Ностальгия - Сергей Карамов

– Эй, народ!! Вы все умрете!! Все! А я не хочу умирать!!

К нему подошел вразвалку один больной, грубо говоря:

– Ну, ты, император и идиот! Угомонись-ка, а то хуже будет!

Однако Наполеон не внял просьбе больного, отходя на шаг от него и крича еще громче прежнего:

– Да!! И ты тоже, идиот, помрешь!!

– Ну, умру, все умрем, чего тебе орать?

– А я хочу орать и ору!! Все вы умрете!! И всех вас в землю закопают!! Ха-ха!!

Иван Грозный подошел к кричащему Наполеону и толкнул его в грудь со словами:

– Ну, заткнись, пожалуйста!

– А не заткнусь! Все вы умрете и всех вас…

– Да, умрем, и ты умрешь! Заткнись!

Наполеон расставил руки по бокам, презрительно глядя на Ивана Грозного:

– А кто тебе дал право делать мне замечания?

Иван Грозный тоже последовал примеру Наполеона: расставил руки по бокам, повторяя слова Наполеона:

– А тебе кто дал право делать мне замечания?

– А я их делаю и тебя не слушаю!

Тогда Иван Грозный толкнул животом Наполеона, повторяя:

– А кто тебе дал право делать мне замечания?

– А тебе кто дал право делать мне замечания? – повторил Наполеон.

– А кто тебе дал право делать мне замечания?!

Дверь в палату раскрылась, и в нее вошло несколько врачей, медсестры и три дюжих санитара. Санитары быстро уложили больных на кровати.

– Обход профессора, все угомонитесь! – строго произнес один молодой врач, смотря на больных.

Андрей обратил внимание, что впереди врачей шел один седой низенький врач в очках. Очевидно, это и был профессор, шедший на обход вместе со своими врачами и ассистентами. Профессор внимательно смотрел на лежащих больных и слушал быстрый доклад другого молодого врача. Молодой врач держал в руках папку с историями болезней, тихо зачитывая их.

– Поступили сегодня три новеньких, профессор, – доложил молодой врач.

А другой средних лет врач сообщил профессору:

– Владимир Николаевич, их привезли из КГБ.

– Так, ясно… – произнес Владимир Николаевич, – а где находится этот… как его… диссидент Минявский?

– Он в другой палате, – быстро ответил молодой врач.

– Лечение ему назначено?

– Пока нет…

– Почему?

– Вас ждали…

Владимир Николаевич вздохнул, после чего начал делать обход.

– Этот вам знаком, – сообщил молодой врач, показывая профессору на лежащего Ивана Грозного.

– Припоминаю, – подтвердил Владимир Николаевич, кивая, – лечение продолжаете?

– Да, но результаты…

– Откуда им взяться? Результатам? Ведь это шизофрения! Мы можем лишь купировать приступы, смягчать течение болезни…

Владимир Николаевич похлопал по плечу Ивана Грозного и спросил его:

– Ну, как самочувствие?

– А как всегда.

– Как всегда, означает хорошее самочувствие или плохое? – улыбнулся Владимир Николаевич.

– Плохое, как всегда, – быстро ответил Иван Грозный.

– И почему так грустно?

– Все мы умрем!

– Да, все умрем, но пока ведь мы живы?

– Пока! А я хочу жить вечно, – сухо ответил Иван Грозный, не смотря на улыбающегося профессора. – И не хочу, чтобы меня в гроб клали.

– А как вы хотите?

– А чтобы не умирать! И хочу править всем миром!

– Интересное желание, – заявил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться. – А еще есть желания?

– Ой, их море!

– М-да, – сухо произнес Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов, – здесь лечение продолжать, хотя… Нет, продолжать, хуже, думаю, не будет, но улучшения тоже ждать не приходится.

Владимир Николаевич подошел к лежащему Кощею, спрашивая его:

– А как наши дела?

– Дел у меня никаких тут нет! – недовольно ответил Кощей.

– А как ваше настроение? – улыбнулся Владимир Николаевич.

– Нет никакого настроения.

– А куда ж оно делось?

– Я здесь отдыхаю от жизни.

– Даже так? Чудненько! Неужто наша жизнь вас не устраивает?

– Да, не устраивает! Здесь спокойней.

– Так, так… Чудненько! Ваши слова можно рассматривать, как заявку на пожизненное содержание вас в нашей лечебнице?

– Можете так рассматривать.

– Вот и чудненько! – Владимир Николаевич посмотрел на ассистентов и распорядился:

– И здесь лечение продолжать.

Кощей не выдержал и постарался объяснить профессору:

– Слушайте, профессор, а ведь я нормальный человек.

– Неужели? – всплеснул руками Владимир Николаевич. – Но тогда почему вас держат здесь?

– Так приказал мой директор.

– Директор ваш врач?

– Нет. Но вы понимаете…

– Всё я понимаю, поэ…

– Ничего вы не понимаете! – с досадой сказал Кощей.

