Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Константин Кривчиков

– По‑научному это явление называется амнезия. Это когда мозги есть, а память отшибло.

– Откуда ты такое жнаешь?

– Мы, шамы, особые существа. – Пуго по очереди закатил кверху все три глаза. И выспренно произнес: – Нас породили таинственные излучения. А информацию мы черпаем оттуда.

Он ткнул пальцем вверх.

– Откуда? – Вождь дампов с удивлением посмотрел на заплесневелый потолок.

– Из космоса. Но это – не важно. Важно то, что у этого хомо амнезия.

Бужыр поскреб подбородок.

– Шо ты предлахаешь, Пухо?

– Провести эксперимент, – хитро прищурив нижние два глаза, заявил шам. – Ведь он же отличный экземпляр хомо, молодой, прекрасная наследственность. Догадываешься, о чем я?

Вождь, не ответив, задумался. Да, он догадывался о том, на что намекал хитроумный шам. Девять или десять весен назад, когда Пуго нашел убежище у дампов, именно он предложил вариант спасения клана «мусорщиков» от вымирания. Так и заявил. Мол, если ваши самцы теряют способность оплодотворять самок, а дети мрут, как мухи, то надо обновлять генофонд популяции.

Так и выразился, умник трехглазый – генофонд популяции. А для этой цели, мол, надо использовать мальчиков‑хомо. С взрослыми хомо, мол, связываться не стоит – пустое дело. То есть, память‑то заблокировать можно – мы, шамы, и не такое умеем. Да только взрослый хомо после такой блокировки станет полным идиотом. Даже жрать сам не сможет, придется с руки кормить. И возись потом с ним. Да еще корми.

А вот с пацанами, мол, проще. Блокируешь ему память, внушаешь, что он дамп, и воспитываешь. И через несколько лет получаешь из него натурального дампа – и бойца, и самца в одном флаконе.

Бужыра оригинальная идея Пуго сильно заинтересовала. Правда, реализовать ее оказалось сложно. Прежде всего из‑за того, что детеныши хомо под кустами не валяются. Не выпускают их хомо из своих городищ, прячут за стенами. Но дампам помогло стечение обстоятельств.

Это случилось шесть весен назад, когда капитолийцы напали на общину хомо, живших у залива. Часть хомо капитолийцы перебили, часть угнали в плен, остальные разбежались по развалинам. Среди последних было двое пацанов, которые вскоре угодили в лапы «мусорщиков». После чего начался «уникальный эксперимент по созданию нового вида дампов», как витиевато выразился Пуго.

С первым хомо в итоге случилась неувязка. Через несколько месяцев после того, как Пуго поработал с его мозгами, этот пацан вдруг ни с того ни с чего озверел. Настолько озверел, что начал на всех бросаться, как бешеная крысособака. Ну и пришлось его убить. Пуго тогда объяснил, что пацан сошел с ума. Мол, бывает такое у хомо. Странные у них мозги, ничего не скажешь.

А вот со вторым мальчишкой эксперимент завершился успехом. Он вырос и, пройдя этапы инициации, стал членом септа. И самок начал удовлетворять без проблем. Несколько самок даже успели от него забеременеть и родить. Правда, полгода назад этот хомо дампус , как окрестил его умник Пуго, погиб в ледяном гейзере. О чем вождь очень сожалел вплоть до сегодняшнего дня.

И вот вдруг нарисовался вариант с пленным капитолийцем. Септ Убоша сумел заарканить хомо невдалеке от городища «лесных» и поздно вечером доставил в становище дампов. Доставил почти бездыханным, и Бужыр уже решил, что хомо так и окочурится, не приходя в себя. Даже допросить не удастся – вот ведь, хоммучий потрох. И все из‑за придурка Шуба, едва не раскроившего хомо башку своим шестопером.

На всякий случай Бужыр позвал колдуна Ашаба. Тот велел раздеть пленного догола и обмазал его «фирменной» вонючей мазью. Настолько вонючей, что даже неприхотливых дампов тошнило от ее запаха. Ашаб готовил ее по рецепту деда‑колдуна на основе сала, вытопленного из остатков дохлого котяха, и считал уникальным средством.

А еще колдун попытался напоить раненого снадобьем, настоянном на окаменевшем дерьме руконогов. Хомо пить «лекарство» не желал, даже находясь без сознания – отворачивал голову и плевался. Но Ашаб все‑таки раскрыл ему рот и влил полкружки – после чего пленный посинел и захрипел; а затем и хрипеть перестал.

Тогда колдун заявил, что медицина оказалась бессильна, потому что лечение было проведено слишком поздно. И хомо лучше добить сейчас, чтобы съесть печень и сердце, пока они несут живую кровь. А потом будет уже не то – второй сорт.

Однако вождь его не послушал. Он давно подозревал, что Ашаб шарлатан, потому что использовал вонючую мазь из котяха и снадобье из дерьма бага на все случаи жизни. И ни одного дампа еще ни разу не вылечил – ни больного, ни раненого. И, по‑хорошему, придурка надо было давно убить и зажарить на костре.

Но по обычаям клана почетная должность колдуна передавалась исключительно по наследству. А единственный сынуля Ашаба был еще слишком мал, чтобы исполнять ритуалы и следить за соблюдением обрядов. Поэтому приходилось терпеть – не оставлять же клан без колдуна? А то, что Ашаб придурок, так и сынуля не умнее. И где их вообще найдешь, умных, если эта самая, популяция, вымирает? Скоро и на охоту некому будет ходить. Не говоря уже о самках…

Так или иначе, вождь прогнал Ашаба, велев Шубу следить за состоянием пленного хомо – мол, если умрет, то так тому и быть. По крайней мере, будет что пожевать на завтрак. А сам отправился спать.

Однако к утру хомо неожиданно для всех оклемался. Живучий, значит, оказался. Хотя и с пустой головой. В смысле – без памяти. И теперь Пуго предлагал заманчивый вариант. Но сомнительный.

– Ты чего молчишь, Бужыр? – спросил, не вытерпев долгой паузы, шам. – Давай проведем эксперимент. Не понял, что ли?

– Да понял я, – хмуро отозвался вождь «мусорщиков». – Только экшперимент этот как‑то…

– Чего?

– Как‑то шомнительно. Ты шам ховорил, што блокировать память вжрошлохо хомо бежполежно. Мол, полным дураком штанет. Даже ешть шам ражушытша.

– В смысле – разучится? – наморщившись, уточнил Пуго.

– Ну да. Ражушытша.

– Да, это так. Подобный хомо становится, как младенец.

– А как же этот хомо шможет тохда шамок… И какой иж нехо воин будет, ешли он дратша не умеет? Я не понял.

– Видишь ли, Бужыр… – Шам сосредоточенно свел два нижних глаза к переносице. Третий глаз мутанта при этом смотрел прямо в лицо вождю. – Видишь ли, подобное произойдет, если умышленно заблокировать хомо память. Но нам представился удачный случай. Этот хомо сам все забыл, когда ему врезали по башке. Понимаешь? Он ничего не помнит о своей прошлой жизни. Надо лишь внушить ему, что он дамп. И он станет делать то, что надо нам.

– То ешть, он подумает, што он дамп и… Аха, понял… – Бужыр почесал за приплюснутым, как блюдце, ухом. – Нет, не понял. Как он штанет делать, ешли нишэхо не помнит? И не умеет. И это, как он шамок…