Метро 2033. Мраморный рай - Сергей Кузнецов

— Нет, твою мать, только не сейчас! — прорычал Сергей.

Машина все же почти доехала до Нарышкинского переулка и сталкер вдруг начал разворачивать броневик. Развернув машину на сто восемьдесят градусов, Сергей, не глуша двигателя, быстро полез к башне.

Столкновения в этом районе рейха прекратились внезапно. Все, и те, кто принял призыв Ганса и те, кто хотели их усмирить стояли в оцепенении, глядя на подкатившуюся к их ногам голову. Они узнали его. Это был Топор. Вернее, лишь его большая, лысая, одноглазая голова.

Ганс зловеще ухмылялся залитым кровью жертвы лицом и пожирал взглядом оцепеневших людей, коих здесь было около трех десятков. Все знали кто такой Топор. Как он силен и беспощаден. А теперь его голова валялась как бытовой мусор на полу станции. И каким могуществом собственной воли надо обладать, чтобы сделать такое? Они все боялись Топора. Но теперь, страшнее во сто крат был Ганс. Ведь это он бросил им в ноги голову палача.

— Жизнь, это не дар! Нет равных! Жизнь это награда! Награда за вашу волю, праведную злость! Ярость и силу! Награда за то, что вы докажете свое право на жизнь! Так докажите ее! Я доказал! И только я вам могу указать путь к этой высшей награде! Если у вас есть хоть доля сомнения, то посмотрите на то, что осталось от этого человека! В борьбе за жизнь, он оказался менее достойным! Потому что я не просто человек! Я избран провидением, взирающим на нас бесчисленным множеством очей наших предков, чтобы повести вас в будущее! Кто не со мной, тот против меня! И их пепел удобрит нашу почву, а их головы скажут другим, что мы есть сила, которая не почитается ни с чем ради воцарения нашей власти и нашего порядка отныне и до скончания времен!

— Да! — завопило большинство из стоявших перед ним людей. — Мы с тобой! Веди нас!

Лишь единицы, испуганно озираясь на вопящих рядом людей, стали пятиться назад.

— Я ваш поводырь во мраке упадка и разрухи!

— Да!

— Я проведу вас в будущее сквозь легионы неполноценных ничтожеств и мутантов, которые падут под железным натиском силы и воли!

— Да!!!

— Я ваш рейх!

— ДА!!!

— Я ВАШ ФЮРЕР!!! — И Ганс вскинул руку.

Толпа тут же ответила ему, вытяну на встречу свои руки.

— ХАЙЛЬ! Зиг! ХАЙЛЬ!!!

Те, кто отступал из толпы, снова оглянулись по сторонам. В этом едином порыве и оглушающем вопле большинства, они поняли, что их жизнь не будет стоить ничего, если они не станут частью этого единого целого. Если и стоит сопротивляться в борьбе за жизнь, то только не этой истерично вопящей в своем всепожирающем фанатизме массе. Ведь она вокруг, и она может лишь по воле одного их разорвать. И остановившись, они вскинули руки.

— ХАЙЛЬ!

Как же все просто. В их головы даже не надо вселяться, чтобы сделать марионетками своего умысла. Мозз был поражен очередным открытием. Оказывается, путь к всеобщему господству лежит не только в достижении яслей, где мозги детей его врагов станут частью его растущего тела, способного подчинять себе все больше и больше людей. Конечно, эта цель остается целью, но по пути ее достижения, ему не быть одному. Люди ведомы и без него, мозза. Надо лишь дать им корм. Религию! Веру в то, во что они в потаенных уголках своих угнетенных страхом и безысходностью душ хотят верить. И не важно, что это может быть ложь. Чем наглее и чудовищнее эта ложь, тем охотнее они в нее поверят и тем сильнее будут вопить до хрипоты, признавая его, давшего им эту сладкую ложь, своим мессией.

Скрипя и нехотя, башня чуть повернулась. Качнулся ствол главного калибра. Вороненая сталь КПВТ была готова встретить эту летящую толпу, что нагоняла вырвавшийся далеко вперед броневик.

— Отправляйтесь обратно в ад и передайте привет сатане, — проворчал Сергей, глядя в прицел.

Разносимое над руинами города эхо воплей вичух перечеркнул харкающий громовой бас крупнокалиберного пулемета. Первая тварь дернуло крылом, в котором появилась огромная дыра. Тут же в ее орущую пасть влетела очередная пуля. Вичуха кувыркаясь в воздухе, камнем полетела вниз. Следующая жертва полетела следом. Выстрелы рвали казавшихся непобедимыми тварей на куски и в израненный былой войной и бомбардировкой грунт летели куски мутантов, ошметки их крыльев, то, что несли вичухи в своих лапах, чтобы швырять в удирающую машину. Твари, не знающие страха, не сразу догадались, что впереди их ждет смерть. Они какое-то время продолжали лететь в сторону броневика, давая смерти собирать, свой богатый в эту ночь урожай.

