Лабиринт. Книга 2 (СИ) - Грушевицкая Ирма "Irmania"

– Надеюсь, кольцо, которое вы подарили ей, не из пакета с попкорном?

– А даже если и так? Она взяла его – вот что важно.

– И всё же я не одобряю того, что вы сделали, – твёрдо сказала Глория.

– Я действовал по обстоятельствам. Не думал, что ваш сын прямо с порога станет делать предложение.

– К сожалению, Алексу свойственны подобные жесты. Как человек посторонний вы могли этого не знать. Однако, у тебя, – она повернулась к молчавшему до этого Роберту, – подобного объяснения нет.

Тот развёл руками.

– Как любая мать, ты хочешь счастья своему сыну, а я, как любящий дядя, не могу не поддерживать тебя в этом желании. Но никто не может быть счастливым с женщиной, которая любит другого.

– Но, согласись, всё можно было сделать куда менее скандально, не устраивать из этого шоу?

– Это общество настолько закостенело, что лишний скандал ему лишь на пользу, – отшутился Роберт и добавил уже более серьёзно: – Мэри пыталась поговорить с Алексом. Он не захотел её слушать. Твой младший сын – упёртый баран.

– Такой же Стенхоуп, как и все.

– Мне бы упорство Алекса, и возможно, жизнь сложилась бы по-другому.

Мэтт понял, что услышал кое-что не предназначенное для его ушей, и тихонько откашлялся, обозначая своё присутствие. Ни Роберта данный факт нисколько не смутил.

– Видите ли, в юности я долго ухаживал за одной девушкой. Дело дошло до свадьбы, но в назначенный день в церковь она не явилась. Вернее, явилась, но не в ту, в которой ждал я. Оказывается, она давно и безнадёжно была влюблена в моего лучшего друга. А он, давно и безнадёжно был влюблён в неё. В ночь перед нашей свадьбой мой друг влез к моей невесте в окно и во всём признался. Был страшный скандал, мы с Ирвином набили друг другу морды, но по сей день они с Натали живут в мире и согласии, и никто из нас не жалеет о том, что сделал. Возможно, у нас с Натали был бы хороший брак, но вряд ли он был счастливым. Не желай такого своему сыну, Глори.

– Господи, Роб, почему я не знаю об этой истории?

– Потому что быть брошенным у алтаря – это не то, чем обычно гордятся мужчины. Ладно, пойду-ка, утешу племянника. Да и обязанности хозяина дома пора выполнять. – Роберт жестом подозвал официанта, поставил на поднос пустой бокал и взял новый. – Следите, чтобы всегда был полон. Вечер предстоит долгий. Если не сделаете счастливой нашу девочку, – напоследок обратился он к Мэтту. – Будете держать ответ перед всеми Стенхоупами.

– Я постараюсь этого не допустить.

Мэтт был рад пожать протянутую на прощание крепкую мужскую руку, но предпочёл бы тоже пойти утешать Алекса, чем остаться один на один с его матерью.

Глория сразу пошла в атаку.

– Это из-за вас Мэри уехала из Чикаго?

– Отчасти.

– Вы сказали, что любите её?

– Пока нет.

– А вы любите?

– Да.

– Скажите это.

– Что именно?

– Вы поняли меня, Мэтт. Скажите это вслух. Всего три слова. Они очень просты.

– Кто вы по профессии, миссис Стенхоуп?

– Полицейский психолог. Так я вас слушаю.

– Я люблю Мэрилин.

– Мэри. Она предпочитает Мэри.

– А ещё она предпочитает омлет из трёх яиц на завтрак, зубную пасту со вкусом клубники, спать на животе и начинать читать книгу с последней страницы. Спасибо, миссис Стенхоуп, но дальше мы сами.

Его вспышку раздражения женщина восприняла спокойно.

– Позвольте дать ещё один совет: не торопите её. Дайте остыть и остыньте сами. Дождитесь Мэри, Мэтт, она обязательно к вам придёт. Но она должна сделать это сама.

– Хорошо. Передайте, что я жду её в гостинице. Или лучше позвоните, и я приеду. И спасибо вам, миссис Стенхоуп. Извините за причинённые вашей семье неудобства.

