Объект ликвидации - Альберт Байкалов

– Фролов! – позвала Галочка и помахала перед его лицом ладонью. – Ты чего, тоже транквилизаторов обожрался? Зачем, спрашиваю?

– Потом его ликвидируешь, – охрипшим вдруг голосом проговорил Игорь Павлович.

– Как скажешь, – она стала разливать по тарелкам суп. – Только ведь нам нужен материал, чтобы троим заблокировать память.

– Один будет, – пожал плечами Фролов. – Надо сказать албанцам, чтобы привезли парочку сербов.

– Они говорят, что с каждым разом их все труднее похищать, – напомнила Галина. – И требуют удвоить плату.

– Этот вопрос решим, – Фролов вышел. С минуту постоял в коридоре и направился в комнату Князя.

Сын лежал на кровати, заложив за голову руки, и с безучастным видом смотрел в потолок. Работал телевизор. По экрану бегал Шварценеггер с пулеметом наперевес и поливал вокруг себя свинцом. У каждого потенциального киллера в комнате был заблаговременно заложен комплект дисков, на которых посредством двадцать пятого кадра была заложена информация, вызывающая презрительное отношение к жизни.

При появлении Фролова Князь медленно сел. Лицо расплылось в широкой улыбке:

– Я странно чувствую себя здесь.

– Последствия отравления, – пряча взгляд, ответил Фролов, а про себя подумал, что его сын имеет очень стойкий к препаратам организм. Другие уже превратились в «овощи». Почти ни на что не реагируют. Сейчас они подвергаются полной загрузке. Как новый компьютер. Потом Фролов сделает их активными. А этот даже понял, что с ним что-то не так.

«Возможно, большую роль сыграл стресс, перенесенный при встрече с отцом», – подумал он о себе в третьем лице и сел на край стула.

– Скоро за вами приедут, – зачем-то сказал Фролов. – Поплывешь на корабле…

– Не поплыву, а пойду, – растягивая слова, с какой-то детской обидой в голосе поправил Князь.

Открылись двери, и в комнату с подносом в руках вошла Галочка. Увидев Фролова, она замешкалась и встала.

– Проходи, – поторопил Игорь Павлович.

Ассистенка прошла к столу, выставила на него тарелку супа, миску с жареным мясом и чай. Несколько ломтиков хлеба положила поверх стакана. Потом посмотрела на Фролова, перевела взгляд на Князя и обратно.

«Заметила, сучка!» – догадался Игорь Павлович и резко встал:

– Приятного аппетита.

– Спасибо!

В этот момент Фролов уже повернул к выходу и втянул голову в плечи, ужаснувшись, что сын сейчас добавит слово «папа». Но этого не произошло.

Галочка выскочила следом. Он, не оборачиваясь, двигался к ведущей на первый этаж лестнице. Ассистентка догнала его, схватила за локоть. Фролов встал и резко развернулся к ней лицом.

– Что?

Галочка смотрела на Игоря Павловича с нескрываемым ужасом. Нижняя губа едва заметно тряслась.

– Побойся бога!

– А ты его боишься?

– Вы же, как две капли… Я поняла, это твой сын. Ты всю жизнь мучиться будешь!

– Не буду, – заверил Фролов ассистентку. – И вообще, с каких это пор ты вмешиваешься в мои дела?

– С тех самых, как стала твоей ассистенткой и любовницей, – она уперла руки в бока. – Что за вопросы?

Он пошел дальше. Галочка свернула на кухню.

– Не забудь, через полчаса он должен быть готов.

Женщина ничего не ответила. По большому счету Фролов понимал, ей было все равно, кого отправлять на тот свет. Она вмешалась в процесс лишь ради того, чтобы обратить на себя внимание. Напомнить, что между ними больше, чем деловые отношения.

Прошлявшись с полчаса по окрестностям лаборатории, он отправился обратно. Спустившись в подвал, нос к носу столкнулся с Князем. Бледный как мел, несчастный держался за живот. Тонкий свитер на груди был в остатках непереваренной пищи.

– Что случилось? – Фролов участливо заглянул парню в глаза.

– Опять тошнит, – выдавил из себя Князь.

– Сейчас сделаем укольчик, и все пройдет, – заверил Фролов. – Это с непривычки. Вода здесь плохая, да и акклиматизация еще идет. Иди к себе в комнату, а я отправлю медсестру.

Игорь Павлович заглянул в кухню. Никого. Вымытая посуда была составлена на полках. В комнате, где они жили, тоже пусто. Галочку он застал у себя в кабинете на втором этаже. Она сидела за его столом, подперев кулачком подбородок, и смотрела на лежавший перед ней шприц, заполненный желтоватой жидкостью.

