Насчастливый город - Эллери Квин

— Мама, мне гораздо полезнее двигаться, чем лежать!

Поэтому Герми благоразумно предпочла не настаивать.

Нора начала заметно толстеть в талии, ее щеки внезапно стали одутловатыми, и она ходила по дому так, словно ноги у нее были налиты свинцом. Когда обеспокоенная Гермиона обратилась к доктору Уиллоби, тот ответил:

— Нора в настолько хорошем состоянии, Герми, насколько мы могли ожидать.

Герми не осмелилась задавать дальнейшие вопросы. Но она почти не отходила от дочери и бледнела, когда та пыталась поднять даже толстую книгу.

После ужина, казавшегося безвкусным и прошедшего почти в молчании, все перешли в гостиную. Луди наглухо закрыла ставни и разожгла огонь. Они сидели у камина в застывших позах людей, которые знают, что должны что-то сказать, но не находят слов. Даже потрескивающее в очаге пламя не приносило облегчения. Расслабиться было невозможно: присутствие Норы ощущалось слишком сильно.

— Сегодня вечером вы почти ничего не сказали, мистер Смит, — заметила наконец Роберта Роберте.

Нора вопросительно посмотрела на Эллери, но он отвел глаза.

— Говорить особенно не о чем, верно?

— Да, по-видимому, — пробормотала журналистка.

— Насколько я понимаю, у нас не интеллектуальная или эмоциональная, а юридическая проблема. Вера не поможет оправдать Джима, хотя, возможно, укрепит его Дух. Только факты могут его спасти.

— А их нет! — воскликнула Нора.

— Пожалуйста, дорогая! — простонала Герми. — Ты же слышала, как доктор Уиллоби говорил, что тебе нельзя волноваться.

— Знаю, мама. — Нора повернулась к судье Мартину, угрюмо смотревшему на огонь, растопырив перед носом длинные пальцы. — Как обстоят дела, дядя Илай?

— Не хочу обманывать тебя, Нора, — старый юрист покачал головой, — но хуже некуда.

— Вы имеете в виду, что у Джима нет ни единого шанса?

— Шанс есть всегда, Нора, — вмешалась Роберта Робертс.

— Да, — вздохнул судья. — С присяжными трудно что-то сказать наперед.

— Если бы мы хоть что-то могли сделать, — беспомощно произнесла Герми.

Джон Ф. глубже закутался в пиджак.

— Что вы за люди! — воскликнула Лола Райт. — Сидите, ноете и ломаете руки! Я устала от этого! — Она с отвращением швырнула сигарету в огонь.

— Я тоже, — сквозь зубы процедила Пэт. — Меня уже тошнит!

— Патриция, дорогая, — простонала Герми, — думаю, тебе лучше не участвовать в этой дискуссии.

— Еще бы, мама! — поморщилась Лола. — Ведь это твоя беби! Ты всегда смотрела на Пэт только как на длинноногую девчонку, которая не желает пить молоко и залезает на вишню Эми Дюпре!

Пэт пожала плечами. Эллери Квин с подозрением посмотрел на нее. С прошлого четверга мисс Патриция Райт вела себя в высшей степени странно — слишком тихо и задумчиво для здорового экстраверта,[52] — как будто в ее хорошенькой головке роились какие-то тайные мысли. Эллери хотел обратиться к ней, но вместо этого зажег сигарету. Золотая лихорадка 1849 года, подумал он, началась со старой кастрюли в грязном ручейке. Кто знает, где могут найтись факты?

— А что вы думаете, Эллери? — взмолилась Нора.

— Эллери размышляет о деле, пытаясь найти в нем лазейку, — объяснила Пэт судье Мартину.

— Не юридическую, — поспешил пояснить Эллери, когда судья сдвинул брови. — Но я так долго жонглировал криминальными фактами в моих книгах, что… э-э… приобрел некоторую сноровку, жонглируя ими в реальности.

— Если вы добьетесь успеха с этими фактами, — проворчал старый юрист, — то вы чародей.

— Неужели ничего нельзя сделать? — возмутилась Нора.

— Давайте посмотрим правде в лицо, Нора, — мрачно продолжил Эллери. — Положение Джима безнадежно. Вам лучше подготовиться… Я перебрал в уме каждую крупицу показаний, тщательно взвесил каждый факт и не нашел лазейки. Еще никогда не было такого однозначного дела против обвиняемого. Картер Брэдфорд и шеф Дейкин соорудили настоящего колосса, и понадобится чудо, чтобы его опрокинуть.

— А я отнюдь не Голиаф,[53] — сухо добавил судья Илай.

— О, я готова ко всему, — горько усмехнулась Нора, затем отвернулась и закрыла лицо руками.

— Не делай резких движений, Нора! — всполошилась Герми. — Ты должна соблюдать осторожность.

