Выбираю (не) любить... - Диана Фад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подождите меня, я быстро, — сказала таксисту и постучалась в окошечко круглосуточной аптеки. Снова вернувшись в салон, я выдавила из блистера одну из двух таблеток и, морщась от горечи разжевала ее, проглатывая с трудом. Надеюсь, это избавит меня хотя бы от нежелательных последствий изнасилования.
Глава 37. Денис
Утро было таким, что хотелось оторвать себе голову, настолько нестерпимо она болела. Я открыл глаза, с трудом двигая сухим языком, сглатывая комок тошноты во рту. Сквозь задернутые шторы пробивался солнечный луч, делая этот день ничем не лучше, чем вчерашний. В комнате воняло перегаром и сексом так, что к горлу подступала тошнота. Сел, привалившись к спинке кровати, хватаясь за виски, и наткнулся взглядом на разорванный розовый лоскут. Воспоминания о минувшей ночи нахлынули на меня потоком, заставляя передернуться кожей и глухо застонать. Встревоженно, откинул одеяло, рассматривая размазанные кровяные пятна по простыне и издавая то ли стон, то ли скулеж.
— Что я натворил?! — глухо сказал я, раскачиваясь из стороны в сторону на кровати, — Снежана...
Несколько минут я был словно в бреду, затем вскочил с кровати, пошатываясь. Двинулся в сторону прихожей, и осел на диван, охнув от впившихся в ногу хрустальных осколков. Весь пол был усыпан мелким хрусталем.
— Господи, — в ужасе оглядел я комнату, снова останавливая взгляд на испачканной простыне, — Что я натворил!
Я лишил Снежану девственности в ее день рождения, да еще таким жестоким способом, просто взял силой. Хорошенький подарок на день рождения.
— Моя девочка не простит меня. Никогда, — снова застонал я, опускаясь на пол и сгребая руками осколки в одну кучу. Зачем мне это было нужно, я не знал. Я упал голыми коленями, хрусталики впились в них острыми гранями, но я остервенело, сгребал их в одну кучу, будто пытаясь восстановить разбитую балерину. Руки кровоточили от порезов, и я сел, закрыв лицо руками и зарыдал, надрывно, с рычанием, по-мужски.
Я все погубил, все убил своей рукой, а точнее другим местом. Я погубил Снежану и наши отношения навсегда. Она больше никогда не улыбнется мне, не засмеется над моей шуткой, скорее всего даже не заговорит со мной. Я сам убил свою любовь, разбил на мелкие осколки, как эту хрупкую статуэтку.
— Прости меня, — рыдал я, размазывая слезы и кровь от ранок на руках по лицу, — Прости! — почти кричал я, будто она могла меня услышать, моя девочка, моя любовь. Через некоторое время я начал успокаиваться и потянулся к своим брюкам, что валялись здесь, на полу, достал телефон. Набрал Снежану, слушая «Абонент временно не доступен». Я нажимал на звонок снова и снова, впечатывая палец в экран, чтобы слышать лишь одну фразу. Что мне делать? Как теперь просить прощения? Да и как такое можно простить?!
Встал, пошатываясь, будто пьяный. Прошел по полу, даже не замечая осколков. Оделся и вышел из квартиры, направляясь к своей машине. Я должен увидеть Снежану, пусть она не простит меня, но мне нужно попытаться, вымолить у нее на коленях. После принятого решения, я ехал к ней, нисколько не волнуясь. У меня был только один путь из двух вариантов: если она меня простит и если не простит. Другого пути у меня не было. Подъехав к ее дому, я зашел в открытые ворота и нашел взглядом ее окна. Остановился напротив окна и медленно опустился на колени, прямо в снег. Собрал все силы и закричал:
— Снежана! Снежана! — кричал я долго, пока не охрип.
На крыльцо вышла ее мать, а затем и она, моя девочка, кутаясь в пальто.
— Уходи, Денис, — тихо сказала мне, а ее мать всхлипнула и вернулась в дом, прикрыв за собой дверь.
Я пополз к ней на коленях, не замечая, что ползу по грязному снегу, загребая эту серую жижу, схватил ее за ноги и уткнулся в них лицом.
— Прости меня, прошу. Я не смогу, если ты меня не простишь! — я почувствовал, как она вся дернулась, будто от отвращения и с силой начала отталкивать меня за плечи.
— Уходи, Денис. Ты мне противен! Я не хочу тебя видеть! — закричала она, упираясь ладонями в мою голову, стараясь оторвать от своих ног. Она будто отрывала у меня куски мяса, отодвигая, отстраняясь, убивая.
Наконец ей удалось, освободить свои ноги и она отошла от меня, остановившись у своей двери:
— Больше никогда, слышишь, никогда не подходи ко мне. Не смей приближаться, иначе я за себя не ручаюсь. Оставь меня! Исчезни! — крикнула Снежана и скрылась за дверью, громко хлопнув. Я стоял все еще на коленях, чувствуя, как моя душа разрывается на куски, а сердце плавиться, превращаясь в пепел. Через некоторое время я стал чувствовать холод, который шел от ледяной грязной воды, от снега, что таял вокруг меня. Я еще мог что-то чувствовать, я был на удивление жив. Ее слова не убили меня. Моя девочка не смогла вынуть из меня душу и боль. Она выше всего этого. Она оставляла меня жить, но покидала меня, ненавидела, не любила. Снежана никогда не любила меня. Я понял это только сейчас, стоя перед ней на коленях и умирая душой. Это я любил ее, а она нет. Не все в этом мире подчиняется нашей власти, не все наши желания и мечты исполняются. Если я не могу без нее жить, то Снежана может, потому что не любит, все просто. Все до тошноты просто и объяснимо.
Затем встал, и еле передвигая ноги, пошел к машине. Сев за руль долго сидел о чем-то думая, потом завел мотор и выехал на МКАД. Машина летела по почти пустой трассе, чуть виляя из стороны в сторону. Я открыл окно, подставляя голову под поток ветра. В глазах было сухо и жгло, словно кто насыпал туда песка. Я ехал ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Выехав на длинный отрезок пути, вдавил педаль газа в пол, разгоняясь, направляя автомобиль в отбойник, и закрыл глаза, ожидая удара.
Глава 38. Захар
Как только Снежана исчезла за дверью, я оттолкнул от себя шлюху, больно потянув
