Эврика-86 - А. Лельевр

разбирался в произведениях живописи, мелодиях и интонациях речи, ориентировался в пространстве, но терял способность понимать сложные словесные конструкции и совершенно не мог сколько-нибудь связно говорить. В дальнейшем эти различия были подтверждены в многочисленных экспериментах и психофизиологических исследованиях.

Однако результаты эти исследования приносили неоднозначные и даже противоречивые. Тем не менее как-то так получилось, что в научной, а затем и в популярной литературе стало укореняться несколько упрощенное представление, что различие между полушариями целиком определяется видом информации, которой полушария оперируют: левое — словами и другими условными знаками, а правое — образами и другими невербальными (несловесными) сигналами. В соответствии с этим основная деятельность левого полушария получила название логиковербального мышления, а правого — пространственно-образного.

Но на деле столь четкого "разделения труда" между полушариями нет. Например, твердо установлено, что человек с одним правым полушарием способен понимать простую речь. Более того, работы лаборатории профессора Э. Костандова (Институт общей и судебной психиатрии МЗ СССР) показали, что правое полушарие у здоровых людей быстрее левого реагирует практически на любую информацию — и образную и словесную. Так, поэтическое творчество — это оперирование словами, а между тем оно сильно страдает при повреждении правого полушария.

С другой стороны, нет ни одного бесспорного аргумента в пользу неспособности левого полушария воспринимать образы. В частности, после рассечения "по Сперри" мозолистого тела, связывающего оба полушария, у одной трети исследуемых сохраняется способность рассказывать о сновидениях, которыми

"заведует" правое. Но ведь после такой операции описывать словами можно только те психические процессы, которые происходят в левом полушарии. Нам остается только предположить, что сновидения в этом случае формируются именно в нем.

Музыка — это классический пример невербальной информации, тем не менее в ряде случаев ее звучание активизирует работу левого полушария. Правда, это происходит только у тех людей, которые не испытывают чувства полного «погружения» в стихию мелодий и звуков, не отдаются безраздельно этой стихии, а пытаются как бы анализировать воспринимаемое — "поверить алгеброй гармонию". Иными словами, воспринимая "не свою" — невербальную — информацию, левое полушарие "по привычке" пытается переработать ее так же, как обычно поступает со словами, цифрами и т. п.

Межполушарная асимметрия по-разному выражена и при чтении художественных и технических текстов. Хотя и в том и в другом случае происходит восприятие и переработка вербальной информации, но при чтении технических текстов больше активизируется левое полушарие, а при чтении художественных — правое. То есть они опять-таки "не забывают" своих основных функций.

Все эти факты свидетельствуют о том, что различие между полушариями мозга определяется не столько качественными особенностями воспринимаемого ими материала, сколько стратегией его переработки. В чем же состоит своеобразие этой стратегии?

Основной отличительной особенностью «правополушарного» — образного мышления считают способность целостно, в комплексе воспринимать предметы и явления, с одновременной и даже мгновенной обработкой многих, если не всех их параметров. А «левополушарное» мышление наделяют способностью к последовательной обработке информации, когда познание

118

119

происходит ступенчато, шаг за шагом, и благодаря этому носит аналитический, а не синтетический характер. Иначе говоря, правое полушарие как бы сразу «схватывает» всю картину мира в целом, левое же формирует ее постепенно, из отдельных, тщательно изученных деталей.

Однако в самое последнее время появились публикации, свидетельствующие о том, что способность к мгновенному «схватыванию» отнюдь не является исключительной привилегией правого полушария. Вот что показал, например, следующий эксперимент. Человеку поочередно, в левом и правом поле зрения (соответственно, в правое и левое полушария) показывали набор относительно простых знаков (букв или геометрических фигур) и просили как можно быстрее определить, все ли они одинаковы. Отличаться они могли каким-то одним конкретным признаком, как отличается, скажем, буква Т от буквы Г одним штрихом. Оказалось, что левое полушарие справляется с такими задачами не хуже, а порой даже лучше правого: при предъявлении информации в правое поле зрения, связанное только с левым полушарием, испытуемый давал правильные ответы быстрее, чем при таком же опыте с левым полем зрения, воспринимаемым правым полушарием.

