Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии - Бронислав Малиновский

Но и среди людей более низкого ранга тоже много случаев, когда женщина уходит от своего мужа просто потому, что он ей не нравится. Во время моей первой поездки на Тробрианские о-ва Сайябийя, хорошенькая девушка, в которой здоровье, жизненные силы и темперамент били ключом, была вполне счастлива замужем за Томедой — статным, красивым и честным, но глупым мужчиной. Когда я вернулся, она уже ушла жить обратно в родную деревню, как незамужняя девушка, просто потому, что устала от своего мужа. Очень привлекательная девушка из Обураку, Бо'у-сари, оставила двоих мужей одного за другим и, судя по ее любовным связям, находилась в процессе поиска третьего. Ни от нее самой, ни из интимных деревенских разговоров я так и не смог получить никакого надежного объяснения этих двух ее уходов, и было очевидно, что она просто хочет снова быть свободной.

В некоторых случаях к разводу приводят внешние обстоятельства, чаще всего ссоры между мужем и семьей его жены: так, в результате ссоры между Намваной Гуйа'у и Митакатой жена Митакаты — Орайяйсе — вынуждена была оставить своего мужа, поскольку принадлежала к семье его врага. Когда спорят две общины, браки часто распадаются по той же самой причине. Интересный случай того, как злокозненные обстоятельства смогли привести к распаду брака, — история Багидо'у, законного наследника Омараканы (илл. 64). Его первая жена и ее сын умерли, и после этого он женился на Дакийе — чрезвычайно привлекательной женщине, которая сохраняла следы былой красоты даже в том довольно зрелом возрасте, когда я впервые ее увидел. Младшая сестра Дакийи, Камвалила, была замужем за Манимувой, известным колдуном из Вакайсе. Камвалила заболела, и ее сестра Дакийя отправилась ухаживать за ней. И вот между ней и мужем сестры начались нехорошие дела. Он применил к ней любовную магию. Ее сознание подчинилось ему, и они тут же совершили прелюбодеяние.

Когда после смерти своей сестры Дакийя вернулась к своему мужу Багидо'у, все уже не было так, как раньше. Он находил подаваемую еду жесткой, воду солоноватой, кокосовое молоко горьким, орехи бетеля — лишенными остроты. Кроме того, он стал находить маленькие камешки и кусочки дерева в своем горшочке для извести, сучья, валяющиеся на дороге, по которой привык ходить, куски инородного происхождения в еде. Он заболел, и ему становилось все хуже и хуже, потому что, разумеется, все это были средства вредоносной магии, осуществляемой его врагом — колдуном Манимувой, которому в этом деле помогала вероломная жена. Тем временем его жена встречалась со своим любовником.

Багидо'у бранил ее и угрожал ей до тех пор, пока однажды она не убежала прочь и не отправилась жить с Манимувой, что было совершенно непозволительным поступком. Поскольку от власти вождей теперь осталась лишь тень, Багидо'у не мог воспользоваться

«спецсредствами», чтобы вернуть ее назад; тогда он взял другую жену — широколицую, неповоротливую и довольно сварливую личность по имени Дагирибу'а. Дакийя осталась со своим колдуном-любовником и вышла за него замуж. Несчастный Багидо'у, который явно страдал от чахотки — болезни, в большей или меньшей степени поразившей всю его семью, — приписывал свои несчастья колдовству своего удачливого врага, который даже теперь, как он полагал, действовал против него. Это было очень болезненно, так как к порче от черной магии добавилось оскорбление, нанесенное обольщением жены. Когда я вернулся в Омаракану в 1918 г., я нашел моего друга Багидо'у в гораздо худшем состоянии. В настоящее время (1928 г.) этот мужчина необычайного ума, с хорошими манерами и удивительной памятью, последний достойный хранитель семейной традиции табалу, без сомнения, уже мертв.

Формальная сторона развода столь же проста, как и способ заключения брака. Женщина покидает дом своего мужа со всеми своими пожитками и отправляется в хижину своей матери или в дом своей ближайшей родственницы по материнской линии. Там она остается, пережидая развитие событий, и между тем пользуется полной сексуальной свободой. Ее муж, по всей вероятности, попытается вернуть ее назад. Он направит нескольких друзей с «мирными подношениями» (koluluvi, или lula) для своей жены и тех, с кем она проживает. В некоторых случаях подарки в первый раз отвергаются, и тогда посланцев присылают снова и снова. Если женщина их принимает, она должна вернуться к своему мужу: развод окончен и брак возобновлен. Если она настроена серьезно и решила не возвращаться к замужней жизни, подарки так никогда и не будут приняты; тогда муж должен сделать все, чтобы привести себя в порядок, и это значит, что он начинает искать другую девушку. Расторжение брака ни в коем случае не влечет за собой возмещения начальных брачных даров, обмен которыми в свое время произошел, если только, как мы увидим, разведенная женщина не выйдет замуж вновь.

