И Боги порой бессильны (СИ) - Токарева Ольга "molishna"

– Баб Мара.

– Оу.

– Баб Мара, а вот демоны и орки воюют, воюют. Неужели им не надоело? – шмыгнув носом, девочка взяла корзину с травами, собранными сегодня поутру, и стала их вязать в пучки.

– Так почем я знаю. Кабы надоело, бросили б это грязное дело и по домам разошлись. Дома их, поди, жены ждут, дети. Травница, взяв ухват, подцепив им котелок, отправила в печь.

– А чего они сами не понимают, что их дети дома ждут?

Хмыкнув, Мара посмотрела на Сари, пожала плечами.

– Они-то, конечно, понимают, но ведь ими генералы руководят, а генералами – короли.

Сари так стало жалко воюющих солдат. Положив локти на стол, она опустила на ладони подбородок, с печалью в глазах смотрела в окно. Очнувшись от дум, вновь посмотрела на травницу.

– Баб Мара, а неужели нет такого способа, чтобы эта война прекратилась?

– Это ты сейчас о чем?

– О том. Вот что может генералам и солдатам помешать воевать?

Плечи женщины задергались от смеха. Она подошла к несмышленой девчушке, ласково прошлась рукой по рыжим волнистым волосам.

– Есть такой способ, – заговорщически сказала травница и замерла в ожидании с улыбкой на лице.

Сари подпрыгнула, чёрные глаза лихорадочно заблестели.

– Баб Мара, расскажи… ну, расскажи, пожалуйста.

Для убедительности девочка схватилась за руку бабушки.

– Ох и до чего ты глупая у меня. Ну, слушай. Самый лучший способ прекратить войну – это чтобы все вояки забыли про оружие, а искали глазами кустик или, на худой конец, лесок.

Чернявые брови Сари зажили своей жизнью. Они то взлетали вверх, то срастались на переносице, и помогал им в этой нелегкой думе палец, мгновенно отправленный в рот, периодически покусываемый зубами.

– А зачем им кустик искать?

Мара покачала головой в недовольстве.

– Ох и дуреха ты, Сари! А еще травы помогаешь сушить, настойки варить, мази заговаривать. Сама посуди, коль у вояк животы заболят, они побросают свое оружие и будут думать только об одном: где нужду справить?

Травница не выдержала, и по избе разнеся ее радушный смех.

Представив картину бегающих по полям орков, державших штаны, Сари подхватила смех бабушки, и они вместе отдались веселью.

Насмеявшись, девчушка решила продолжить выпытывать у травницы про то, что она знала. Настроение сегодня у бабушки было хорошим, поди, и на вопросы ответит.

– Баб Мара, а ты демонов видела?

Ротик девочки чуть приоткрылся в ожидании, глаза вновь заблестели в предвкушении.

Мара, вздохнув, пошла к печке. Подхватив рогач, подцепила чугунок и, открыв засов, засунула его в печь. Вытерев руки о фартук, повернулась, посмотрела на внучку.

– Видела… их ни с кем не спутаешь. Была молодой как-то на ярмарке в столице, вот там и увидела. Они ведь не только высоким ростом да шириной плеч от наших мужиков отличаются, а еще мощью и силой, что от них исходит. Маги они все. Поговаривают, и вторую ипостась имеют. На голове рога появляются. А уж коли разозлить их, то так сверкнут своими красными глазищами, что душа на небо может отправиться. Поэтому их орки и не могут победить, а может, демоны орков, те тоже не хилые, и не смотри, что зеленые. Ну ладно, хватит разговоры вести. Давай веленицу в ступе перетирай, да корень хайги добавь, он запах веленицы перебьет.

Сари сморщила вздернутый носик, с неохотой взяла ступу, набросала трав. Взяв пестик, стала медленно водить им по краям чаши. Но не утерпела.

– Орков мы с девчонками видели. Они на той стороне речки своих урхов поили. Вот страшенные, что те, что другие.

Мара покачала головой.

– Вы б меньше с девками бегали, где не надо. На той стороне реки территория орков. Не дай Богиня Архи поймают, увезут к себе в стойбище и будете прислуживать всю жизнь их женам.