Нора кивнула не оборачиваясь. Комнату наполнила тишина, от которой она, казалось, вот-вот взорвется.

— Мисс Робертс, — заговорил наконец Эллери; его черный силуэт вырисовывался на фоне пламени, — я хотел бы узнать кое-что.

— Да, мистер Смит? — отозвалась журналистка.

— Вы потеряли вашу колонку, потому что решили противостоять общественному мнению и бороться за Джима Хейта?

— Слава богу, это еще свободная страна, — беспечно промолвила Роберта. Но было видно, что она напряглась всем телом.

— Почему вы проявляете такой интерес к этому делу, что готовы даже пожертвовать своей работой?

— Я верю, что Джим Хейт невиновен.

— Перед лицом всех доказательств против него?

Она улыбнулась:

— Я женщина и к тому же медиум. Вот вам две причины.

— Нет, — покачал головой Эллери.

Роберта поднялась.

— Не уверена, что мне это нравится, — заявила она. — Что вы имеете в виду?

Остальные нахмурились. В комнате появилось нечто, трещащее громче горевшего хвороста.

— Слишком уж это прекрасно, — усмехнулся Эллери Квин. — Крутая журналистка отказывается от заработка, защищая абсолютно постороннего ей человека, который, как указывают все факты и уверен весь мир, виновен, словно сам Каин. У Райтов есть предлог — они хотят, чтобы их зять был оправдан ради дочери и внука. Но каковы ваши причины?

— Я уже назвала их вам!

— А я вам не верю.

— Ну и что мне делать в связи с этим?

— Что вы скрываете, мисс Робертс? — строго осведомился Эллери.

— Я отказываюсь подчиняться допросу третьей степени.

— Очень жаль. Но вы явно что-то знаете и знали с того времени, как прибыли в Райтсвилл. Что вы знаете такого, что вынуждает вас встать на защиту Джима?

Журналистка подобрала свои перчатки и манто из чернобурки.

— Иногда, мистер Смит, вы мне очень не нравитесь… Нет, миссис Райт, не беспокойтесь. — Она быстро вышла.

Эллери Квин уставился на освобожденное ею место.

— Я думал, — виновато произнес он, — что гнев развяжет ей язык.

— Пожалуй, — задумчиво промолвил судья Мартин, — я поговорю по душам с этой особой.

Эллери пожал плечами.

— А вы, Лола…

— Я? — с удивлением откликнулась она. — Чем я провинилась, учитель?

— Вы тоже что-то скрываете.

Лола уставилась на него, потом рассмеялась и закурила сигарету.

— Сегодня вечером у вас скотленд-ярдовское настроение, верно?

— Вам не кажется, — улыбнулся Эллери, — что пришло время рассказать судье Мартину о вашем визите к задней двери дома Норы в канун Нового года как раз перед полуночью?

— Лола! — ахнула Герми. — Ты была там?

— Это не имеет никакого отношения к делу, мама, — раздраженно ответила Лола. — Конечно, судья, я расскажу вам. Но раз уж мы ищем конструктивные пути, как насчет того, чтобы знаменитый мистер Смит приступил к работе?

— Над чем? — спросил знаменитый мистер Смит.

— Мой дорогой умник, вы знаете куда больше, чем говорите!

— Какой смысл в этих пререканиях, Лола? — с отчаянием простонала Нора.

— Думаете, если бы Эллери мог что-то сделать, он бы этого не сделал? — воскликнула Пэт.

— Не знаю. — Лола покосилась на «обвиняемого» сквозь сигаретный дым. — Он не так прост.

— Одну минуту, — вмешался судья Мартин. — Смит, если вы что-то знаете, я вызову вас в суд!

— Если бы я думал, что это вам поможет, судья, то охотно бы согласился, — запротестовал Эллери. — Но это только повредит.

— Повредит Джиму?

— Это просто сделает неизбежным его осуждение.

— Вы имеете в виду, молодой человек, — впервые заговорил Джон Ф., — что знаете о виновности Джима?

— Я этого не говорил, — проворчал Эллери. — Но мои показания лишь подтвердят, что никто, кроме Джима, не мог отравить этот коктейль, и вы не сможете это опровергнуть, даже если Верховный суд придет вам на помощь. Я не должен давать показания!

В комнату вошел шеф Дейкин.

— Простите за вторжение, — проговорил он, — но я должен вручить повестку мистеру Смиту.

— Мне? — воскликнул Эллери.

— Да, сэр. Мистер Смит, вы вызываетесь в суд в понедельник утром, чтобы выступить свидетелем обвинения по делу «Народ против Джеймса Хейта».

Часть пятая

Глава 23

ЛОЛА И ЧЕК

— Я тоже получила, — шепнула Лола Эллери Квину в понедельник утром в зале суда.