Физическая динамика структуры характера - Александр Лоуэн

Пациент, историю болезни которого мы рассмотрим, обратился за помощью в связи с постоянными приступами острой депрессии. Кроме того, он жаловался, что ему трудно удержаться на работе. Это был молодой человек лет тридцати. Когда он пришел ко мне первый раз, то был безработным, и начало терапии, таким образом, было связано с поиском работы. Как следовало из трудовых записей, ни на одном месте он не задерживался больше шести месяцев, хотя вполне справлялся со своими обязанностями. Он не имел профессии, и у него не было никаких специальных навыков и профессиональных интересов.

Во время первой нашей встречи я спросил его, как он относится к работе, и он очень не хотел принять саму мысль о том, что работать необходимо. Такая установка, на мой взгляд, является характерной для орального типа. Провоцируя, я спросил, не чувствует ли он, что мир обязан обеспечить ему жизнь, и он без колебаний ответил «да». Он не мог аргументировать такую позицию, но она передавала внутреннее чувство лишения. Человек с такой установкой ведет себя так, словно уверен, что его обманули в праве по рождению, и он будет тратить жизнь, стараясь добиться того, что ему принадлежит по наследству. Самое большее, что здесь может сделать терапевт, — это показать ему, что его право неисполнимо. Я согласился с тем, что его «обманули», и предложил свою помощь, выписав рецепт, в котором указывалось, что предъявитель сего имеет право на жизнь и что он может предъявить сей документ в любом банке или трастовой компании США. Я подписал бумагу и вручил ему. Тут он рассмеялся. Он понял, что как бы ни были обоснованны его претензии, ему никогда не удастся их удовлетворить. Он согласился, что надо искать работу.

Терапия началась двумя месяцами позже. Мой пациент нашел место менеджера на небольшой фабрике. Здесь он впервые стал отвечать за людей и руководить ими. В первое время он даже участвовал в профсоюзном движении. Но работа оказалась нелегкой. Он был обязан являться на службу к восьми часам утра и оставаться там, пока не будет выполнено все, что намечено. Немного спустя он начал жаловаться на тяжесть работы. К вечеру он сильно уставал. Ему стоило больших усилий вставать каждое утро и вовремя приходить на работу. Но он вполне допускал, что через некоторое время будет чувствовать себя лучше, и не испытывал прежних приступов депрессии. На ранней стадии терапии я использовал время, которое оставалось после обсуждения проблем, связанных со столь важной для него службой, на работу со специфическим мышечным напряжением.

Прежде чем продолжить рассказ об этом случае, мне бы хотелось привести некоторые биографические данные о пациенте. Кроме того, нам нужно иметь представление о его телесной структуре, а также специфических напряжениях и блоках.

Пациент был старшим из трех детей в семье, где постоянно присутствовали разногласия. Его отец был свободным художником, имел свое Дело, но его доходы едва покрывали семейные расходы. Пациент имел двух братьев, один из которых страдал ревматизмом сердца.

Вот как пациент описывал домашнюю ситуацию: родители ненавидели друг друга. Мать — слабая женщина, которая, как он чувствовал, старалась найти в нем опору. Своей беспомощностью она вызывала у него отвращение. Отец семьей почти не интересовался и по любому поводу приходил в ярость. Пациент вспомнил, что, когда был ребенком, отец вызывал у него страх. Он не чувствовал, чтобы родители любили его, и не чувствовал себя способным принять их любовь. Заботу матери он называл «назойливой опекой». Никто из родителей, по его словам, ничего не представлял собой как личность.

Он перенес обычные детские болезни. Спортом он почти не занимался, зато много читал. В школе ему было трудно концентрироваться на уроках, хотя хорошие отметки получал довольно часто. Окончив школу, он в том же году поступил в колледж. В восемнадцать лет он ушел из дому и бросил учебу, начав жить с девушкой, которая затем стала его женой. Он заметил, что не знал, чем бы ему хотелось заняться, или, говоря точнее, у него не возникало желания что-нибудь сделать или предпринять. Его карьера ограничилась рядом случайных заработков, чередующихся с периодами безделья. Супружеская жизнь не удалась. Его жена тоже страдала периодическими приступами депрессии. Они разошлись на год, но возобновили совместную жизнь перед началом терапии.

В его памяти особенно живо сохранились два периода жизни. В одиннадцать лет он был очень агрессивен по отношению к девочкам. Это встречало отпор, и впоследствии, по его словам, он стал к ним равнодушен. В пятнадцать лет он примкнул к группе молодых социалистов, а затем к анархистам. По-видимому, в этих группах впервые в его жизни произошла социальная идентификация.

