Ты - моя ошибка - Ники Сью

ладно, я же вижу, как ты смотришь, – он делает шаг, слишком большой для этой комнаты, слишком решающий. Я перевожу взгляд на пакет с книгами, дергаюсь к нему, потому что иного решения не нахожу. Валера тоже дергается. Я успеваю первой схватить пакет. Замахиваюсь им, тяжесть груза приходится по плечу мужчине. Он орет, я ловлю шанс для спасения: проскальзываю к дверям, почти вижу свет в конце туннеля. Почти спасена. Но кто-то словно не хочет моего спасения, потому что рука Валеры хватает в очередной раз меня за локоть.

Не успеваю понять, что происходит. Просто оборачиваюсь и получаю удар по лицу. Он отпускает меня, и вместе с силой земля уходит из-под ног. Я шатаюсь, задеваюсь стул, вазу на столе, вентилятор, который стоит рядом. Боль пронзает область ребер, кажется, позади был угол. Во рту появляется соленый привкус крови.

– Будет приятно, – шипит Валера. – Главное отдаться страсти. Ух, какое у тебя платье.

Я ненавижу это платье. Я ненавижу свою мать. Я ненавижу этого мужчина. Я ненавижу эту гребанную жизнь. За что…

– Иди сюда, – он в очередной раз хватает меня за руку, только теперь толкает в сторону кровати. Я падаю, но не успеваю подняться. Валера укладывается сверху. Извиваюсь под ним, словно змея, которую засадили в клетку. Царапаю грудь, плечи. Нос забивает противный запах пота и алкоголя.

Страшно. Пусть все закончится.

Глаза ослепляет свет одинокой лампы на пошарпанном потолке. Я ничего не слышу, кроме звона в ушах, кроме пульса, который растекается по всему телу. Меня начинает тошнить от прикосновений чужих губ. В какой-то момент звук разрезает треск – это платье пошло по швам.

– Отпусти! – срывается с моих губ мольба, вместе со слезами. Щеки опыляет жар и влага, я никак не могу сообразить, где же мама. Почему она позволяет, почему этот противный мужик лежит на мне, трогает меня, скользит пальцами к резинке колготок, к моей груди. Я начинаю задыхаться. Беспомощность сковывает мышцы, тошнота пробирается к глотке.

Мысленно я готова к боли. Готова задохнуться. Умереть. Лишь бы этот ад закончился. Мамочка. Ну, где же ты. Почему…

Снова треск. Очередная дыра на черном платье или это были колготки. Я продолжаю пытаться что-то сделать, впиваться ногтями, извиваться. Но я не верю. Ничего не получится.

– Валера! – звучит где-то эхом, где-то близко и в то же время далеко. Я ничего не вижу, никого не вижу. В глазах белая пленка. Во рту металлический привкус. Ощущаю только, как тяжесть моментально исчезает, перекатывается. Валера встал. Куда-то отодвинулся. С кем-то говорит. Кто-то кричит.

Подрываюсь с кровати, шатаюсь, но все же выбегаю к дверям. Ни о чем не думаю, на автомате дергаю куртку с вешалки и выскальзываю за пределы квартиры.

– Ульяна! – доносится в спину чей-то знакомый голос. Однако не останавливаюсь. Переступаю ступеньку, промахиваюсь, падаю на бетонное покрытие. Боль отдает в коленке, колготки с треском дают поражение. Замечаю капли крови, но это не повод оставаться в этой клетке. Мне страшно. Я не хочу быть рядом с этим мужчиной. В этой квартире. В этом месте.

На трясущихся ногах спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу и никак не могу остановиться. Нужно просто бежать, нужно… просто… бежать.

Глава 27 – Ульяна

Открываю глаза и понимаю, что стою напротив здания общаги. Сколько времени я бежала, потом шла, а потом снова бежала. Опускаю голову, смотрю на летние кроссовки, на которых полно грязи. Хотя это не в обуви дело, я слова сама вся в грязи. Хочется отодрать ее с себя вместе с кожей и этим платьем.

В карманах куртки нет ничего, даже денег. Я подхожу к лавке у клумбы и сажусь на нее. Меня трясет, пальцы на руках едва сгибаются. Вытаскиваю телефон, смотрю на экран и никак не могу попасть по цифрам, чтобы снять блокировку. Мобильный падает, я наклоняюсь, и даже не с первого раза умудряюсь поднять его с земли.

Анфиска должна быть здесь на дне рождении сегодня. Она не оставит в беде, а больше и пойти не к кому. За спиной слышатся голоса, но я их не вижу, просто сижу с опущенной головой, позволяя волосам прикрывать мое заплаканное лицо. На телефоне нет пропущенных, кроме того самого, с неизвестного номера, который звонил еще дома. Никому я не нужна. Даже маме.

– Эй, красотка, – обращается кто-то. Однако я не хочу смотреть в их сторону. Закрываю глаза, позволяя соленым каплям упасть с ресниц на холодные щеки.

Дует холодный ветер, проникает под одежду, под кожу, в самое сердце. Он качает ветви деревьев, и мне вдруг кажется, что они перешептываются между собой. Пугают меня. Издеваются. Тишина умеет надавить на больные места. Напомнить о том, чего боишься.

Где-то слышится хруст сухой листвы. Затем еще и еще. Я сжимаюсь, надо позвонить Анфиске, а мне никак не удается попасть пальцами по нужным клавишам. Сердце колотит, я напрягаюсь в плечах, отводя их назад. Опять хруст. Это больше походит на шаги, чем на галлюцинации. Страх нарастает, сжимая каждую клеточку.

Закрываю глаза. Надо успокоиться, надо бежать. Прикусываю нижнюю губу, хотя она и так кровит. Снова хруст. Теперь уже гораздо ближе, где-то рядом со мной. Только бы не Валера. А что если он нашел меня? Что если он гнался от дома до сюда? Внутри скользят острыми ногтями ужасные мысли. Мне страшно даже поднять глаза, даже посмотреть в сторону исходящих звуков.

Сильно сжимаю глаза. Сейчас открою, и все закончится. Не будет никакой ночи, темноты и Валеры. Это был плохой сон.

Раз. Все хорошо. Два. Все хорошо. Три. Все будет хорошо.

– Ульяна, – произносит кто-то нежно мое имя. Распахиваю глаза и не верю тому, что вижу. Того, кого вижу. Он сидит на корточках напротив, он пытается разглядеть мое лицо, мои ссадины, меня.

– Никита, – шепчу настолько тихо, что и сама себя не слышу. Новиков вытаскивает телефон, включает видимо там фонарик и наводит свет в мою сторону. Я напрягаюсь, поднимаю ладонь и держу ее чуть выше носа, пытаясь защититься от яркого света. Сердце начинает замедлять ход. Не думала, что буду так рада видеть этого человека.

– Твою мать, что… – он запинается. Явно не оценил всю красоту моего вида. Поджимаю губы и тянусь к Нику, к его груди. Без объяснений. Потому что так хочется, потому что рядом с ним