Продам май (сборник) - Мария Фомальгаут

Солдатиков… Треск выстрелов в серебряном лесу, далекие окрики… Ой, близко они, близко, чую я… Так я чуял приближение волков, никогда не думал, что буду чуять приближение людей…

— Я их боюсь…

— Вот и правильно, парень… бойся… очень бойся…

— Не смей, — прошептали с экрана.

— А?

— Бояться не смей. Твои прадеды знаешь, сколько таких солдатиков повидали? И сколько таких солдатиков в сырую землю положили? Так что нечего… Давай, парень, скажи им — последнее предупреждение… так прямо и скажи… Ты не дрейфь, Россия будет наша… и отключайся…

— Последнее предупреждение, — повторил я.

Выключил телефон…

Треск выстрелов…

Ату его, ату…

Гоню к северу — без дороги, через темную чащу, что-то мелькает впереди, похожее на ворота подземного гаража — что-то подсказывает мне, что нужно укрыться там, отсидеться, как медведь в берлоге…

— Туда?

— Ага… там замок кодовый, циферки нажимай четыре и семь, — Скворушкин подмигнул.

— Это что… под землю спускаться? — я посмотрел на глубокий провал, крутой спуск, уходящий, казалось, к центру земли.

— Ну а ты как думал?! Давай иди, не бойся, никто тебя там не съест… Что ты боишься-то все, твоя земля…

— А здесь написано — вход запрещен.

— А мало ли что написано, ты не читай, что написано… ишь какой, читать он выучился. Сказано тебе, твоя земля, тебе здесь все входы и выходы разрешены…

Я спускался по бесконечной лестнице — в никуда, в никуда, в глубокую шахту, снаружи в дверь грохотало и бахало, кажется, они уже пытались пробиться в дверь с кодовым замком — они, те, кто на меня охотились…

Хрресь… Динамитом, что ли, рвали…

— Проломились, — прошептал я.

— Давай быстрее… вон, туда…

Я бросился по узкому коридору, уже не глядя на надпись: проход закрыт. Кажется, они уже спускались по лестнице… кажется… хотелось бросить все, броситься к Джефферсу, упасть на колени, целовать желтоватую руку, пусть отхлещет, пусть накажет, пусть только простит…

Еще один поворот… тревожный знак на двери — трилистник, такие трилистники означали смерть всякому, кто зайдет в запретную дверь…

— Ну что робеешь? Да, радиация… а ты как хотел… входи, входи… вон там пластинка металлическая… отверти ее, вон, отвертка лежит…

Я уже не боялся, это было как в фильмах, когда нужно спускаться под землю, и там страшно, а потом еще страшнее, а потом совсем страшно — но кто пройдет все испытания до конца, станет властелином мира…

Шаги приближались, я слышал резкий говорок солдат…

Быстрее…

— Вон там ключ поверни, — потребовал человек на экране, — видишь клавиши? Давай на пуск… Нажал? Молодец…

Завизжало что-то электронное, истеричное, шаги за дверью смолкли, как-то удивительно быстро. Что-то произошло, только что — я еще не мог понять, что именно. Кто-то там, в коридоре, включил телефон, кто-то говорил хриплым от страха голосом, кажется, докладывал Джефферсу: «Шеф, у нас проблемы…»

— А что… это было?

— Какой-то остров в Тихом океане… там и нет ничего… людей точно нет, специально же перенацеливали на ненаселенные территории… когда эти… ПРО подписывали…

Он говорил что-то — я не понимал его.

— А… что я сделал?

— Фейерверк ты сделал.

— Какой…

— Большой и красивый… ох, они забегают…

— Вы с ума сошли, что делаете-то… — голос Джефферса снова проклюнулся в трубке, на этот раз он был прямо-таки медовым, — как тебя там… ты успокойся, что делаешь-то… парень, вернись домой, будь хорошим мальчиком… сегодня же я привезу тебе железную дорогу… с семафорами… И сладостей тебе привезу, хочешь? Ты у меня как-то компьютер просил, я тебе нетбук маленький присмотрю…

— Мы победили, — я повернулся к человеку на экране, — все, они согласны.

— На что… согласны?

— Железную дорогу мне купить… там семафоры светятся, как настоящие… и вагончики ездят…

— Ду-урень… слушай, если ты хоть что-то соображаешь… да ничего ты не соображаешь… я диктую, ты говоришь…

— Требую немедленного вывода войск Альянса с территории России.

— …войска Льянса с территории Румынии…

— России, идиот!

— России.

— Возвращения России статуса самостоятельного государства.

— …самостоятельного… государства.

— Требую оплачивать поставки нефти.

— …поставки наф…

— Нефти, идиот.

— Нефти…

— Сколько… сколько вы требуете за нефть? — спросили с той стороны света.

— Сколько? — я посмотрел на экран.

— Двести за баррель, — отчеканил человек на видео.

— Двести забар… забар…

— За бар-рель!

— За баррель.

— Вы сошли с ума, мой дорогой друг. Для нас обоих рациональнее будет остановиться на цифре сто пятьдесят.

Я снова посмотрел на экран.

— Двести, — повторил мой дьявол, который не был дьяволом.

— Двести.

Никто ничего не ответил, что-то происходило — я чувствовал, но такое тонкое и невидимое, что я не замечал — что…

— Баланс проверь, — сказал человек в телевизоре, — не умеешь? Что такое банкомат, знаешь? Вон там, в углу… Подойти, нажми — запрос баланса. Нажал? Что там?

— Цифры… Один-три-семь-восемь-один-девять…

— Ага, перевели денежки… ну, я так и думал… давай, открывай вентиль… да наполовину открывай, куда ты такой напор дал… вот так, молодец… ценю.

Сердце екнуло. Я вспоминал, когда хозяин говорил, что меня ценит — кажется, никогда… Это было что-то новенькое… Я и не знал, что на этой земле можно ценить не только дрова и черную воду, но еще и людей…

— Теперь деньги снимай… Снятие наличных… Бери двести, хватит тебе…

ПОЛУЧИТЕ ДЕНЬГИ, — взмолился экран.

Две шуршащие бумажки слепыми котятами ткнулись мне в руку.

— Вот так… где тут город ближайший, по карте посмотри…

— К югу отсюда китайский какой-то… Пен-Хой…

— Это раньше был Комсомольск-на-Амуре… ладно, не запоминай… иди, обменяй эти бумажки там на что-нибудь…

— На что?

— Эх ты, дурень! — он снова засмеялся, — что хочешь…

Его ответ испугал меня — я понял, что не знаю, чего хочу…

— Ну… за нас с вами и за черт с ними, — человек на экране поднял бокал.

— За нас, — подхватил я.

Сегодня был Новый Год — какой-то особенный, первый раз я отмечал Новый Год без Уинстона Джефферса, с новым хозяином, про которого я ничего не знал, даже не знал, дьявол он или не дьявол.

Он сидел перед роскошным столом в своем дворце в своем телевизоре, я сидел перед роскошным столом в своем доме, никогда раньше у меня не было на столе дорогого вина, и чего-то шоколадного, ароматного, он с экрана сказал — трюфели, и мяса, сочного, душистого, он в телевизоре хмыкнул и сказал: Это тебе не консервы…