– Неудобством будет, если это всё окажется напрасным. – Женщина грустно улыбнулась. – Роберт прав – Мэри не для Алекса. Но я всё равно уже видела её своей невесткой, и от этой мысли тяжело отказаться. Дождитесь её, Мэтт. Обязательно дождитесь. Сколь долго ни пришлось бы ждать.

Глава 20

Что из школьных знаний пригождается в реальной жизни? Логарифмические функции? Состав почв? Климатические пояса земли? Фазы деления клетки?  Нет, нет, нет и нет. Конечно, если вы не математик или географ. Или биолог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да, литература, история, да и география с биологией важны для развития личности. А ещё для развития этой самой личности важно умение строить отношения с другими личностями. Важно уметь стоять за себя. Важно уметь за себя не перестаивать. Вот соблюдению этого баланса и должны учить взрослые – родители, воспитатели, учителя. Похоже, когда проходили этот урок, Мэри болела, потому что сейчас пребывала в совершенной растерянности.

Это даже не перепутье, это отсутствие какого-либо пути. Ощущение будто со свистом падаешь в кроличью нору. Как в фильме Тима Бертона, здесь то и дело меняется направление, возникают коридоры, в которые залетаешь под прямым углом. А ещё постоянно приходится уворачиваться от несущихся навстречу непредвиденных обстоятельств; роялей, выскакивающих из-за кустов, пасхалочек, третьего брата Холмса, который на деле оказывается сестрой. Прямо в полёте надо учиться подыгрывать, соглашаться, не соглашаться, включать стерву, выключать стерву – вроде бы то же нахождение баланса, да всё равно не то. А всё дело в том, что конца этому не видно: падение сквозь кроличью нору нельзя остановить, его можно только прекратить.

Может, хватит падать? Пора замереть и подумать, что именно она хочет. Где хочет оказаться – в комнате с растибулкой или же сразу в своём бравном дне. Готова ли снова пройти этот путь неуверенности и сомнений, или же прямо заявить всему миру, что она сама себе Алиса, вернее, Мэри, и она больше не трусит, а готова сразиться со всеми бармаглотами мира. В первую очередь – за себя. За право быть собой, уважать себя и любить. Право требовать для себя той же любви и уважения, право решать, где, когда и от кого она хочет услышать это чёртово предложение!

Ну, предположим, относительно "от кого" она уже определилась. А вот "где" и "когда" готова обсудить. Особенно, "когда". И ещё её очень интересует "почему", и крайне важно, чтобы Мэтт дал по этому поводу вразумительный ответ.

Ух, как сильно она была рассержена. Потому и ушла, чтобы справится с этим нетипичным чувством и не наделать глупостей. Не расстроена, а именно рассержена: на Мэтта, на Алекса, на Роберта и в первую очередь на себя. Не надо обладать даром предвидения, чтобы понять, что вероятность подобного исхода для всех троих – сейчас она думала о себе, Мэтте  и Алексе – девяносто пять процентов. Нет, даже пяти процентов много для того, чтобы эти двое добровольно предоставили возможность ей самой сделать свой выбор и спокойно его приняли. Мэтт – возможно. Алекс – никогда. Хотя, нет – вера в искренность слов Мэтта уже дала слабые ростки в её душе, и Мэри снова отчаянно трусила, боясь спугнуть своё счастье. Она тоже "хочет его в своей жизни", однако важно сделать это не только на его условиях. Они договорятся на берегу или не договорятся вообще.

К тому моменту, как в дверь её комнаты постучали, Мэри была предельно собрана и готова сражаться. Но всё равно перед тем, как произнести "войдите", сделала глубокий вдох и выдох.

С Глорией сражаться не пришлось.

– Ты в порядке, девочка?

– Относительно.

– Мужчины такие мужчины. Однако твой Мэтт меня впечатлил.

– Правда?

Оказывается, ей очень важно было услышать эти слова именно от Глории Стенхоуп. Для Мэри она мать Алекса во вторую очередь, а в первую – её подруга. Кстати, это не далеко от истины: с Глорией они познакомились раньше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Конечно, с ним придётся нелегко. Характер у этого человека сильный, но я вижу в его глазах самоиронию. Научишь его мягкости, и станешь самой счастливой женщиной на свете. Много работы предстоит, Мэри. Хорошенько подумай, готова ли ты к ней.