Импровизация - Мэри Портман

— Пару недель назад я бы с тобой согласилась. Но Игра все изменила.

Долли во все глаза смотрела на Лиззи, которая вытерла рот рукавом розового свитера.

Лиззи пользуется рукавом как салфеткой… Похоже, наступил конец света. А заодно и конец придуманной ею игры в «Мусорщика».

— Напомни мне, чтобы я больше не тратила время на эту идею. Нужно будет вообще закрыть эту колонку… Подожди… О Господи!

— Что? — Испуганная Лиззи широко раскрыла глаза. — Что случилось?

— Ты говорила с Сесили? С Сабиной или Памелой?

— У них все нормально. А что?

— Они тоже готовы убить меня? Неужели я испортила жизнь всем нам? — Нет, только не это!

— Успокойся, Долли. — Лиззи толкнула подругу пяткой. — Никому ты ничего не испортила. Наоборот, я должна сказать тебе спасибо.

— С какой стати? — Долли готова была провалиться сквозь землю. — Я заставила тебя испытать адские муки, а ты говоришь за это спасибо?

— Наверно, я должна была испытать их. Так что не переживай. — Лиззи закрыла глаза, снова открыла их и сделала глубокий вдох. — Пытаясь узнать кое-что о Майкле, я заодно поняла, что многого не знаю о самой себе.

— Включая причину, которая заставила тебя вступить с ним в связь? — Похоже, анкета Лиззи и впрямь была отмечена печатью гения.

— Вот именно. Страх не слишком логичная причина. Эмоциональная. Но совершенно иррациональная.

— И чего же ты боялась?

Лиззи посмотрела на Долли из-под скромно опущенных ресниц.

— Если хочешь знать, секса.

— Гм… Я думала, что хочу знать. Но теперь так не считаю.

— Ха! — Лиззи вынула из мороженого малину, облизала губы и продолжила: — Хотя мы с тобой часто говорили о мужчинах и сексе, но ни разу не задумались, почему мы такие, какие есть.

Да. О да. Подруга права. В конце концов, это поняла и сама Долли.

— Ты хочешь спросить, почему я позволила Алексу Кэррингтону — мужчине, который подходит мне меньше всех на свете, — привязать меня к кровати, если я не верю, что секс способен соединить людей надолго?

— Да. Именно так. И почему… Постой! — Ее рука взметнулась вверх как семафор. — Алекс привязывал тебя к кровати?

Долли кивнула.

— И?..

— И был фейерверк.

Озадаченная Лиззи задумчиво постучала ложкой по безукоризненным зубам.

— Это случилось из-за твоего отношения к сексу вообще? Или из-за твоего отношения к Алексу?

— Я никак не отношусь к Алексу. Не могу. Ты видела, как он уходил отсюда. Почему я должна испытывать какие-то чувства к совершенно бессердечному человеку?

— Потому что любовь не подчиняется голосу рассудка, — тоном оракула объявила Лиззи.

Но Долли не могла думать о любви и об Алексе одновременно.

— Ты все еще любишь Майкла?

— Вопрос следует поставить по-другому. Любила ли я Майкла? Или я любила секс? — Она пожала плечами. — Майкл позволял мне делать все, что я хочу. Он сильный, надежный и не боится моей агрессивной сексуальности. Точнее, не боялся, пока не понял, что это всегда было моей… э-э… проблемой. И что он сам тут ни при чем.

Мы с тобой два сапога пара, дорогая подруга, подумала Долли. Она съела шоколадку, украшавшую мороженое, и сунула ложку в стакан.

— И что ты теперь будешь делать?

— Вернусь домой. Не возражаешь?

— Конечно, не возражаю. — Она еще спрашивает… — Но что ты будешь делать с Майклом?

— Ты хочешь спросить, не расстались ли мы?

— Да. Именно это я и подумала.

— Почему? Желаешь попытать с ним счастья?

На сей раз уже Долли толкнула пяткой Лиззи. Причем весьма чувствительно.

— С Майклом? Я? Ты что, с ума сошла? С какой стати я буду нарушать правила поведения, выработанные мною самой для близких подруг?

— Значит, ты надрала бы мне задницу, если бы я начала кокетничать с Алексом Кэррингтоном? — коварно улыбнувшись, спросила Лиззи.

Это решило все. Лиззи задала один простой вопрос. И Долли тут же потеряла способность бороться со своими чувствами.

Она любит Алекса Кэррингтона.

Мысль о Лиззи и Алексе, об Алексе и любой другой женщине… Долли не знала, что сильнее — желание выцарапать Лиззи глаза или стремление побежать за Алексом и вернуть его любой ценой. Даже если ради этого придется сражаться со всем миром.

— Долли…

Она повернулась к лучшей подруге.

— Да. Думаю, что я надрала бы тебе задницу.

Лиззи откинула голову на спинку дивана и захохотала как сумасшедшая.

— Я так и знала! Ты его любишь.