– Да?

– Вернее, делаете лишь вид, что не понимаете! Уже несколько лет я здесь, постоянно одни и те же вопросы, одни и те же таблетки… Но я в полном рассудке! Я просто раньше, будучи за границей, дал шутливую телеграмму директору: «Выбираю свободу», а он не понял юмора, расценил мои слова, как измену Родине, собрал собрание и…

Владимир Николаевич брезгливо поморщился, перебивая Кощея:

– Я слышал вашу историю не один раз! Неужели вам не надоело ее мне рассказывать?

– Нет, не надоело.

– Еще и больным здесь рассказываете?

– А как же!

– Вот и чудненько! – улыбнулся Владимир Николаевич, отходя от Кощея и обращаясь к врачам: – Здесь еще усилить дозу! Чтобы больше спал!

– Чтоб я больше спал? Но я не хочу постоянно спать! – закричал Кощей вслед профессору, однако ответа не получил.

Молодой врач кивнул, поспешно записывая слова профессора.

– Так, покажите мне новеньких, – потребовал Владимир Николаевич, смотря на своих ассистентов.

– Они лежат в смирительных рубашках, – ответил один из ассистентов.

– Почему в рубашках?

– Как появились, начался шум, драка, санитары вбежали, разняли всех, надели на новеньких смирительные рубашки, – ответил молодой врач, – теперь ждем ваших указаний.

– Снимите рубашки.

– Но…

– Я сказал: снять смирительные рубашки!

После того, как смирительные рубашки были сняты с Андрея, Антона и Васи, Владимир Николаевич подошел к Андрею и внимательно посмотрел на него.

– Как его зовут? – спросил профессор ассистента.

– Андрей Воронцов.

Андрей кивнул, говоря:

– Да, я Андрей.

– Почему же вы здесь, Андрей? – спросил, улыбаясь, Владимир Николаевич.

– А вы всегда улыбаетесь, когда говорите с больными?

– Всегда, а что плохого в моей улыбке?

– Нет, просто я подумал, что иногда улыбка бывает неуместна.

– Вы так думаете? И почему же она неуместна здесь? – спросил Владимир Николаевич, продолжая улыбаться.

– Здесь больные… Им плохо, а вы улыбаетесь… Будто посмеиваетесь над ними!

– Я разве посмеиваюсь?

– Может, я ошибаюсь, но не следует над ними смеяться…

– Гм, товарищ Воронцов, над вами никто здесь не смеется! – воскликнул Владимир Николаевич, переставая улыбаться и принимая холодное официальное выражение лица.

Андрей возразил, мрачнея:

– Во-первых, я вам не товарищ.

– А во-вторых?

– А во-вторых, вы ничем не можете помочь этим несчастным, как я понял.

– Вы так думаете?

– Да, именно так я думаю.

– Гм, товарищ Воронцов…

– Я уже просил вас не называть меня вашим товарищем! – вспыхнул Андрей, краснея.

– И как же вас называть?

– Я – господин Воронцов! Не могут все быть товарищами.

Владимир Николаевич не выдержал и улыбнулся:

– Вот и чудненько! Господин Воронцов, а вы откуда к нам пожаловали? Из Европы или из Америки?

– Нет, я здешний.

– Ах, вы здешний господин?

– Да, только не надо мной смеяться! Что плохого в обращении «господин»?

– Гм, оно у нас не принято.

– Помню, – кивнул Андрей, – помню то время.

– Да? То есть вы утверждаете, что бывали в прошлом? Оно вам уже знакомо?

– Именно так! Я с друзьями попал в ваше прошлое, случайно попал, теперь мы не знаем, как выбраться из него.

Наступила короткая пауза, во время которой профессор внимательно смотрел на Андрея. Потом профессор попросил историю болезни Андрея, прочитал anamnez morbi, отдал историю ассистенту и вновь заговорил с Андреем, продолжая улыбаться:

– Так, так… Чудненько!

– Что же по-вашему чудненько?

– Ваша история чудная, – ответил Владимир Николаевич. – Значит, вы являетесь гостем из будущего?

– Считайте так, если угодно.

– Ну, что мне угодно, так находиться дома и пить чай, – усмехнулся профессор, – а вам что угодно, помимо того, чтобы вас называли господином?

– Да, что плохого в слове «господин»? Господин своей судьбы!

– Вот и чудненько, господин своей судьбы, находящийся в психиатрической больнице, – улыбнулся Владимир Николаевич, – вы не ответили на мой вопрос: вы гость из будущего?

– Да.

– И какое же оно?

– Получше, чем здесь.

– И что же там хорошего?

– Колбаса есть, – горько усмехнулся Андрей.

– Опять разговоры об этой колбасе, – покачал головой Владимир Николаевич, – никак не наедятся.

Владимир Николаевич быстро сказал ассистенту записывать его разговор с Андреем, после чего продолжил: