Улыбка 45-го калибра - Дарья Донцова

– Да уж, – вздохнула Валя.

– Я у тебя про здоровье не зря спросила, – неожиданно заявила Люба, – есть возможность заработать. Пятьсот долларов сможешь получать.

– В месяц?

– Нет, чуть реже, но регулярно, только для этого берут исключительно здоровых женщин и не болтливых. Ты как по части языка?

– Могила, – пообещала Колоскова.

– Хорошо, коли так, – пробормотала Люба, – ладно, пошли ко мне, объясню, что к чему.

Примерно через час совершенно ошарашенная Валя вернулась к себе. Было чему удивляться, Люба предложила совершенно невероятный бизнес.

– Есть один НИИ, – спокойно растолковывала она Вале, – изучают человека, ну всякие там процессы в организме беременных. Отчего, например, уроды появляются на свет и другие разные вещи, толком сама не знаю, не интересуюсь, да нам это не так уж важно. Доктор там имеется, Олег Игоревич, нормальный дядька. Хочет Нобелевскую премию отхватить, вот и роет землю носом, эмбрионы изучает.

– Что? – не поняла сразу Валя.

– Зародыши человеческие, – пояснила Люба, – только ему вечно материалов для исследований не хватает, поэтому и нанимает нас.

– Для чего? – никак не могла врубиться в суть проблемы Валечка.

Люба с жалостью посмотрела на соседку.

– Как думаешь, откуда Олег эмбрионы для изучения берет?

– Ну, – напряглась Валентина, – небось аборты бабы делают, а он изучает.

– Правильно мыслишь, – похвалила Люба. – Ты ведь на такие операции сама ходила, верно? И о чем тебя в консультации сразу предупредили?

– Чтоб долго не тянула, они лишь до двенадцати недель делают.

– Верно, – согласилась Ракитина, – только весь подобный материал давным-давно изучен, нового в науке не сказать и Нобелевскую премию не получить. Олег Игоревич работает с эмбрионами от двенадцати недель и более, а их достать трудно. Немногие идут на аборт при большом сроке, обычно успевают вовремя проделать. Хотя встречаются идиотки, но, повторяю, их мало!

– Я-то тут при чем, – недоумевала Валя, – делать чего надо? Ходить по поликлиникам и таких теток выискивать?

– Нет, – ухмыльнулась Люба, – твое дело – забеременеть, а на том сроке, который укажет Олег, сделать аборт. Не волнуйся, он долго не тянет, максимум до четырнадцатой недели, ему нужен период от трех, до трех с половиной месяцев. Никто ничего не заметит, ни муж, ни соседи. Будешь получать пятьсот долларов в день операции, а еще по сто станут давать каждый месяц беременности, на питание. Олегу нужны здоровые эмбрионы от положительных женщин. Ты ведь не куришь и не пьешь?

– Нет, – помотала головой Валя, – и не начинала никогда. Только страшно закон нарушать. Нас не посадят?

Люба хрипло рассмеялась:

– Ментам больше делать нечего, как за глупыми бабами бегать. У них что, других забот нет? И потом, ничего преступного мы делать не собираемся. Аборты разрешены.

– Но срок, – слабо сопротивлялась Валечка.

– Глупости, – отмахнулась Люба, – если существует угроза жизни матери, чистку выполнят всегда, так же поступают и в случае болезни плода. У Олега все предусмотрено. Он карточку заполняет и тщательно туда запись делает. Вроде как рожать собираешься и ни о чем другом не помышляешь, а потом, бац – выкидыш. Чего уж тут поделать! Некоторые по восемь детей теряют, пока одного родят, и никого это не волнует.

– Боязно как-то, – вздохнула Валя, – вредно небось такое делать.

– Ерунда, – засмеялась Люба, – Олег Игоревич сам все в кабинете проворачивает, под полным наркозом. Полежишь потом у него на кушеточке и домой. Денежки в кармане, красота! Никакого напряга! Да я тебе золотую жилу в руки даю. Как только организм позволит, опять забеременеешь, и все по новой. Мне повезло, у меня нижний этаж, как у кошки: через неделю опять готовая. Но даже если ты два раза в год всего соберешься, все равно очень выгодно выходит. Ну-ка считай, девятьсот баксов плюс еще девятьсот. Сколько выходит, а? То-то и оно, что почти две тысячи «зеленых»!

Валечка призадумалась: такая огромная сумма пришлась бы очень кстати. Колоскова живо подсчитала, что она сумеет расплатиться с долгами. Но внезапно ей в голову закралась одна мысль, и Валечка, покраснев сказала:

– Ничего не получится.

– Это почему же? – удивилась Люба.

– Муж у меня, ну понимаешь, он же совсем болен… – пояснила Валя, – мы уже давно ничего такого, ну в общем…

Люба широко улыбнулась:

– Кто тебе про супруга говорил? Олег Игоревич и адресок даст, там Игоряша живет, зверь, а не парень. Он все в лучшем виде устроит. Еще понравится, будешь сама бегать, раз у тебя мужик совсем никуда.

