Казанова - Эндрю Миллер

— Мы сейчас поедем к Малингану! — воскликнул Гудар. Он опередил Казанову с Жарбой и протиснулся к экипажу, энергично орудуя локтями в толпе. — На скромный ужин. И долго у него не останемся.

глава 14

Там их, во всяком случае, угостили вином. Малинган наполнил бокал шевалье, а когда тот осушил его, налил снова. Он держался с Казановой дружески, чуть ли не запанибрата, словно они некогда обошли вдвоем весь земной шар. Познакомил его с двумя миловидными дамами из Льежа и их мужьями. Они поговорили о Льеже, но быстро исчерпали эту тему. После разговор зашел об Англии, и собеседники посмеялись над манерами англичан. Они выпили еще вина. Женщины играли со своими бриллиантами и веерами. О Сейнгальте эти дамы ничего не слышали, но о Казанове, конечно, было известно даже в Льеже.

Гостей позвали к столу. Сервировка была не слишком пышной — чуть-чуть хрусталя да немного серебра, очевидно, заемные, поскольку жил Малинган лишь на армейскую пенсию и карточные выигрыши и с трудом сводил концы с концами. На стол подали большую супницу, и старшая дочь Малингана, Эмили, девочка простоватая и пресная, будто книга псалмов, разлила по тарелкам рыбный суп. Казанова страдал от жажды и выпил больше вина, чем позволял себе в гостях. Ему казалось, что на дворе не поздняя осень, а жаркий июль и он сидит на площади в Венеции и стакан за стаканом пьет «гарбо». Он улыбался всем, даже Гудару. Если человек ничего не ждет от жизни, она способна приятно удивить, мелькнуло у него в голове. Казанова заговорил с одной из молодых жен и успел, пока их бокалы не опустели, провести по ее кисти кончиками пальцев. Когда они расправятся с мясом, он планировал перейти к более активным действиям. Почему бы не потискать ей ноги под столом? Молодые жены созданы для удовольствий и готовы к ним в любую минуту. С ними можно вести себя решительно, как-никак им незачем сохранять добродетель. А их мужья с облегчением вздохнут от этих знаков внимания и спокойно выпьют, поиграют в карты и сами позабавятся с любовницами. Или даже просто поспят. Диву даешься, сколько молодых людей спустя всего полгода после свадьбы вечерами дремлют у каминов, а потом тайком забираются в кровать, опасаясь разбудить жен, и считают свое поведение галантным.

Шевалье описал ей несколько японских эротических книг, поведав об их содержании с максимальным тактом и изяществом. Когда-то их показал ему один господин из Ватомандри. Однако молодая дама слушала его невнимательно и вскоре перебила, вынув рыбную косточку из щербины между передними зубами.

— Нам нужно найти еще одно место за столом, мсье, — сказала она.

— Почему, мадам?

— К Малингану новая гостья, — пояснила дама. — Вы ее знаете?

Когда ужин завершился, все встали, мужчины расстегнули верхние пуговицы бриджей, а слуги расставили столики для карт. Малинган шепнул на ухо шевалье:

— Поверьте, я понятия не имел, что Шарпийон явится ко мне сегодня вечером. Я ее не звал. Надеюсь, что вы не сомневаетесь?

— Такие женщины не нуждаются в приглашениях, — отозвался Казанова, уловив пристальный взор Шарпийон из-за ободка бокала. — У нее нет ни капли стыда.

— Надеюсь, что вы нас сейчас не покинете, — добавил Малинган.

— Так просто меня не выгонишь, — произнес шевалье и стиснул зубы. — Прошу вас, не шепчите мне больше на ухо. А не то люди подумают, будто у нас какие-то секреты.

Малинган отошел и обменялся взглядом с Гударом. Казанова тяжело вздохнул, с яростью посмотрел вниз, на узоры ковра, и приложил все усилия, чтобы его лицо по-прежнему оставалось оживленным и добродушным, а из груди не вырвалось ни звука. Он помог передвинуть мебель к стенам, чтобы освободить место для карточной игры. Одна из льежских дам сетовала, что все они должны на следующей неделе вернуться в Остенде, так и не повидав английские предместья.

— Мадам, — обратился к ней шевалье, обрадовавшись возможности продемонстрировать свое безразличие к запоздалой гостье. — Нам следует исправить это упущение. Позвольте предложить вам небольшое путешествие ко дворцу Хэмптон-Корт. Обычную семейную поездку, без всяких торжеств. Вы сможете полюбоваться предместьями и великолепным зданием. Это было бы так приятно. Но мы должны ехать завтра или никогда.

Он сделал несколько шагов и так удачно выбрал место, что очутился между Шарпийон и остальными гостями, повернувшись к девушке спиной. Если кто-то до сих пор не верил, что он к ней полностью охладел, то теперь Казанова доказал свое отношение.

— Поручите мне заняться поездкой и ни о чем не беспокойтесь, — сказал он. — Я выступлю кем-то вроде почетного англичанина. Сейчас нас восемь человек, и нам потребуются две кареты — по четыре пассажира в каждой…

— Но нас будет девять, — услышал он знакомый девичий голос. — Неужели вы думаете поехать без меня?

Шевалье повернулся к ней и притворился, что удивлен появлением Мари.

— Разумеется, нет, — предельно холодно ответил он. — Я просто недосчитал. Девять — нехорошее число, но я предлагаю простое решение. Я поеду верхом. А вы займете мое место.

— В этом нет никакой необходимости, — возразила Шарпийон. Она подошла к Казанове и взяла его за руку. — Я усядусь у вас на коленях. Надеюсь, что никто не сочтет это неуместным.

Гости вежливо улыбнулись, словно их пикировка была привычной игрой на публике двух давних любовников. Теперь девушка глядела на него с вызовом, и ему стало страшно; ее красота засасывала, точно омут. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала шевалье в подбородок. Собравшиеся зааплодировали.

— Я вернусь сюда в восемь часов утра с двумя каретами, — сообщил он.

— На Сейнгальта всегда можно положиться, — неторопливо отметил Гудар, взял со стола колоду карт и перетасовал их одной рукой. Этот прием никогда Казанове не удавался.

глава 15

Еще одна тяжелая, мучительная ночь: во сне шевалье бежал по венецианской улице, и за ним неотступно следовали люди в белых масках с длинными носами. Их черные плащи до пят развевались и шелестели, будто кожаные крылья дьявола. Он прибыл к Малингану без десяти восемь утра, с синими кругами под глазами и запахом пересохшей земли во рту.

Хозяева и их гости завтракали, предвкушая приятную поездку, а Шарпийон так и сияла. Она оживленно беседовала с молодыми женами; похоже, за ночь они успели поделиться друг с другом самыми своими сокровенными тайнами. Девушка усадила Казанову рядом и попыталась соблазнить его рогаликами с маслом и несколькими ложками шоколада, но у него — хотя он ничего не ел после ужина — кусок в горло не лез. Чем нежнее она за ним ухаживала, тем угрюмее он становился, и когда они поднялись и двинулись к каретам, шевалье испугался, что у него отнимутся ноги. В эту минуту он ненавидел Шарпийон, ненавидел страстно и самозабвенно, зная, что способен на любое преступление.