Потом, они, наконец, поняли, что эта убегающая от них все время железная машинка, оказывается, огрызается, да так что уже все внизу устлано кусками павших сородичей. Началась карусель. Одни твари стали отступать, другие упорно летели на смерть, иные кружились на месте, видимо еще не определившись, что теперь делать. А Сергей тем временем продолжал свой методичный отстрел. Руины вокруг и ржавые корпуса машин озарялись ритмичными вспышками крупнокалиберного пулемета мгновенно переменившего роли убегающих и преследователей, в охотников и жертв безжалостной расправы. Странник сидел на полу десантного отделения, зажав ладонями, уши и зажмурившись, морщился. Звенели падающие гильзы, и бряцала длинная лента патронов, подавая в разгневанную пасть КПВТ все новые и новые порции смерти. И смерть неминуемо настигала все новую и новую летающую тварь.

Вичухи наконец опомнились и стали отступать, в панике разлетаясь в разные сторону подальше от жуткого стального чудовища. Сергей прекратил стрелять, ловя в прицел последнего мутанта, который упрямо кружил над бесчисленными останками своих сородичей и неистово орал. Несколько раз, попав в луч задравшейся от неописуемой езды БТРа по Московским улицам фары, монстр позволил Маломальскому сделать вывод, что это та самая особь, на которой он и Странник летели от дома композиторов. Конечно, могло быть еще много вичух таких крупных размеров с характерными наростами на голове, говорившими о его большом для данного вида возрасте, но сталкер отчего-то не сомневался, что это, то самое существо. Он убрал руку от оружия и продолжал смотреть в прицел.

— Убирайся. Не хочу быть неблагодарной свиньей. — Проворчал он в адрес мутанта.

И существо, выкрикнув что-то громко напоследок, полетело прочь.

— Вот и умница, — улыбнулся Сергей, затем нахмурился и добавил, — Чертов ублюдок.

Наконец наступила тишина.

— Все? — Тихо спросил Странник.

— Надеюсь, — ответил Маломальский и, убравшись от оружия, осторожно приоткрыл боковую дверь для десанта. Поправил на лице респиратор и вышел на улицу. Вокруг не было никого. Только развалины города и пни разоренного сквера. Привычный вид сгнивших автомобилей и изувеченного, вывернутого местами на изнанку асфальта. Небо на востоке занялось багровыми и фиолетовыми тонами. Близился рассвет. А значит новый день, сулящий человеку только очередную порцию ультрафиолета, солнечных лучей смерти и радиации.

Сергей забрался обратно в броневик. До него только сейчас дошло, что двигатель заглох еще во время стрельбы.

— Похоже, горючее кончилось. — Вздохнул сталкер, — С ездой по такой дороге, да еще без одного колеса, это не удивительно.

После этих слов, Сергей принялся обшаривать бронетранспортер в поисках полезных вещей. Конечно, уже то, что он угнал эту машину у какой-то сталкерской группировки, делало его практически вне закона. А раз уж точка невозвращения в данном вопросе пройдена, то позволив себе помародерствовать в угнанном броневике, он вовсе не отягчал свое положение. И, по его мнению, не делал уже ничего зазорного в сложившейся ситуации.

Машина оказалась скудна на находки. Он обнаружил только аптечку и пригоршню патронов для пистолета. Однако только сейчас вспомнил, что свой пистолет он оставил в доме композиторов, что его сильно раздосадовало.

Обработав рану, Сергей принялся запихивать оставшиеся медикаменты в свой, опустевший после визита в Полис, рюкзак.

— Ух ты, а я и забыл про нее, — Усмехнулся он, извлекая со дна рюкзака «Майн Кампф». — Пожрать бы чего. Да, похоже, мы все растеряли там, когда концерт стигматам давали. Эх, черт. Странник, слышь?

— Чего? — его попутчик задумчиво смотрел на уходящую ночь через открытую дверь.

— Знаешь, о чем я долгие годы мечтаю?

— Нет, конечно. Откуда.

— О плитке шоколада. Настоящий черный шоколад. Без орехов и изюма. Натуральный черный. Который горчит. Вот мечтаю и все тут. Люблю шоколад. Когда вокруг то, что ты сейчас видишь, и понимаешь, что весь мир таким стал, и нет для тебя ничего кроме метро, то так ценишь все эти нелепые мелочи былой жизни, что чувствуешь, как сердце скулит. Потому и хочу шоколад, потому что знаю, что его давно и нигде нет, и не будет никогда.

— Доктор говорил, никогда не говори никогда, — Странник посмотрел на Сергея.