– Что резину тянешь? – изобразив на лице недовольство, спросил Фролов. На самом деле странная и непонятная тревога стала заполнять его. – И что вы все моду взяли садиться за мой стол?! – завизжал, не узнавая себя, он.

– Иду! – испуганно выдавила из себя Галочка и заторопилась на выход. – А присела, чтобы отдохнуть. С утра как белка в колесе. Да еще подумала, вдруг откажешься от своей идеи?

– Если ты еще хотя бы раз поставишь под сомнение мои распоряжения, я отправлю тебя в казарму к албанцам, – процедил он сквозь зубы и плюхнулся на еще хранившее тепло кресло.

Когда Галина ушла, Фролов обхватил голову руками и задумался. Как врач, глядя на себя со стороны, он давно пытался определить характер своего заболевания. Первое, что стало волновать Игоря Павловича в конце зимы, это чувство необъяснимой эйфории, когда по его приказу на тот свет отправляли очередного человека. Он мог даже не присутствовать при его предсмертных муках, не видеть последних мгновений его жизни. Однако одно только такое право решать судьбу человека поднимало его в собственных глазах до небес. А что начинало твориться в душе, когда он наблюдал за процессом или участвовал в умерщвлении сам! В груди все замирало, потом это состояние сменялось возбуждением. Он переполнялся странной, едва уловимой вибрацией.

«Возможно, я стал своеобразным маньяком, – с тоской подумал Фролов. – То, что моя психика уже не подлежит лечению, это точно. Спектр психопатических проявлений очень широк. Я часто не могу сосредоточиться, сваливая это на усталость, у меня бывает неуправляемый поток мыслей, и до этого дня я связывал это с переутомлением, отсутствием режима, постоянным страхом перед албанцами, который можно характеризовать как навязчивый. Что они по большому счету могут мне сделать? Я для них возможность заработать неплохие деньги. Зачем им вынашивать планы моего убийства? А ведь я даже побоялся заступиться за Галину, которую эти обезьяны постоянно лапают. И вот последний сигнал: какого черта я убиваю родного сына?!»

Твердо решив немедленно заняться своим здоровьем и если не вылечить, то хотя бы купировать болезнь, он бросился вниз.

Перешагивая через несколько ступенек, Фролов в буквальном смысле слова рухнул в коридор подвала. Почти бегом добежал до дверей комнаты, где устроился Князь, и с силой рванул двери на себя.

В этот момент Галочка прижала ранку ваткой и согнула Князю в локте руку. Пустой шприц лежал на стоявшей рядом табуретке.

– Все?! – не веря своим глазам, просипел Фролов.

– Да, как видишь, – подтвердила Галочка и перевела взгляд на Князя: – Сейчас вам надо поспать, а проснетесь вы уже здоровым.

«Что можно сделать?!» – пульсировала мысль в голове.

На негнущихся ногах Игорь Павлович подошел к кровати и встал в изголовье.

Князь посмотрел на него и улыбнулся. Неожиданно первая мелкая судорога пробежала по его телу. Задрожали глазные яблоки, зрачки расширились, но тут же все прошло. Он перевел дыхание:

– У меня сын и дочь. – Едва Князь это сказал, как его снова залихорадило. Эта волна была дольше и сильнее. Он даже слегка выгнулся.

– Что-то нехорошо мне! – испуганно проговорил парень, придя в себя.

– Ничего, так и должно быть, – успокоила его Галочка.

Фролов вцепился в дужку кровати с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Ты дед, – одними начавшими синеть губами проговорил Князь.

Фролова словно ударило током. В глазах стало темнеть. Но он не падал. Просто все мышцы окоченели, а руки, казалось, прикипели к кровати, на которой лежал умирающий сын.

И тут на Князя снизошло озарение. Каким образом оказавшемуся у последней черты человеку почти всегда удается понять, что его убивают, загадка. То ли по лицам наблюдающих за его состоянием людей, то ли внутренние ощущения подталкивают к такому выводу, а может, ни то и ни другое, просто в такие моменты мобилизует все свои силы мозг, и он просто читает мысли убийц. Так или иначе, но Князь, проявив незаурядную прыть, неожиданно вскочил, взял за плечи Галочку и, словно пушинку, толкнул в направлении Фролова. Взвизгнув, она врезалась головой в его подбородок. Не ожидая такого оборота дел, доктор полетел на спину. Тем временем парень схватил табурет, с которого на пол полетел шприц, подскочил к ворочающимся на полу злодеям и стал наносить беспорядочные удары по голове, спине, рукам. Со второго раза он приложил по затылку Галочку так, что она прилипла к полу. В следующий момент попал Фролову по переносице. Тот попробовал закрыться руками, но дикая боль заставила прижать их к животу, после чего мир словно взорвался и разлетелся большими черными брызгами.