Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) - Леонид Васильев

В следующем, 549 г. до н. э. циский Чжуан-гун предпринял ряд шагов, направленных на сближение с Чу и противостояние Цзинь. Однако Чу, втянутое в то время в очередное военное столкновение с царством У, к активному противодействию Цзинь не было готово, и максимум, на что хватало его сил, были спорадические набеги на Чжэн. В то же время цзиньский Шу Сян провел усиленные переговоры с Цинь. Казалось бы, снова все активные и сильные противники Цзинь нейтрализованы и верховенство Цзинь обеспечено. Но на деле силы Цзинь были уже на исходе. Косвенно об этом свидетельствовало несколько неожиданное на первый взгляд предложение, с которым выступило пользовавшееся всегда немалым влиянием в Чжунго царство Сун. Речь идет о мирной инициативе с предложением созвать конференцию всех заинтересованных сторон.

Идея эта пришла в голову, если верить источникам, сунскому сановнику Сян Сюю, который был хорошо знаком с цзиньским первым министром Чжао Вэнь-цзы и с чуским линъинем (первым министром) Цзы My. «Желая положить конец войнам между царствами и тем самым прославить свое имя» — как сказано об этом в «Цзо-чжуань», — он отправился в Цзинь и познакомил со своей идеей Чжао Вэнь-цзы, который посовещался с другими министрами и добился их поддержки. Один из цзиньских сановников, Хань Сюань-цзы, высказался даже в том смысле, что войны деструктивны, ибо пожирают ресурсы государств, и что стоит положить этому конец. В Чу тоже отнеслись к идее сунского Сяна благосклонно. Правда, определенные трудности возникли в царстве Ци, но влияние Цзинь и Чу помогло их преодолеть. Согласие на мирную конференцию высказало и последнее из крупных государств — Цинь. С остальными было легче — им просто послали приглашение на встречу, которая состоялась в Сун в 546 г. до н. э.

На конференции присутствовали влиятельнейшие сановники из различных царств и княжеств, а некоторые государства были представлены их правителями. Делегация Чу прибыла с усиленной охраной, настолько внушительной, что цзиньские сановники начали было беспокоиться о своей безопасности, но, трезво рассудив, решили не обращать на чуское бряцание оружием никакого внимания. Главным на совещании стал вопрос о председательстве. Цзиньцы резонно считали, что председательствовать должны они, ибо на протяжении столетия именно Цзинь возглавляло едва ли не все совещания чжухоу. Правда, Цзинь соглашалось считать Чу равным себе. Чусцы ухватились за эту формулу и выступили против верховенства Цзинь. Они стали настаивать на том, что Чу не должно выглядеть зависимым от этого царства. Представители Чу не уставали напоминать, что их царство фактически равно Цзинь и что в прошлом они подчас председательствовали на совещаниях чжухоу (что соответствовало истине). По совету Шу Сяна главный представитель царства Цзинь пошел на уступки и согласился с тем, чтобы на этой конференции председательствовало Чу. Ведь превосходство Цзинь от этого не пострадает!

И действительно, во время переговоров на торжественных приемах в Сун цзиньские сановники играли ведущую роль, а Чжао Вэнь обычно избирался главным гостем — весьма важная привилегия, которой на торжественных встречах, обрядах, пиршествах по принятым нормам (в частности, в деталях описанных в трактате «Или») удостаивались самые почетные и высокопоставленные из присутствующих.

Совещание продолжалось несколько месяцев. Не все были допущены к подписанию заключительного документа — княжество Чжу, как вассальное по отношению к Ци, и Тэн, зависевшее от Сун, были лишены такого права. В источниках нет изложения текста соглашения. Но, насколько можно судить по косвенным данным, суть его сводилась к отказу от решения конфликтов военным путем и главным образом от давления на сильных (Цинь и Ци тем самым освобождались от любой степени контроля со стороны Цзинь или Чу). Не совсем понятно, насколько было ограничено право Цзинь либо Цзинь и Чу на контроль над остальными царствами и княжествами. Но похоже, что и это безусловное еще в недавнем прошлом право было несколько ограничено, а господство сильнейшего как бы замещалось всеобщим подчинением выработанным нормам [114, 27-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 528–530 и 532–535; 85, с. 167–168; 29, с. 218–220].