Отвечая на мой вопрос, пациент заметил, что самыми яркими чувствами его детства были разочарование и одиночество. С юношеского возраста он страдал сильными головными болями и тошнотой (возможно, мигренью), которые сопровождались чувством беспомощности.

До лечения у меня он прошел несколько курсов анализа у других терапевтов, каждый из которых занимал около шести месяцев. Один из них, по словам пациента, «разбил» его. Это случилось после того, как аналитик нарисовал ему истинную картину его Я в тот самый момент, когда пациент в буквальном смысле над ним смеялся. В таком приподнятом настроении пациент чувствовал себя значимой личностью. У него не было сомнений в своих талантах и способностях, которые совершенно не соотносились с его реальными достижениями. Я «сдулось», как воздушный шарик, и в результате у пациента возникли диарея, диспепсия, он стал страдать бессонницей и головными болями. Он понял, что ожидать от других аналитиков ему практически нечего.

В начале терапии важно было привести в соответствие притязания пациента, основанные на оценке им своих способностей, и реальные его достижения. Мы занимались по часу еженедельно. Каждая встреча начиналась его рассказом о том, какой он хороший и как его недооценивают. Он хорошо излагал свои мысли, его речь была плавной, он точно подбирал слова, критикуя отношения предпринимателя и служащих и анализируя своего босса. Однако при этом он совершенно не принимал в расчет, что предпринимательство сопряжено с конкурентной борьбой. Проявляя чрезмерный нарциссизм, он совершенно не чувствовал проблем других людей.

Интересно проанализировать физическое строение тела пациента в это время. Он обладал хорошо развитой фигурой, был несколько выше среднего роста, пропорционально сложен. Самым заметным отклонением в его теле была сплюснутая грудина с выдающимися нижними ребрами, так называемая «куриная грудь». Рельефная грудная мускулатура выглядела чрезмерно развитой. Плечи приподняты. Шея тоньше, чем должна быть при таком строении тела. Голова и лицо хорошо сформированы, никаких видимых дефектов здесь не было. Диафрагма высоко поднята и контрактирована, что, вероятно, и вызывало расширение нижних ребер. Живот плоский, словно пустой, ноги не выглядели слабыми.

Дыхательные движения ограничивались грудью, она была подвижной, а вот плечи в этих движениях не участвовали. Ни вдох ни выдох совершенно не захватывали живот, диафрагма сохраняла контрактированное положение. При вытянутых руках возникал заметный тремор в плечах, голове и шее. При ударах по кушетке лицо явно выражало злость: зубы оскаливались, ноздри раздувались, а глаза широко открывались. Но резонанса не возникало, пациент подпрыгивал при каждом ударе. Руки, плечи и тело двигались как одно целое, будто они смерзлись вместе. Мне было ясно, что необычайно сильная напряженность опоясывала кольцом плечевой пояс. Больше всего это проявлялось в напряжении грудных мышц.

Хотя удары быстро вызывали злость, эмоция долго не удерживалась. После нескольких движений пациент начинал задыхаться, чувствовал удушье и усталость. Нередко появлялось ощущение беспомощности, и он начинал плакать.

О том, что этот человек относится к оральному типу, можно было догадаться по повторяющимся состояниям депрессии. Далее, следует описать структуру характера, доминирующий паттерн поведения которой определяется оральными тенденциями. С одной стороны, пациент говорит о глубоком чувстве одиночества, разочарования и беспомощности. С другой стороны, налицо нарциссизм, которому всегда необходимо внимание, похвала (поиск нарциссического обеспечения), и желание, чтобы кормили. «Мир должен обеспечить мне жизнь». Пациент вспомнил, что в его жизни был период, когда он очень много ел и стал чуть ли не толстым.

Рассказывая о терапии этого пациента, полезно обсудить психологические аспекты его проблемы и соотнести их с биоэнергетической динамикой структуры характера.

Во-первых, речь идет о постоянных неудачах в работе. Людям с таким фактором обычно не удается сохранить работу на долгое время. Одна пациентка призналась мне, что, как только у нее появляется уверенность в работе, она тут же делает что-нибудь, чтобы ее уволили, или уходит сама. Нередко дело доходит до того, что человек восстает против необходимости работать или, что чаще всего, против требований трудовой дисциплины.