Случайный папа (СИ) - Ручей Наталья

Ах вот как?!

«Собиралась печь завтра беляши, но знаешь… трепыхалась тут, трепыхалась в невидимой паутине и вдруг поняла, что меня укачало. Так что я передумала».

Улыбнувшись, прячу телефон в сумочку. И вовремя, потому что Лука останавливает машину и объявляет:

– Приехали!

Глава 25

Наталья

Я слышу, как пищит телефон от входящих сообщений, но реагировать на них некогда. Пусть помучается хоть немного, как я.

Осмотревшись, замечаю неподалеку остановку. Это хорошо. И район хороший – добраться можно без пересадки, на маршрутке минут сорок – сорок пять максимум.

Лавка находится в торце одного из домов. Не цокольное помещение, полноценный первый этаж. Расположение удачное – и потому, что это новострой, и потому, что здесь довольно много проходящих мимо людей, остановка опять же поблизости. А еще неподалеку от дома и, следовательно, от лавки тянется тенистая аллея. И вот в самом начале этой аллеи стоит аккуратный маленький столик, за которым в кресле-качалке сидит какой-то старик.

Лицо морщинистое, суровое, из-под мохнатых бровей он строго взирает на двери лавки и проходящих мимо людей.

– У вас и на улице обслуживание? – заметив, что старик потягивает из соломинки какой-то напиток, спрашиваю я.

– Это эксклюзивный случай самообслуживания. Пойдем.

Он кладет руку мне на спину, указывая верное направление, как будто я могу заблудиться.

– Вот это вы хорошо отдохнули, Лука Матвеич, – подмигивает старик. – Уже не один, а со своей барышней.

Я жду, что сейчас Лука поправит его, но вместо этого он подходит к старику, пожимает ему руку и спрашивает:

– Ну как тут, Михалыч?

– Все в порядке, Лука Матвеич, – рапортует тот. – Как я и говорил, вам нечего попусту волноваться.

– Спасибо, – благодарит его Лука. И уже мне: – Идем смотреть?

Старик покладисто кивает, теряя к нам интерес. Его взгляд снова устремлен вдаль, на людей и природу.

– Я помощник, – говорю я.

– Дык понятно, – пожимает плечами старик, – друг другу помогать – дело благое.

Рука Луки вновь ложится на мою спину и мягко подталкивает к лавке. А я останавливаюсь у входа, рассматривая дверь. На ней нарисован огромный джинн с чашкой в руках. Хороший художник – джинн как живой, а дымок над чашкой как настоящий.

– А джинн – чтобы возникали ассоциации с восточной сказкой и чаем?

– Можно и эту версию взять, – усмехается мой спутник. – Я думал изобразить большую пчелу. Но один мой приятель очень убедительно доказывал, что джинны приносят удачу. Привел своего художника. Я согласился вытерпеть это полгода и проверить.

– И как?

Он внимательно смотрит на рисунок, как будто впервые со времени появления джинна решил сверить результат.

– Бизнесу не мешает.

– А что должно быть в итоге? О какой удаче он говорил?

Обернувшись, Лука берет меня за руку и толкает дверь. Пока мы еще стоим у порога, я делаю маленький шаг к нему и незаметно вдыхаю знакомый, чуть терпкий запах прохлады. Пусть ненадолго, но это поможет.

Он будто чувствует – дает мне пару секунд. А потом заходит внутрь, ну и я вместе с ним.

Зал не очень большой, полки заставлены банками, на широкой стойке лежит горсть шоколадных конфет.

– Это в нагрузку?

– Это для настроения, – усмехается мой новый начальник.

Осматриваясь, замечаю еще одну дверь. Она закрыта, и я туда пока не спешу. В зале в углу два плетеных кресла, такой же столик. Вообще, здесь все переплетено восточными нотами. Остановившись возле стойки, рассматриваю ассортимент, а его столько…

– Я это все не запомню…

– Я хороший учитель.

Голос Луки раздается у меня за спиной. Он слишком близко стоит, потому что я даже слышу его дыхание на своей шее. Сделав шаг в сторону, оборачиваюсь.

– А Михалыч – кто?

– Присматривает за лавкой, когда я отлучаюсь.

– Она же стоит на сигнализации.

