Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination) - Альфред Бестер

– Ну что ж, - сказал он. - Давайте, ребята. Нащупав пульт управления во рту, он на двадцать губительных секунд превратился в самую смертоносную боевую машину… Коммандос-убийца. Все происходило как будто помимо его воли. Тело просто следовало вживленным в мускулы навыкам и рефлексам… На тротуаре остались лежать шесть трупов.

Собор Святого Патрика стоял незыблемый, вечный, своим величием подавляя крошечные языки пламени, лизавшие позеленевшую медь крыши. Он был пуст. Люди покинули освещенные и обставленные шатры Пятимильного Цирка, заполняли неф церкви. Слуги, повара, камердинеры, атлеты, лакеи, философы и мошенники поспешно бежали.

– Они, конечно, вернутся сюда пограбить, - пробормотал Фойл.

Он вошел в свой шатер - и увидел сгорбившуюся на ковре фигурку в белом, что-то невнятно про себя мычащую. Это была Робин Уэднесбери - платья в клочья, рассудок в клочья.

– Робин!

Она продолжала мычать. Он поднял ее на ноги, встряхнул, ударил по лицу. Она просияла и продолжала мычать. Фойл достал шприц и ввел ей лошадиную дозу ниацина. Наркотик подействовал на нее отрезвляюще. Ее буквально вывернуло наизнанку. Атласная кожа побелела. Прекрасное лицо исказилось. Она узнала Фойла, вспомнила то, что пыталась забыть, закричала и упала на колени. Зарыдала.

– Так-то лучше, - произнес Фойл. - Ты великая любительница спасаться бегством. Сперва самоубийство. Теперь это. Что следующее?

– Уйди.

– Возможно, религия. Ты чудесно впишешься в какую-нибудь секту. Примешь муки за веру… В состоянии ты смотреть жизни прямо в глаза?

– Разве тебе никогда не приходилось убегать?

– Никогда. Бегство - для неврастеников.

– Неврастеник… Любимое, слово нашего образованного умника… Ты ведь образован, не правда ли? Образован. Уравновешен. Спокоен. Да ты удирал всю свою жизнь!

– Я?! Никогда. Всю свою жизнь я кого-то преследовал.

– Ты удирал. Уходил от реальной жизни, нападая на нее… отрицая ее… уничтожая ее… Вот, что ты делал.

– Что? - Фойл резко встрепенулся. - Ты хочешь сказать, будто я от чего-то спасался?

– Безусловно.

– От чего же?

– От реальности. Ты не в состоянии принять жизнь такой, какой она есть. Отказываешься это сделать. Пытаешься загнать ее в твои собственные рамки. Ты ненавидишь и уничтожаешь все, что не укладывается в твои безумные рамки.

– Она подняла залитое слезами лицо. - Я больше не могу это выдержать. Отпусти меня.

– Отпустить… Зачем?

– Хочу жить своей жизнью.

– А как же твоя семья?

– …Буду искать их сама.

– Почему? Что случилось?

– Слишком много… нет сил… ты и война… потому что ты так же страшен, как и война. Даже страшнее. Что случилось со мной сегодня, происходит постоянно, когда я с тобой. Я могу вынести либо одно, либо другое, но не вместе.

– Нет, - отрезал Фойл. - Ты мне нужна.

– Я готова выкупить себя.

– Каким образом?

– Ты потерял все нити, ведущие к «Ворге», не правда ли?

– И?

– Я нашла еще одну.

– Где?

– Не имеет значения. Ты согласен отпустить меня, если я тебе ее передам?

– Я могу вырвать силой.

– Можешь? После сегодняшней бомбежки? Попробуй. Ее вызов застал его врасплох.

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Я намекну тебе. Помнишь того человека в Австралии?

– Форреста?

– Да. Он пытался назвать имена своих товарищей. Помнишь единственное имя, которое он сумел произнести?

– Кемп.

