Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй

— С чего это у нее проснулась совесть? — спросила Марион.

— Не верю, что у таких, как она, просыпается совесть, — ответил Роберт. — Таких вещей из рук не выпускают.

— Но ведь она послала их обратно!

— Это не она послала. Это кто-то другой. Кто-то, кто был испуган и у кого есть зачатки совести. Если бы Роз Глин хотела отделаться от ваших часов, она бы просто бросила их в пруд. Но некто хотел и отделаться, и в то же время поступить порядочно. Этот некто явно чувствует себя виноватым перед вами. Быть может, это Глэдис Риз?

— Вы думаете, что Роз отдала часы Глэдис Риз?

— Думаю, ибо это может многое объяснить. И главное, объясняет то, каким образом Роз удалось заставить Глэдис поддержать ее показания на суде. Понимаете? Глэдис оказалась лицом, принявшим краденый товар. Вдумайтесь: надеть часы Роз не могла, все на ферме Стэйплс видели их на вашей руке. А значит, она великодушно преподнесла их своей подруге. Между прочим, из каких мест эта девушка, Глэдис Риз?

— Понятия не имею, во всяком случае не из ближних. Единственное, что я знаю: она работала на той отдаленной ферме, которая находится за фермой Стэйплс.

— Ну, значит, она могла носить ваши часы. Да, мне кажется, что именно Глэдис вам их послала. В жизни своей я не видел такого перепуганного, такого в себе не уверенного свидетеля, каким была на суде Глэдис Риз. Счастье, что она послала вам часы, у нас теперь появилась надежда…

— Но ведь она клятвопреступница! — воскликнула миссис Шарп. — Даже такая глупышка, как она, должна понимать, что британский суд весьма серьезно относится к лжесвидетельству!

— Она может оправдываться тем, что ее заставили, что ее шантажировали… А, в общем, мне надо подумать. Не так-то это просто. Если удастся лишить Роз Глин поддержки Глэдис, то это может подорвать все дело. Ведь Роз утверждает, будто бы слышала крики на чердаке до того, как дело Бетти Кейн получило огласку, а это серьезное обвинение. Ну, я поехал. Позвольте мне взять с собой и коробку, и бумажку с надписью.

В конторе Роберт застал ожидающего его Рамсдена.

— Мистер Блэр, вы кидаете деньги на ветер. Я и мои ребята сделали все возможное, но никаких следов девчонки не обнаружили.

— Слушайте, а, быть может, вы вот чем пока займетесь… — И Роберт вынул из кармана грязную коробочку. — Одной из свидетельниц на суде была некая Глэдис Риз. Ее задачей было подтвердить слова Роз Глин о том, что Роз говорила ей, Глэдис, о криках в доме Фрэнчайз еще до того, как этим делом заинтересовалась полиция. Ну-с, свою задачу она выполнила, но, как говорится, без всякого энтузиазма. Нервничала, говорила через силу, явно тяготилась тем, что ей приходится делать. Один из моих коллег предположил, что Роз удалось каким-то образом заставить Глэдис выступить на суде. Мне это показалось маловероятным, но вот сегодня утром часы, украденные Роз у мисс Шарп, вернулись по почте в этой самой коробке с запиской. Роз — человек, лишенный совести, часы бы она не вернула и записку не стала бы писать. Напрашивается вывод, что часы получила в свое время Глэдис — Роз носить бы их не смогла, на это бы обратили внимание — и таким вот образом Роз удалось нажать на Глэдис…

Роберт замолчал, ожидая комментариев. Но Рамсден просто кивнул, однако лицо у него было заинтересованное.

— С Глэдис, как вы понимаете, поговорить нам не удастся; нас обвинят в том, что мы пытаемся влиять на свидетелей. Заставить ее отказаться от своих слов мог разве бы Кевин Макдэрмот силой своей личности, своими ловкими вопросами, да и то суд мог бы вмешаться, обвинив Кевина в запутывании свидетеля…

— Это верно.

— Мне бы хотелось представить суду эту записку как вещественное доказательство того, что она написана рукою Глэдис. Если мы докажем, что краденые часы были у нее, то сможем высказать предположение: она дала свои показания под давлением Роз.

— Значит, вам нужен образец почерка Глэдис?

— Именно. Она молоденькая, видимо, школу окончила недавно, и, я думаю, справки можно навести в ее школе. Ну, во всяком случае начать надо с этого.

— Я достану вам образец почерка, — сказал Рамсден, и в его тоне угадывалось: «Дайте мне любое разумное поручение, и оно будет выполнено!» — Она здесь училась?

— Нет. Живет она в нашем графстве, но отсюда далековато.

— Ладно. Узнаю. Где она работает?

— На уединенной ферме, ее называют ферма Братта, это за полями позади фермы Стэйплс, а Стэйплс позади дома Фрэнчайз.

