Нежная как шелк - Ребекка Розенблат

Я осторожно ступала, стараясь, чтобы скрип ступенек не разбудил детей, так как эта ночь должна принадлежать только нам двоим. Но меня опередили. Кто-то уже разговаривал шепотом с моим Акбаром, стремясь, как и я, не шуметь. Затем они соединились в крепком объятии, по крайней мере мне оно показалось таким. Мои ноги подкосились, я буквально рухнула на ступени и закрыла лицо руками. На ладони хлынули слезы, перемешанные с кровью.

Вскоре из своей комнаты так же тихо, как и я, вышел Сет и сел рядом. Он обнял меня за плечи и заплакал, будто это была и его боль. Через несколько секунд он попытался встать, прошептав:

— Я убью его.

Я заставила его вновь сесть.

— Умоляю тебя, ничего ему не говори. Пусть это случится. Рано или поздно ей все равно придется занять мое место.

— Ты рано себя хоронишь. И я не собираюсь позволять ему позорить тебя в моем присутствии.

— Замолчи! Я не хочу больше говорить об этом.

— Тогда уедем вместе, если тебе наплевать, начнется у них роман или нет. Если ты останешься здесь и будешь смотреть на то, что они делают, тебе станет совсем плохо.

— Нет. Мое место с моей семьей. Я не могу бросить детей.

Видя, что уговоры бесполезны, Сет схватил меня за руки и стал страстно целовать в губы. Не знаю, откуда у меня взялись силы. Последние несколько месяцев я едва передвигала ноги… Но тут я влепила ему звонкую пощечину. Громкий шлепок заставил Акбара и Лору отпрянуть друг от друга и испуганно оглянуться.

Теперь мы вчетвером ошеломленно уставились друг на друга, но никто не отважился на упреки.

Мне казалось, что я уже испытала самое худшее, что может быть в жизни, но немедленно после этого кошмара судьба сыграла со мной очередную злую шутку. Моя болезнь перешла в стадию, когда хирургическое вмешательство стало неизбежным, когда риск операции казался намного предпочтительнее невыносимой физической боли.

Чувство, которое теперь поселилось в моем сердце, нельзя было назвать мужеством. Меня стали преследовать трусливые мысли. И я обратилась за помощью к Священному писанию. Я открыла тридцать первую главу Книги притчей Соломоновых, которым суждено было стать моим единственным советчиком в поисках правильного решения:

Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов.

Уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка.

Она воздаст ему добром, а не злом, во все дни жизни своей.

Добывает шерсть и лен, и с охотою работает своими руками.

Длань свою она открывает больному, и руку свою подает нуждающемуся.

Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее…

Встают дети — и ублажают ее, муж — и хвалит ее:

«Много было жен добродетельных, но ты превзошла всех их».

Миловидность обманчива и красота суетна, но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы!

Раньше я могла считать себя такой женщиной, но так было раньше, а не сейчас. Однако эти слова вдохновили меня. Видит Бог, я хотела вновь стать образцовой женой, которой когда-то была. Если же моему желанию не суждено сбыться, то моя душа вознесется над страданиями, через которые меня заставил пройти Акбар, и я дам ему свободу и возможность вести лучшую жизнь, которую он, несомненно, заслуживал. Но даже там, в долине смерти, я буду благодарить Бога за то, что он позволил мне самой воспитывать своих детей и многому их научить. И если мне суждено так рано уйти в мир иной, дети по крайней мере не станут думать, будто их родители — черствые, ничего не понимающие в этой жизни люди.

За день до операции я решила кое-что предпринять. У меня возникла мысль сделать так, чтобы мой любимый продолжал жить, не сожалея об утрате жены, если со мной что-нибудь случится. Чтобы другая женщина взошла на пьедестал, который Акбар воздвиг для меня. Чтобы на моем месте могла оказаться обычная женщина с обычными недостатками.

Мне нужен был человек, достаточно беспринципный, чтобы войти со мной в тайный сговор, и достаточно порядочный, чтобы в случае чего позволить мне унести мою тайну с собой в могилу. Как раз таким человеком, по моему мнению, был Сет.

Я позвала Сета для разговора с глазу на глаз.

Когда он сел в изножье моей кровати, я спросила:

— Ты мог бы поцеловать меня, после того как той ночью я влепила тебе пощечину?

Не желая тратить время на пустые слова, Сет бросился ко мне с распростертыми объятиями, но я тут же оттолкнула его.

— Не смей! — возмущенно воскликнула я.

— Но ты же сама попросила! Что же, ты собираешься влепить мне еще одну пощечину только за мои тайные мысли?

— Нет, нет, глупый. Я хотела только узнать, смог бы ты изобразить, что страстно целуешь меня? А я отвечу тебе тем же.

— А разве не я так безуспешно пытался добиться твоей ласки в течение стольких лет?

— Ты так ничего и не понял. Мы должны улучить момент, чтобы Акбар как был случайно увидел нас.

— Ясно! Ты хочешь заставить его ревновать, чтобы он не шалил в твое отсутствие… Я имею в виду, когда ты будешь в больнице.

— Ошибаешься, мой дорогой психолог. Все наоборот! Я хочу создать видимость измены, образ неверной жены, не желающей помочь мужу в трудное для него время…

— Но зачем?

— Затем, чтобы Акбару было легче продолжать жить после моей смерти без чувства вины перед человеком, столь недостойным, как я.

— Я с большим нежеланием говорю это, но мне кажется, ты недооцениваешь его любовь, если думаешь, будто он сможет жить, не тоскуя по тебе… Но я не собираюсь спорить с тобой.

— Если бы Акбар на самом деле так сильно любил меня, то никогда никакой Лоры не было бы.

— Нет людей, которые время от времени не ошибались бы. Думаю, он уже извлек из своей ошибки урок.

— Именно поэтому я и хочу освободить его от чувства вины.

— Договорились, леди, но только потому, что я готов сделать ради вас все, что угодно.

Произнеся эти торжественные слова, Сет со слезами на глазах обнял меня. За объятием последовало долгое неловкое молчание.

— Я все понял. На самом деле ты делаешь все это для того, чтобы у тебя был предлог поцеловать меня. Не так ли? — попытался он рассмешить меня.

— Попробую объяснить тебе все по-другому. Если бы ты был Адамом, а я Евой, то род людской, каким мы его сегодня знаем, перестал бы существовать.

— В огороде, среди помидоров, ты думала иначе.

— Тогда давай вспоминать о том эпизоде во время нашего поцелуя, — предложила я, искренне тронутая чувством, которое он пронес через столько лет.

Вечером того же дня мы втроем собрались у камина в гостиной. Я и Сет стали вспоминать далекое детство. Почувствовав себя лишним, Акбар отправился выпить чего-нибудь, а когда тихо вернулся, то увидел наш страстный поцелуй. Ничем не обнаружив своего присутствия, он тут же вышел.