– Он умер, не успев закончить. Его имя - Кемпси.

– Это и есть твоя нить?

– Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твое обещание отпустить меня.

– По рукам, - сказал он. - Ты свободна. Выкладывай. Робин подошла к дорожному платью, в котором была в Шанхае, и достала из кармана обгоревший клочок бумаги.

– Я заметила это на столе Ореля, когда пыталась потушить пожар… пожар, который устроил Горящий Человек…

Это был обрывок письма.

«…все, что угодно, только бы вырваться из этого ада. Почему с человеком надо обращаться, как с паршивой собакой, лишь из-за того, что он не умеет джантировать?! Пожалуйста, помоги мне, прошу. Спаси старого товарища по кораблю, который нельзя упоминать. Неужели ты не найдешь 100 Кр? Помнишь, я выручал тебя… Пошли 100 Кр… хотя бы 50. Не покидай меня в беде. Родж Кемпси.

Барак э 3 «Бактерия, Inc. Море Спокойствия, Луна».

– Боже мой! - вскричал Фойл. - Да ведь это действительно нить! На этот раз ничто нам не помешает. Я выжму из него все… все. - Он криво ухмыльнулся Робин. - Мы летим на Луну завтра вечером. Закажи билеты. Нет. Купи корабль. Теперь, после атаки, от них будут отделываться по дешевке.

– Мы? - потрясение проговорила Робин. - Не мы, а ты.

– Нет, мы Мы летим на Луку. Вдвоем.

– Я ухожу.

– Ты никуда не уходишь. Ты остаешься со мной.

– Но ты поклялся…

– Уймись, девочка. Пора взяться за ум. Ради этого и бы поклялся чем угодно. Теперь ты мне нужна больше, чем когда-либо. Не для «Ворги». С «Воргой» я и сам справлюсь. Есть кое-что гораздо более важное.

Он посмотрел ка нее и сочувственно улыбнулся.

– Мне очень жаль, девочка. Если бы ты дала мне это письмо два часа назад, я, пожалуй, сдержал бы свое слово. А сейчас слишком поздно. Мне нужен Доверенный Секретарь. Я влюблен в Оливию Престейн.

Робин вскочила на ноги, словно сгусток живой ярости.

– Влюблен в нее? В Оливию Престейн?! В этот белый труп! Ее негодование явилось для него ошеломляющим открытием.

– Вот теперь ты потерял меня. Навсегда. Теперь я тебя уничтожу! Она исчезла.

Глава 5

Капитан Питер Йанг-Йовил принимал информацию в Центральном Разведывательном Штабе в Лондоне со скоростью шесть донесений в минуту. Сообщения приходили по телефону, по телеграфу, по радио, с джант-курьерами. Сложившаяся после бомбардировки ситуация быстро прояснялась.

ОБСТРЕЛ НАКРЫЛ СЕВЕРНУЮ И ЮЖНУЮ АМЕРИКУ ОТ 60 градусов ДО 120 градусов ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ… ОТ ЛАБРАДОРА ДО АЛЯСКИ… ОТ РИО ДО ЭКВАДОРА… ПО ПРИБЛИЖЕННЫМ ОЦЕНКАМ ДЕСЯТЬ ПРОЦЕНТОВ (10%) РАКЕТ ПРОНИКЛО ЧЕРЕЗ ЗАЩИТНЫЙ ЭКРАН… ОРИЕНТИРОВОЧНЫЕ ПОТЕРИ СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ: ОТ ДЕСЯТИ ДО ДВАДЦАТИ МИЛЛИОНОВ…

– Спасибо, что существует джантация, - сказал Йанг-Йовил. - Иначе потери были бы в пять раз больше. И все же, это нокаут. Еще один такой удар, и с Землей покончено.

Он обращался к помощникам, джантирующим туда и обратно, появляющимся и исчезающим, кидавшим на его стол донесения и мелом заносившим результаты и уравнения на стеклянную доску, которая занимала всю стену.