Секс и город Киев. 13 способов решить свои девичьи проблемы - Лада Лузина

С тех пор я завидовала многим и не стесняюсь своих чувств. Мне дороги все мои гипотетические соперницы. Появление каждой из них я готова приветствовать салютом и криками «ура». Причина первая упомянута выше: зависть — мощный допинг, она порождает запал соревнований и жажду свершений. Вторая: человек, которому ты завидуешь, — первопроходец. А идти за кем-то всегда легче. Часто именно он и сообщает тебе адрес магазина, где продается шуба со скидкой, телефон издателя, которому имеет смысл отнести твою книгу, и имя прораба, готового организовать твой ремонт, пока ты бегаешь по издателям. А еще, глядя на предмет своей зависти, ты понимаешь главное: каких качеств тебе не хватает для достижения цели. Упрямства? Образования? Знакомств? Их нетрудно наработать. Было бы желание!

Зависть и желание — ближайшие подруги, скорее всего, «лучшие». И если когда-нибудь я проснусь и почувствую, что никому не завидую, значит, я умерла! Если завидовать некому — это просто ужасно. Ибо тогда самосовершенствование сменяется самолюбованием. Простой пример: замужество подруг не вызывало во мне ни капли зависти. Слишком проблемными оказались их браки, слишком много в них было нестыковок, нервов, ссор. Это они завидовали мне: «Хорошо тебе, живешь в свое удовольствие, делаешь, что хочешь, никто не контролирует, не попрекает, не сидит на шее». Слушая их, я горделиво задирала нос и, воображая себя самой умной, с удовольствием рассуждала на тему: «Семейное счастье — выдумки беллетристов. Семья — каторга и ад». В сем состоянии блаженного самодовольства я пребывала ровно до тех пор, пока моя коллега и подруга Ляля таки не отыскала себе идеального супруга. И мне, наконец, нашлось кому позавидовать. «А чего это я до сих пор в девках? — запаниковала я. — Я что, хуже?»

И я не щажу чувств друзей, сознательно распаляя их зависть, принося в клюве те или иные примеры. «Ты говорила: русскоязычный певец не может выйти на мировой рынок! А между прочим, в Англии самая популярная группа — «Тату», — поддеваю я подругу певицу. «Говоришь, не можешь сбросить вес после родов. А Оля смогла!» — «расстраиваю» Аню. Потому что верю: острая зависть помогает решить глобальные проблемы. Мелкая — держать себя в форме. Как ни смехотворен пример Эллочки-людоедочки, устроившей социалистическое соревнование с дочерью американского миллионера Вандербильда, на том же основополагающем принципе работает вся индустрия красоты. «Посмотри, — возбуждаемся мы, показывая друг другу на глянцевых красоток, — какая прическа, косметика, цвет.» А на следующий день идем в магазин, в парикмахерскую, в тренажерный зал!

Вы возразите: «Ты говоришь о «белой», но есть «черная» зависть». Да, я видела немало примеров, когда она ссорила давнишних друзей и разрушала семьи. Зависть — сильное чувство. А любую силу можно обернуть как во благо, так и во зло — как в самосовершенствование, так и в саморазрушение. Бывало, и я, оступившись, выстраивала интриги против удачливых коллег, раздражалась, когда близкие повествовали мне об успехах. Разрывала отношения, чтоб не чувствовать себя ущербной на их фоне, не сталкиваться каждый день с ходячим доказательством: они — лучше меня. И в результате сделала вывод. Унизительна и порочна отнюдь не зависть, а неверие в собственные возможности!

Тратить силы на уничтожение соперника, вместо того чтобы вложить энергию в победу над ним, — столь же глупо, как, имея на руках десять тысяч долларов, отдать их киллеру и убить подлую обладательницу белой шубки. Не выгодней ли купить на эти деньги шубу себе? В идеале — лучшую!

Зависть — великий капитал. Не растратьте его впустую. Любите и лелейте своих Вандербильдих! Что бы мы делали без них?

Эх, дайте мне кому позавидовать, и я переверну весь мир!

Обыкновенное счастье

Помню, года два тому я смотрела на своего котенка. Выделывая удивительные пируэты над паркетом, он гонял по комнате скомканную бумажку, подбрасывал ее лапами, ловил, заваливался на спину. А я завороженно наблюдала за ним, думая: «Вот глупенький, как же ему мало нужно для счастья!»

А мне — так много!

Во-первых, издать книгу. И не просто издать, а распродать миллионными тиражами. И не только в Украине! Иначе — уж я-то себя знаю — не пройдет и полгода, начну мучаться комплексом местечковости и своей полной ничтожности в контексте мирового масштаба.

