Темные века. Раннее Средневековье в хаосе войн - Айзек Азимов

Формально его главенство признавалось даже на Западе, где император имел власть только на территориях, находившихся под контролем его армий.

В VIII столетии из-за иконоборчества византийских владык отношения между папой и Константинополем окончательно испортились. Папа отлучил византийских императоров от церкви и начал присваивать себе некоторые их права. Несмотря на это, притягательность слова «император» продолжала сохраняться. Кто бы ни взошел на константинопольский трон, он по-прежнему был наследником Августа и Константина. И никто не мог с этим спорить.

В 780 году умер император Лев IV. На трон взошел его сын, Константин VI. Константин был еще ребенком. Ему было всего девять лет. Вместо него государством в качестве регента при малолетнем императоре стала править мать Константина Ирина. Во время ее правления, в 787 году, период иконоборчества, продлившийся шестьдесят лет, закончился. Поклонение образам опять разрешили, что означало торжество сторонников папы.

Но возвращения в лоно церкви и примирения между папой и Византией не произошло, потому что по-прежнему оставалось немало разногласий в богослужении и взглядах на церковные вопросы. На деле конец иконоборчества оказался для папы еще большим неудобством. Потому что теперь у него не было поводов для оправдания собственной независимости от константинопольского императора.

Однако папе повезло. До примирения так и не дошло, потому что Константин VI вырос, и опека матери его сильно раздражала. Поэтому он попытался взять власть в свои руки. Ирина воспротивилась этому и победила. Жестокая мать повелела убить своего сына. В 797 году на трон Константинополя взошла императрица Ирина.

В 800 году, когда Карл Великий и папа Лев находились в Риме, Константинополем правила женщина! Да, она была императрицей, но франки едва ли считали это достаточным основанием для того, чтобы женщина занимала трон. Они вообще не могли представить, как женщина может чем-то управлять, ведь по Салическому праву женщина не входила в число наследников власти.

Наверное, в тот момент, когда Ирина провозгласила себя императрицей, в голове Льва созрел план, как ему раз и навсегда исправить отношения с Константинополем. Лучшего момента, чем 25 декабря 800 года, и быть не могло.

Два дня прошло с тех пор, как обвиненный во всех грехах Лев стоял перед судом и умоляюще смотрел на Карла Великого. Теперь, на Рождество, папа и король вместе преклонили колени в соборе Святого Петра, чтобы помолиться в этот святой праздник.

Лев приготовил искусно сделанную корону и, выбрав удобный момент, когда набожный король, закрыв глаза, истово молился, поднялся с колен и водрузил корону ему на голову. После этого папа провозгласил Карла императором. Из толпы, в которой, скорее всего, были специально нанятые люди, раздались громкие восторженные крики. Весь собор наполнился ликованием — народ приветствовал императора Карла Августа.

Карлу ничего не оставалось, как принять титул. Отказаться от оказанной ему чести он не мог никак. Его возвели на престол, помазали елеем.

Продуманный до мельчайших подробностей ритуал свершился. Теперь Карл был императором!

После трех веков на западе вновь появился император. Впоследствии историки давали западным императорам порядковые номера. Согласно этой нумерации, королю франков следовало стать императором Карлом I.

И, только став императором, Карл понял, что нажил себе этим одни неприятности, причем самого разного толка. Новый титул не укрепил его власть, наоборот, только ослабил. Два дня назад папа был у его ног. Теперь Карл был у ног папы. Два дня назад он был королем франков по праву наследования и благодаря своим добродетелям и военным подвигам. Теперь он провозглашен императором по милости папы. А папа что дал, то может и отобрать…

Более того, приняв императорский титул, Карл мог навлечь на себя неприятности с Византией, а этого он не хотел. Карл вторгся на территорию Византии на северном побережье Адриатического моря, и до открытой войны оставался один шаг. Этим последним шагом могло стать провозглашение Карла императором. А ему хватало проблем в Саксонии, Испании, да и с аварами все было непросто. Новая война была совершенно не нужна.

