[446] как в рассказе об Энмедуранки, так и в енохических текстах седьмой допотопный герой не связан с концепцией служителя Лица.[447] В 1 Енох 40:9, однако, обнаруживается упоминание о четырех «Лицах», или «Присутствиях» из Книги пророка Иезекииля 1:6, которые идентифицируются с четырьмя главными ангелами: Михаилом, Фануилом,[448] Рафайлом и Гавриилом.[449]