Во-вторых, любимый. И не просто любимый — мало ли в кого я могу влюбиться сдуру! — а мужчина, которого я могла бы уважать. Чтобы был умнее, сильнее, успешнее меня и не страдал внутренней дисгармонией и приступами неполноценности.

В третьих, дом. И не просто, а моей мечты: чтобы на окнах были витражи, в ванной — мозаичное панно, на столе — столовое серебро, в углу — кресло-качалка в стиле «модерн». И чтобы я могла купить себе любую вещь, которую хочу, и вообще не задумывалась об этих противных деньгах. И чтобы зимой всегда шел снег, а летом — светило солнце.

Из чего следовал крайне печальный вывод: счастлива я никогда не буду!

Хотя точно знаю: рано или поздно непременно куплю серебряные приборы и качалку-«модерн», не исключено, что со временем заработаю много денег и имя за рубежом и найду себе идеального мужчину. Да только проблема в том, что стоит мне заполучить все это, я пойму — никакого особого счастья сие приобретение мне не принесло. Да, да!

Ах, как искренне я верила раньше: желанная вещь, от которой ты не можешь оторвать глаз, приравнивается к стопроцентному блаженству!

Так, после долгих сомнений и подсчетов я приобрела антикварную лампу, образ которой не давал мне спать по ночам. В груди бурлил восторг: «Она моя! Моя! Она идеальная часть моего будущего дома». Но при ближайшем рассмотрении выяснилось: лампа нуждается в глобальной реставрации. Все мои друзья и родные не понимают, зачем я грохнула на нее такую сумму, и наперебой перечисляют мне то нужное и полезное, что я могла бы купить вместо нее. А я чувствую обиду, раздражение, сомнение — все что угодно, кроме…

«Ах, как я была бы счастлива, если бы мы жили с ним вместе и я могла бы будить его поцелуем по утрам!» — грезила я раньше. В результате мой идеал переезжал ко мне. И хотя из упрямого принципа я таки проделывала этот ежеутренний ритуал, уже на второй день, целуя любимого, я думала вовсе не «какое это счастье», а «какого черта он еще спит, если я встала час назад, чтобы приготовить нам этот клятый завтрак!»

«Боже, как я буду счастлива, когда наконец поеду в отпуск», — молилась я каждое лето. А потом, напевая, паковала чемоданы и, дорвавшись до вожделенного поезда, сидела и ждала: сейчас оно низойдет на меня, как золотой дождь на Данаю. Счастье не нисходило: соседи по купе ехали с крикливым ребенком, проводник отказывался выдать мне второе одеяло. «Быть может, чтобы почувствовать его, нужно выйти в тамбур и посмотреть в окно?» Однако его не было и там — только трое неприятных парней, тут же принявшихся подбивать ко мне клинья. «Просто еще рано, оно будет ждать меня по приезде. Счастье грянет, едва я увижу море!» Но вода была слишком холодной, и в ожидании «у моря погоды» я в первый же день сгорала на солнце. Утром поднималась температура. Когда я выздоравливала, начинался дождь. Официант обсчитывал меня в ресторане. Спутник отказывался ехать со мной на экскурсию.

И который раз я возвращалась в Киев злая и усталая, прекрасно понимая, что за весь свой долгожданный отпуск не была счастлива ни секунды!

Однажды в период острой депрессии с классическими симптомами: «Я несчастна», «Я неудачница», «Все — плохо!» — я в целях самоспасения принялась искать аргументы против. И скрупулезно записала на листе бумаги все мгновенья, часы и дни, когда я испытывала радость. Список получился невероятно мелочный и сиюминутный: «Когда меня похвалил начальник», «Когда ездила с Аней на дачу», «Когда помирилась с любимым», «Когда смотрела спектакль БДТ», «Когда каталась в лодке по Днепру», — но, к моему несказанному удивлению, достаточно длинный. Особенно учитывая тот факт, что я была совершенно убеждена: три последних месяца моей жизни — беспросветный черный мрак!

Но больше всего меня поразило другое: оказывается, мое счастье — такое же глупое и «неконцептуальное», как случайная игрушка моего котенка! Чтобы быть счастливой, мне нужно до смешного мало: заслуженная похвала, речка и хорошая погода, природа и приятная компания. Значит ли это, что в вечной погоне за долгосрочным, стратегически важным счастьем я попросту не замечаю ежедневного и единственно настоящего?

Ведь счастье — это когда ты чувствуешь себя счастливым сейчас, в данный момент! Другой формулы просто нет. И размер «поводов для» не имеет ни малейшего значения. Значимо одно: позволяешь ли себе ты — такая взрослая, логичная, деловая — радоваться сущей ерунде и, облизывая с ложечки мороженое, честно признать: «Вот это и есть счастье!»