Долли яростно замотала головой.

— Не говори этого!

— Почему? Это же правда.

— Я не хочу любить Алекса. Он мне совершенно не подходит.

Настырная Лиззи ткнула Долли пальцем в плечо.

— Он тебе подходит. Иначе ты и не подумала бы драть мне задницу.

— Будь по-твоему, Мисс Всезнайка. — Долли прищурилась. — А почему?

— Посмотри правде в глаза. Потому что ты обжора. Жрешь все, что попадается на глаза.

— Ах, обжора? Ну, сейчас ты у меня получишь! — Она бросилась на Лиззи. Та завизжала, ложка отлетела в сторону, а кофейное мороженое превратилось в холодную плоскую лепешку, зажатую между пылавшими щеками двух молодых женщин.

Они скатились с дивана и измазали пол шоколадным мороженым. Пол и волосы Долли. Лиззи хихикнула и раздавила шарик на рубашке подруги.

Но Долли сдаваться не собиралась. Она обхватила Лиззи руками, но налетела на журнальный столик, упала и ударилась головой об основание дивана.

— Ой! — завопила она.

А растрепанная Лиззи засмеялась и спросила:

— Что, обжора, сдаешься?

— Нет. Вот тебе! — Хотя ноги Долли были зажаты ногами Лиззи, но ее правая рука была свободна и в ней еще оставалось достаточно шоколадного мороженого.

Лиззи кашляла и отплевывалась. Растаявший молочный продукт залепил ей глаза и рот.

— О’кей, о’кей. Ты победила. Ты не обжора.

С руки Долли капало. Порох в пороховницах еще оставался.

— Ты просишь прощения? Или просто стараешься избежать моей карающей руки?

— И то и другое, — призналась Лиззи, вымазанная мороженым от лба до подбородка.

Долли села и состроила гримасу. Неужели она выглядит так же, как Лиззи? Видел бы ее сейчас Алекс…

Лиззи вздохнула.

— Не стоило бы говорить это, но мне не хватало возни с тобой.

— Угу… Куда моей возне до той, которую ты устраивала с Майклом.

— Пожалуй, единственная положительная черта презервативов — это то, что после них не остается грязи.

Долли сморщила нос.

— Кстати, о презервативах. Я у тебя в долгу.

— Можешь не беспокоиться. Что значит для двух подруг какой-то кусок резины?

— Безопасный секс?

— Ну ты как скажешь… — Лиззи стащила с себя свитер и стала вытирать им лицо.

— Лучше сразу отправь это в стиральную машину, — сказала Долли, кивнув на корзину с грязным бельем. — У тебя здоровенные пятна на рукавах.

— Это лучше, чем здоровенное пятно на груди.

Долли проследила за направлением взгляда подруги, увидела свою пижамную куртку из красной фланели, ахнула и тут же сбросила ее.

Две полуголые женщины, вымазанные мороженым, сидели и жаловались на мужчин.

Наконец Лиззи спросила:

— Что будем делать?

— Не знаю, как ты, а я собираюсь принять душ и избавиться от этой липкой дряни.

— Я хотела спросить, что мы будем делать со своими жизнями. Почему они такие сложные?

— Жить вовсе не так уж сложно, если ты отказываешься расти.

— Но невозможно остаться ребенком навсегда.

— Неправда. Для меня все возможно. Так я и сделаю. А этот замороженный Алекс Кэррингтон пусть катится к чертовой матери!

— Мистер Кэррингтон, вас хочет видеть мисс Долли Грэхем. Она в приемной.

Алекс подождал, пока рассеется дым от взрыва бомбы, а затем поднял взгляд, оторвавшись от дела о распаде корпорации. Долли здесь. В офисе. На виду у всех и при свете дня. Что ей может быть нужно?

Кроме его шкуры.

Он сквозь очки посмотрел на интерком и решил, что ему почудилось. Но тут же понял, что нет, иначе недавно съеденный ланч не взбунтовался бы в его желудке.

— Пропустите ее, Рут.

Алекс положил карандаш на блокнот и откинулся на спинку кресла. Того самого кресла, в котором он сидел три вечера назад с голым задом, а Долли стояла на коленях между его ног. В данных обстоятельствах это воспоминание было абсолютно неуместным.

Он не видел Долли с тех пор, как съехал из ее квартиры. В тот вечер они вернулись домой из апартаментов фирмы. Он держал под мышкой скатанные в рулон обрывки простыни и обнаружил, что Лиззи вернулась. Без предупреждения. Мысль о том, что жизнь Долли представляет бесконечную цепь неожиданных событий, капризов и случайностей, подействовала на него как ушат холодной воды.

Он должен был уйти. Иначе наговорил бы много такого, о чем впоследствии пожалел бы. Как можно жить там, где тебе все время мешают, царит хаос и отсутствует даже видимость порядка? Черт побери, когда она наконец повзрослеет и наладит быт, достойный культурного взрослого человека?