Девушка, если она еще достаточно молода, теперь продолжает свою добрачную жизнь и ведет свободное, беззаботное существование nakubukwabuya (незамужней девушки), вступая в одну любовную связь за другой и пребывая в домах холостяков. Одна из таких связей вполне

может затянуться и перейти в новый брачный союз. Тогда новый муж должен преподнести какую-то ценную вещь (vaygu 'а) своему предшественнику — в компенсацию за ту, которую тот вручил семье его жены в самом начале ее первого брака. Новый муж должен также подарить другую vaygu 'а родственникам своей жены, а затем он получает от них первый ежегодный дар с урожая — vilakuria — и последующую ежегодную дань ямсом. У меня возникло впечатление, что разведенная женщина гораздо более независима от вмешательства своей семьи в выбор нового мужа, чем это происходило с обычной незамужней девушкой. Первоначальные дары в виде пищи (pepe'i и т. д.) в случае такого повторного брака не вручаются. По-видимому, на девушке или мужчине, которые побывали в браке и развелись, нет никакого социального пятна, хотя — что касается amour propre — никому не хочется, чтобы его (или ее) кто-то бросал. Не стоит и говорить о том, что дети в случае развода всегда следуют за своей матерью; и нет сомнения, что это — другая причина, по которой мужчины обращаются к разводу с меньшей охотой, чем женщины. В это промежуточное время, когда их мать живет как незамужняя, сами дети находятся в семействе ее ближайшего женатого родственника по материнской линии.

2. Смерть и те, кто понес утрату

Когда мужчина умирает, его жена не становится свободной в результате этого события. Можно сказать, отнюдь не впадая в парадокс, что в некотором отношении наиболее суровые и тяжелые обязанности по браку ложатся на нее после того, как реальные узы уже расторгла смерть. Обычай заставляет ее играть тягостную роль главного участника похоронных церемоний и с момента кончины мужа на протяжении месяцев, а иногда и лет демонстрировать скорбь о нем в драматической и крайне обременительной форме. Она должна выполнять свою роль под бдительным взором общественности, ревниво оберегающей точное соблюдение традиционных норм нравственности, и под еще более пристальным наблюдением родственников умершего мужчины, которые будут считать особым и тяжелым оскорблением для своей семейной чести, если женщина хотя бы на единый миг пренебрежет своим долгом.

То же самое до мельчайшей степени применимо и в отношении вдовца, но в случае с ним траур менее разработан и менее обременителен, а надзор за ним не столь неумолим. Обряды, относящиеся к первым стадиям вдовства, самым непосредственным и явным образом обнаруживают наиболее интересный комплекс представлений — некоторые из которых весь- ма грубы и необычны, — касающихся родства, природы брака и чисто социального характера связей между отцом и детьми. Весь похоронный ритуал на деле является, возможно, наиболее трудной и запутанной для исследователя частью тробрианской культуры. В нарастающем обилии обрядности, в сложнейшем лабиринте взаимных обязанностей, выстраивающихся в длинную череду ритуальных действий, необходимо отыскать сокрытый в них мир понятий (социальных, нравственных и мифологических), которые по большей части поражают меня, будучи совершенно неожиданными и труднообъяснимыми с точки зрения общепринятых взглядов на отношение людей к смерти и трауру. На всем протяжении этого ритуала несчастные останки человека никак не оставят в покое. Его тело дважды выкапывают из земли, разрезают на части, некоторые кости извлекают из трупа, перебирают руками, передают одной группе, затем — другой, пока, наконец, они не прибывают к последнему успокоению. Но что делает все представление более всего приводящим в замешательство, так это отсутствие реального героя: Гамлет без Принца Датского. Ведь дух умершего ничего не знает обо всем, что происходит с его телом и костями, и куда меньше этим озабочен, так как уже ведет счастливую жизнь на Туме, в нижнем мире, дыша магией забвения и вступая в новые отношения с себе подобными (см. гл. XII, разд. 5). Ритуальные спектакли у его дважды вскрытой могилы, над погребенными останками, и все то, что делают с его мощами, — это всего лишь социальная игра, где в связи с кончиной человека различные группировки, в очередной раз обозначающие себя в общине, действуют друг против друга. Должен добавить и особо подчеркнуть, что такое виденье соответствует реальному нынешнему взгляду туземцев, и в нем нет места гипотетическим ссылкам на происхождение или прошлую историю данного института. Всегда ли дух умершего пребывал в отрыве от тробрианского похоронного ритуала или исчезал из него постепенно — решать не полевику-исследователю.