Карл, конечно, спал и видел себя в императорской короне, поэтому был очень польщен, когда получил этот титул. Однако он не тешил себя иллюзиями относительно последствий, которые ждали его после того, как он стал императором. После того как закончилась торжественная церемония, Карл с горечью сказал, что, если бы знал, что задумал папа, никогда бы не поехал в Рим. Его заявление вовсе не следует считать признанием в собственной несостоятельности, просто Карл в таких выражениях дал понять, что ему очень неприятно оттого, что его обманули. Самое главное — Карл никогда не называл себя «императором Римской империи», что явилось бы прямым вызовом Константинополю. Карл именовал себя «император, король франков и ломбардов», показывая таким образом пределы владений, где он действительно правил.

Если судить со светской точки зрения, то вопрос, было ли у папы право провозглашать Карла императором или нет, остается спорным.

Тем не менее, сомнений ни у кого не возникло. Ведь Карл стал императором через некоторое время после того, как появился «Константинов дар». Волею Константина папа римский получал абсолютную светскую и церковную власть в Западной Римской империи. Поэтому он имел полное право на то, чтобы провозгласить Карла императором.

Война с Византией была все равно неизбежна. Пока на троне оставалась Ирина, сохранялся мир. Потому что командовать войсками она не умела. Но как только нашелся военачальник, способный повести армию за собой, императрица потеряла власть. В 802 году ее свергли, и императором стал государственный чиновник — Никифор. Вскоре началась война.

Казалось бы, как может слабая, загнивающая Византия противостоять Франкской империи? Победа франков под сомнение не ставилась. Однако на деле все оказалось не так просто. Карл Великий достиг преклонного возраста (ему было за шестьдесят) — он уже не был похож на юного пылкого воина, который стремится к военной славе. Войну предстояло вести далеко от центра государства, подвоз продовольствия и связь со столицей были очень ненадежными. К тому же оказалось, что византийцы отнюдь не столь слабы, как представлялось. Может быть, они и не умели бешено мчаться на лошадях, размахивая боевыми топорами, зато их армия была намного более организованной. Война затянулась на долгие годы и шла с переменным успехом.

Таким образом, получилось, что императорская корона сослужила плохую службу Карлу Великому. Теперь Средиземное море окружали четыре враждебные силы. Если начать с Франкской империи и двигаться по часовой стрелке, это были: Византийская империя, Аббасидский халифат и Испания, которой владели Омейяды. Каждая из этих сил смертельно ненавидела своих соседей.

И франки, и Аббасиды независимо друг от друга воевали с византийцами и Омейядами, которые, в свою очередь, также вели войну друг против друга. Получалось, что на побережье Средиземного моря шли четыре войны, то затихавшие, то вновь разгоравшиеся.

Но у истории свои законы. И если твой враг — это и мой враг, ничто не мешает нам стать друзьями. Поэтому Карл Великий и Гарун аль-Рашид наладили отношения в борьбе против общего врага.

И это несмотря на то, что Карл был самым влиятельным христианским монархом в мире, а халиф — наиболее влиятельным мусульманским правителем. С 801 года между двумя странами снуют одно за другим посольства, дорогие подарки везут из империи в халифат и обратно. Обе страны находились слишком далеко, чтобы быть реальным военным подспорьем друг другу, однако одного факта, что великий Карл, император, король франков, и могущественный Гарун аль-Рашид, владыка халифата, более не воюют друг с другом, должно было произвести самое что ни есть устрашающее впечатление на их противников.

Неудивительно, что Никифор, увязнув в войне с Аббасидами, в 810 году решил подписать мирный договор с Карлом Великим. Разумеется, на условиях, выгодных Карлу. Никифору пришлось отдать в собственность императору территории, некогда именовавшиеся Равеннским экзархатом, Венецию и побережье Адриатического моря вплоть до Константинополя. Наследник Никифора, Михаил I, пошел еще дальше: в 812 году он признал Карла Великого императором Западной Римской империи.

 Большая часть наших познаний о Карле Великом и его предшественниках исчерпывается сведениями, с кем, сколько и когда они воевали. Потому что именно войны в основном интересовали хронистов того времени. Никому из них не приходило в голову написать, как жили обыкновенные люди, какую одежду они носили и в какие игрушки играли их дети. Если бы кто-то спросил хрониста, почему он не написал об этом, то, скорее всего, тот ответил бы: «Зачем писать о том, что знает каждый?»