– Сигнализация срабатывает, когда уже что-то случается. А он следит за тем, чтобы этого не было.

– И что? Вот так и сидит целый день возле лавки?

Я с сомнением смотрю на старика. Он, конечно, в тени, и кресло удобное, но все-таки возраст. Ему бы дома лежать или гулять с внуками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я думаю, что сидеть возле лавки куда лучше, чем возле нее лежать.

Мне хочется расспросить, что он имеет в виду, но Лука бросает взгляд на дверь и сообщает:

– Пошел покупатель. Садись пока, отдохни, присмотрись.

Я только успеваю разместиться в кресле, как дверь открывается и под звон колокольчика заходит красивая девушка. Таким бы по подиуму гулять, а она – надо же, за чаем в обычную лавку пришла.

Впрочем, вскоре я убеждаюсь, что была не права. И лавка эта совсем не обычная.

Лука не хозяин здесь, а волшебник. Мне кажется, он по настроению покупателя уже знает, что именно ему предложить. А если человек заходит без настроения, он тут же исправляет эту оплошность.

В основном покупатели – женщины. Молодые, не очень, солидного возраста. Но рядом с Лукой каждая из них расцветает. Они знают его. Многих из них узнает он. И так увлеченно рассказывает о чае, что заслушаться можно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я и заслушалась. Мало что запомнила, правда. Но, может, со временем… Конечно, если останусь. Потому что заметила, что некоторые девушки, да что там некоторые – многие бросали в мою сторону озадаченные или настороженные взгляды.

Понятное дело, видный мужчина, всегда был один. А тут я. С чего вдруг?

Некоторые из девушек, даже выйдя из лавки, пытались рассмотреть меня получше через окно.

– Заскучала? Давай, пока есть свободное время, я тебя познакомлю с чаем поближе.

Отвернувшись от окна, где мной как раз любуется одна из клиенток, с сомнением смотрю на Луку и признаюсь:

– Боюсь, что я тебе всех покупательниц распугаю.

А он смеется.

Громко, открыто и как-то… по-доброму.

– Пойдем, со мной будет не страшно.

Он подает руку, помогая подняться, а я…

А я сжимаю ее. Сильно. Сильнее, чем сама бы хотела. И растерянно застываю, ощутив странное движение внизу живота. Как будто по нему провели мягкой кисточкой, погладили изнутри.

– Ты был прав, – говорю, улыбнувшись и с наслаждением делая глубокий вдох. – Сработал иммунитет. Даже больше.

Лука изучает мое лицо, улыбку, а потом, безошибочно угадав, опускает взгляд на живот.

– Можно?

Его голос звучит тихо и глухо, как будто он боится напугать малыша. Я пожимаю плечами – не знаю. Хочу ли я, чтобы он ко мне прикоснулся? Еще неизвестно, точно ли малыш от него. И потом, это не то же самое, что взять за руку.

И в то же время… Я чувствую настолько сильную радость, что она бурлит во мне и ищет или выхода, или с кем поделиться. И наверное… Да, я бы не против передать часть этих эмоций Луке, только вот…

– Боюсь, что ничего не получится. Это первый его выход на связь.

Он принимает мой ответ как согласие, а может быть, читает его по глазам, потому что поднимает руку. Но прикоснуться не решается, держит ее над животом. Становится очень тепло, а еще почему-то смешно.

Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, я обхватываю ладонь Луки и сама прикладываю ее.

– Вот точные координаты.

Какое-то время он просто держит руку, а потом растопыривает пальцы. Теперь тепло ощущается точечно, словно лучики греют.

Мы оба молчим.

Прислушиваемся.

Затаиваем дыхание.

А малыш следует нашему примеру и не проявляет себя.

– Пожалуйста, маленький, – шепчу я, – видишь, как тебя ждут.

Пальцы Луки слегка поглаживают, пытаются то ли найти с ребенком контакт, то ли убедить его, что бояться не нужно. Но малыш притих, и все тут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я же предупреждала, – говорю, когда Лука медленно, будто еще надеясь, убирает ладонь. – Жаль, что ты ничего не почувствовал.

– Почему? Я почувствовал.

Поднимаю голову. Взгляд Луки не просто пристальный, он глубокий и настолько теплый, что я обжигаюсь. Становится даже чуть душно. А мы до сих пор слишком близко стоим.