Валя затрясла головой:

– С чужим в кровать? Да ни за что! От стыда сгорю.

– Ой, ой, ой, – захихикала Люба, – тоже мне, целка-невидимка какая! Первый раз, что ли, ноги-то раскидывать? Игоряша тебе по душе придется, смазливый мальчик, молодой совсем, лет двадцать пять, не больше.

– А мне тридцать три, – протянула Валечка, – потом, видишь, похудела я сильно, все висит. Он меня засмеет.

– Дура, – воскликнула Люба, – он этим деньги зарабатывает, ему абы с кем, хоть с жабой, хоть с козой, лишь бы заплатили!

– Тем более не пойду, – возмутилась Валя, – если он такой потаскун, небось болячками обвешан всякими, опять же СПИД…

– А вот это ты зря, – сообщила Люба, – у Олега Игоревича дело четко поставлено. Сначала анализы сдаешь, а потом в койку, да Игоряша весь проверенный-перепроверенный, с ним спокойно дело иметь можно. Ты лучше думай о двух тысячах в год.

– Откуда же ты столько насчитала? – спросила, окончательно сдаваясь, Валя. – Вроде только по пятьсот дают.

– А про сто баксов на питание забыла? – радостно напомнила Люба. – Вот и считай, четыре месяца ты их имеешь, ну-ка сложи все вместе?

Валя дрогнула и согласилась. Впрочем, Люба оказалась во всем права. Олег Игоревич был ласков, улыбчив и обходителен. Игорь тоже не произвел отталкивающего впечатления, да и ходить к нему пришлось всего три раза. То ли у парня оказался талант, то ли у Валентины после долгого воздержания обострилась способность к воспроизводству. Она получала по сто долларов четыре месяца, потом явилась на аборт. Очнувшись на кушетке, Валентина была приятно удивлена. Операцию провели на высоком уровне, у нее ничего не болело, но основная радость ждала впереди.

– Оклемалась? – спросил, входя, Олег Игоревич. – Держи, молодец, заслужила.

В беленьком конвертике лежала ровно тысяча долларов.

– Пятьсот обещали, – удивилась Валечка.

Улыбающийся доктор спокойно ответил:

– За одного, а у тебя двойня получилась, купи Игоряше шоколадных конфет, ишь, как расстарался.

– Спасибо, – пролепетала Валя, – спасибо, ведь могли и не сказать, а дать просто пятьсот. Как бы я проверила?

– Никак, – усмехнулся врач, – только я не российское правительство и никого не обманываю.

Глава 21

От Вали я ушла, чувствуя головокружение. Хорошими же делами занимается вежливый до приторности Олег Игоревич. Теперь понятно, отчего Люба Ракитина бегала к нему, как на службу. Это и была ее работа: беспрерывно беременеть. Право слово, у некоторых людей начисто отсутствуют моральные принципы. Одна из корыстных побуждений спокойно убивает своих детей, другой с легкостью подвергает опасности жизнь женщины для того, чтобы сделать научное открытие. Впрочем, есть еще третий, небрезгливый юноша Игорь, преспокойненько работающий «осеменителем».

Мне захотелось лечь в ванну, вымыть голову, почистить зубы, одним словом, попытаться смыть с себя всю налипшую за день грязь.

Вытащив сигареты, я принялась курить, приспустив стекло «Пежо». Вот, значит, чем занимаются ученые мужи из НИИ тонких технологий. Представляю, в какой ужас пришла бедная Анна Константиновна, узнав о творящихся безобразиях. Она-то, наивная душа, небось предполагала, что Орест Львович варит свой крем для лица и не платит налоги с выручки, а тут такое!.. Всемирной славы парням захотелось, Нобелевской премии, докладов на международных симпозиумах, заголовков в газетах и журналистов с микрофонами в руках.

– Скажите, как вы сделали свое мировое открытие?

Представляю, что случилось бы с репортерами, если Олег Игоревич ответил бы правду:

– Я убил множество детей, которые могли бы жить, уговаривал несчастных, нуждающихся в средствах женщин беременеть, а потом делать криминальные аборты на больших сроках.

Неужели у тех людей, которые будут изучать материалы исследований этого гадкого дядьки, не возникнет вопрос: а откуда он взял эмбрионы?

Сигарета обожгла мне пальцы. Я выбросила окурок на улицу, он шмякнулся прямо посередине чистого тротуара. Чувствуя неудобство, я вылезла, подобрала чинарик и отнесла к урне. Нет, никто ни в чем не станет сомневаться. Небось в истории болезни у каждой из этих теток четко стоит: выкидыш. Четырехмесячный плод не жизнеспособен, таких еще не умеют выращивать. Все шито-крыто, придраться нельзя. С беременной женщиной произошла неприятность, но это никого не удивит. Изучать подобные эмбрионы никто не запрещал, а вот заставлять женщин беременеть…