Д.Легг в своем комментарии к тексту соглашения замечает, что он был утопичен и потому нереален, ибо время для всеобщего мира еще не пришло. В принципе это вполне верно. Но смысл сунского соглашения 546 г. до н. э. в том, что оно подводило определенный итог прошлому и вырабатывало нормы взаимоотношений на будущее. Из него прежде всего следует, что с безусловным верховенством Цзинь было покончено, ибо и формально, и по существу все сильные царства становились равными партнерами. При этом Чу считалось «более равным», чем все остальные сильные царства, ибо оно могло оспаривать верховенство Цзинь открыта, опираясь на прецедент, т. е. на завоеванное им право председательствовать на совещании в Сун. Из этого вытекает, что и остальные царства и княжества получали некоторую свободу маневра, хотя при этом, скорее всего, имелось в виду, что, как и прежде, одни из них будут тяготеть к Цзинь, а другие — к Чу, не говоря уже о том, что кое-кто оставался в зависимости от Ци и даже от Сун.

Для всесильного до того царства Цзинь сунское соглашение было определенным знаком, символом начала конца. Хотя в соглашении формально речь шла о мире, о прекращении войн, на деле оно сводилось к некоторому разделу сфер влияния, к заметному сужению того неограниченного прежде контроля, которым располагало царство Цзинь. Сколько бы ни утешали себя представители Цзинь на совещании тем, что царство это властвует потому, что блистает добродетелями, утешение такого рода было явно недостаточной компенсацией реальной потери той власти, которой Цзинь обладало до 546 г. до н. э.

Стоит обратить внимание еще на один немаловажный факт— отсутствие на конференции вана и его представителей. Их просто не было, о них никто не вспомнил, их, скорее всего, забыли, не сочли нужным пригласить. Вообще-то по этикету приглашать вана на совещания князей не было принято. Но в столь серьезном случае могло быть сделано исключение. Ведь в прошлом на некоторых важных совещаниях чжухоу представители вана присутствовали (как мы помним, один из них посоветовал опаздывавшему цзиньскому Сянь-гуну вообще не ехать на встречу чжухоу, созывавшуюся циским Хуань-гуном). Словом, исключения бывали. И уж на столь неординарное во всех отношениях совещание вана должны были бы пригласить. Но — не вспомнили и не пригласили. И это тоже можно считать своего рода знаком: ван и его домен окончательно превратились из субъекта политики в ее объект. Домен стал небольшим государством и отличался от других лишь тем, что формально не зависел от опеки сильных, а считался как бы предметом особой заботы с их стороны. Не исключено, что это сыграло свою роль в том, что правители Цзинь после Вэнь-гуна обычно не домогались у вана формального присвоения им титула ба, довольствуясь статусом председательствующего на совещаниях, который давал им реальную власть и от которого они теперь вроде бы отказались.

Домен вана, царства Вэй, Сун и Чжэн

В обстановке постоянных споров и войн, которые вели между собой сильные царства, будь то цивилизованные Цзинь и Ци либо полуварварские Цинь и Чу, осуществляли свою политику и защищали свои интересы царства менее крупные, к числу которых принадлежал и домен вана. Остановимся на взаимоотношениях между этими царствами, а также между ними и более сильными, которые оказали сколько-нибудь заметное влияние на динамику политической структуры чжоуского Китая в период Чуньцю.

Начнем с группы стран, расположенных в западной части Чжунго, — кроме домена имеются в виду царства Вэй, Сун, Чжэн, не считая более мелких. Наибольшего внимания из них, естественно, заслуживает домен вана. Данных о событиях в нем за более чем три четверти века (628–546 гг. до н. э.) сравнительно немного[63], что вполне соответствует той роли, которую он играл в делах Поднебесной. Но сведения, имеющиеся в источниках, свидетельствуют, с одной стороны, о военно-политической немощи домена, его зависимости от сильных соседей, прежде всего Цзинь, а с другой — о постоянном стремлении вана подчеркнуть свой высокий сакральный статус и проявить его в сфере ритуально-церемониальной (к слову, очень значимой и высоко ценившейся всеми), включая право всех учить и даже как бы наставлять на путь истинный.

«Го юй» приводит запись о событиях, связанных с экспедицией Цинь против Чжэн сразу же после смерти циньского Вэнь-гуна в 628 г. до н. э. Об этой записи выше уже упоминалось: циньские войска с 300 колесницами проходили в Чжэн через земли домена. Приближенным вана показалось, что, проходя мимо ворот столицы вана, циньские воины не так спрыгнули с колесниц и не так поклонились, из чего был сделан вывод, что они потерпят поражение. Экспедиция действительно завершилась разгромом циньской армии у горы Сяо и пленением ее командиров. Нет сомнений, что упомянутая запись помещена в текст явно задним числом, что вполне обычно для многих китайских источников. Но более всего она интересна своей аргументацией: «Воины легкомысленны и своевольны. Легкомыслие говорит о плохо разработанных планах, своеволие указывает на несоблюдение правил поведения». Отсюда следовал вывод, что это ведет к небрежности и к гибели в труднопроходимой местности [85, с. 110; 29, с. 4546]. Такого рода глубокая философия на мелком месте очень типична для поучений, исходивших из домена.