Значит, левое полушарие в принципе способно одновременно воспринимать и оценивать несколько предъявляемых объектов. Но и здесь это удается, только когда задача, по существу, носит аналитический характер и объекты сравниваются лишь по нескольким признакам.

Если же сопоставление должно производиться не между отдельными конкретными и простыми признаками, а между сложными целостными образами, преимущество всегда оказывается на стороне правого полушария. Например, в тех случаях, когда нужно сравнить две фотографии человеческого лица или два художественных произведения. В таких случаях

ся не отдельные признаки, а вся их совокупность, со всеми многочисленными взаимными связями, которые и создают единое художественное впечатление. Целостное восприятие одного предмета (монообъекта) ничего не добавляет к анализу — неважно, последовательному или одномоментному, но опирающемуся на ограниченное число свойств этого предмета. Совсем другое дело — целостность мозаики, калейдоскопической картинки, где каждый элемент интересен и сам по себе, и особенно во взаимоотношениях с другими элементами. Именно благодаря таким взаимоотношениям вся картина в целом воспринимается как многозначная.

Вот мы и подошли к основному, на наш взгляд, различию между двумя типами мышления. Оно сводится к принципам составления связного контекста из отдельных элементов информации. Левополушарное мышление из этих элементов создает однозначный контекст. То есть из всех бесчисленных связей между предметами и явлениями оно активно выбирает только некоторые, наиболее существенные для данной конкретной задачи. Так, например, слово «коса» может означать или форму женской прически, или участок суши, выдающийся в море, или сельскохозяйственное орудие. Даже такие простые и, по-видимому, однозначные понятия, как «стол» или «стул», могут иметь и другие значения (в диетологии «стол» — это отнюдь не предмет мебели). Ну а в конкретном предложении слова приобретают единственно нужное в данном случае значение. Именно в таком создании однозначно понимаемого контекста и состоит стратегия левополушарного мышления. При этом совершенно не обязательно, чтобы использовались именно слова. Это могут быть и любые другие условные знаки. Так, специалисты, говорящие на разных языках, совершенно однозначно прочитывают инженерные схемы или географические карты и даже обсуждают

120

свои проблемы на языке математики. Более того, даже образы могут быть использованы для формирования однозначного контекста. Мы прекрасно знаем плакаты и «художественные» полотна, легко поддающиеся однозначной трактовке и пересказу,

На противоположных принципах основана стратегия правополушарного мышления. Оно создает многозначный контекст, благодаря одновременному схватыванию практически всех признаков и связей одного или многих явлений. Если логико-знаковое мышление формирует модель мира, удобную для анализа, но в чем-то условную и ограниченную, то образное мышление создает живой и полнокровный, натуральный образ мира. Отдельные свойства, грани образов взаимодействуют друг с другом сразу в нескольких "смысловых плоскостях", что, собственно, и создает эффект многозначности.

Самым простым и общеизвестным примером образного мышления являются сновидения. Каждый из нас знает по собственному опыту, что сколь угодно подробный пересказ сюжета сновидений не в силах приобщить слушателя к тем сильным и сложным переживаниям, которые испытывал рассказчик во время «просмотра» сна. Да и сам он чувствует, что словами невозможно передать то основное, что делало сновидение таким интересным и значительным. А дело-то в том, что в пересказе невольно приходится ограничиваться лишь отдельными связями между событиями и действующими лицами сна, тогда как в ходе «представления» они соединены гораздо большим числом самых неожиданных уз. И если отдельные предметы, события или персонажи в сновидениях представляются столь многозначительными, символическими и даже загадочными, то только потому, что они существуют не сами по себе, а в сложных сочетаниях с другими элементами сновидений. Впрочем, некоторые сновидения могут быть, по-видимому, организованы и по законам