— Ну, а как насчет Бетти Кейн?

— Не мне вас учить вашему делу, Рамсден! Одно знаю: она бывала в Ларборо.

— Это-то мы установили. В кафе. В кинотеатрах. Но ведь этот неведомый Икс мог быть попросту жителем Ларборо. А вдруг она эти три недели своего исчезновения провела в доме Икса?

— Вы считаете, что так и было?

— Нет, — медленно протянул Рамсден. — Так не было. Вот мое мнение, мистер Блэр: мы пропустили какой-то выход.

— Выход?

— Думаю, что она уезжала из Англии, однако так изменила свою внешность, что перестала быть похожей на фотографию в газете.

— Но каким же образом?

— Иначе причесана, ну, там подкрашена… Вы даже представить себе не можете, как меняют женщину прическа, пудра, губная помада.

— А что ж, возможно, вы и правы!

— Поэтому-то я и не хочу даром тратить ваши деньги, мистер Блэр. Поиски девушки с помощью этой фотографии бессмысленны, потому что девушка, которую мы ищем, на эту фотографию не похожа. Когда она была похожа на фотографию, ее мгновенно узнавали. Мы без особого труда установили, где она бывала и что делала во время ее приездов в Ларборо. А затем — тупик, тьма.

— Вы понимаете, что это значит? — мрачно осведомился Роберт. — Мы гибнем.

— Но у вас вот это есть! — возразил Рамсден, указывая на клочок бумаги с печатными буквами.

— Это может лишь помешать привлечь Шарп к судебной ответственности, но отнюдь не доказывает, что Бетти Кейн свою историю придумала. Чтобы раз и навсегда спасти, Шарп от подозрения, надо доказать, что рассказ Бетти — ложь. А как мы это докажем, если не узнаем, где она была в течение трех недель? Кстати, вы проверили владельцев частных аэропланов?

— А как же! С теми же результатами. У нас ведь нет фотографии мужчины, а, значит, он может быть одним из владельцев аэроплана, улетевшего вместе с дамой за границу.

— Н-да. Скверно.

— Вы устали, мистер Блэр. Вам трудно приходится.

— Нечасто случается, чтобы на плечи деревенского адвоката свалилось подобное дело, — пробормотал Роберт уныло.

Нечто, похожее на улыбку, появилось на лице Рамсдена.

— Для деревенского адвоката, мистер Блэр, вы действуете совсем недурно. Очень недурно. И я помогу вам, на беспокойтесь. Так или иначе от самого худшего вы застрахованы, ну, или будете застрахованы, когда я выясню насчет этой записки.

Роберт бросил перо, которым он рассеянно и нервно чертил по бумаге.

— Не в страховке дело, дело в справедливости! — воскликнул он с внезапной горячностью. — У меня сейчас в жизни одна цель — разоблачить Бетти Кейн на открытом суде! Я одного хочу: чтобы рассказ о том, что она делала в течение месяца, рассказ, подтвержденный свидетелями, прозвучал на суде в ее присутствии. Как вы думаете, есть у нас на это шансы? Чего мы еще не сделали? Что может помочь нам?

— Не знаю, — серьезно ответил Рамсден. — Молитва, по-видимому.

Глава девятнадцатая

Как ни странно, такова же была реакция тети Лин.

Тетя Лин постепенно примирилась с участием Роберта в деле о похищении Бетти Кейн, когда дело это вышло из провинциальных границ и стало известно всей стране. В конце концов нет ничего недостойного в том, чтобы участвовать в процессе, о котором пишет газета «Таймс». Тетя Лин, разумеется, не читала «Таймс», но друзья ее читали. Пастор, например, и старый полковник Уитэккер, и старая миссис Уоррен. Пожалуй, теперь было приятно сознавать, что Роберт — представитель защиты в этом нашумевшем деле, хотя он и защищал ту сторону, которую обвиняли в избиении беззащитной девочки… Мысль о том, что Роберт может дело проиграть, не тревожила тетю Лин. Ну, начать с того, что Роберт — человек очень умный, а затем имя фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет» говорило само за себя: эта фирма дел не проигрывала! Тетя Лин уже заранее жалела, что Роберт будет торжествовать победу в Нортоне, а не в Милфорде, где в зале суда было бы столько знакомых!

Поэтому так изумил ее первый же намек на возможную неудачу. Не испугал, не выбил из колеи, ибо тетя Лин и вообразить не могла, что дело может быть проиграно. Намек лишь изумил ее как совершенно новая, неожиданная мысль.

— Но, Роберт, — сказала она, нащупывая ногой под столом свою скамеечку, — но, Роберт, ты ведь серьезно не думаешь, что можешь проиграть дело?

— Напротив. Я ни секунды не сомневаюсь в проигрыше.