Весь оставшийся день Сари и Мара занимались приготовлением мазей. Как только дневное светило скрылось за верхушками леса, травница задернула оконные занавески.

– Завтра день хороший будет. Чтоб с девками без дела не шататься, сходите в лес по землянику… Поговаривают, в это лето ее как никогда вдоволь.

Сари скривилась. Собирать ягоды она не любила, нудно и скучно, но раз бабушка приказала, то делать нечего.

– Завтра схожу поутру за Нежаной и Вилкой, все веселей будет.

– Сходи, варенья наварим. Будет с чем зимой чай пить, – откинув одеяло, Мара легла на постель. Положив руку под голову, с тоской стала смотреть на потолок, слушая, как в соседней комнате внучка укладывается спать...

Встав рано, Сари умылась, выпив стакан парного молока с краюхой ржаного хлеба, поцеловав бабушку в щеку, заспешила на выход.

– Я к девчонкам! Лукошко на обратной дороге заскочу, возьму.

– Хорошо… ступай.

Сари решила сначала забежать к Нежане, а уж потом с ней и к Вилке махнуть. Пробежав с опаской дом тетки Ефросиньи, не увидев нигде козу, девчушка обрадовалась и веселей побежала к подруге. Приближаясь к сельскому рынку, она приостановилась, увидев толпу селян. Окружив Фроську со всех сторон, открыв рот, они слушали рассказ о ее козе.

– Ох, бабоньки, что вчера было? Что было? – качая головой, потирая свою широченную заднюю выпуклую часть, тетка со слезами на глазах, подвывая, продолжила:

– Коза моя вчера сорвалась с веревки и в поле убежала. Уж чего она там нажралась, не знаю? Но когда свечерело, вернулась. Глазищи на выкате. Увидев меня, заблеяла во все горло. Выставила свои рога вперед и понеслась. Уж сколько она меня раз боднула и не сосчитать, едва успела ноги до дома донести. Закрылась я на замок и из избы носа не высовывала.

Селянки сочувственно покачивали головами, но помалкивали, ибо не было в селе человека, кого бы эта проклятущая коза не боднула.

– А-а-а-а!..

Сначала раздался крик, а затем и визг из трактира Прозора.

Его жена брала голосом такие высокие ноты, что певцы позавидовали бы. Дверь трактира резко распахнулась, и из него выбежала Гата. С широко открытыми от страха глазами она бежала, не понимая куда. Следом за ней выбежал Прозор, а затем и посетители.

Завидев толпу баб, жена трактирщика бросилась к ним.

– Ой, бабоньки! Чего на белом свете творится?!

Бабки и тетки вмиг позабыли про Ефросинью. В удивлении приоткрыв рты, смотрели на Гату.

– Тараканы! – завопила Гата. – Ой, горюшко-то какое… целые полчища!

– Да откуда тараканам в нашем селе взяться?

Не выдержала бабка Квета, шморкая беззубым ртом.

– Да почём я знаю? Ой, горюшко, горюшко-то какое! Чем же теперь их, гадов, выводить? По миру пойдем с Прозором, – обхватив голову руками, приговаривала она.

Бабьё обступило Гату, стало успокаивать, не замечая, как к ним подошел сам хозяин. Хмуро посмотрел на рыдающую жену, перевел взгляд на стоявшую на дороге девчушку. Его свинячьи глазки сузились еще больше.

– Ты! – он выставил палец в сторону Сари. Его лицо от злости приобрело красноватый оттенок.

Селянки разом повернулись на выкрик Прозора.

Его жена, перестав выть, устремила взгляд в сторону внучки травницы.

– Ты… ты во всём виновата… – процедил сквозь зубы трактирщик, – прибью засранку.

Сари попятилась, не понимая, почему Прозор на нее так зол.

Тетка Ефросинья с прищуром смотрела на рыжеволосую девчушку. Вспомнив, кого из последних людей боднула ее коза, аж подпрыгнула на месте.

– Из-за нее моя коза беляны объелась! Да у этой рыжей бестии язык поганый!

Сорвавшись с места, переваливаясь под тяжестью своего веса, махая кулаком, Фроська побежала в сторону Сари. За тёткой дружной гурьбой ринулись селяне, вспоминая, какие несчастья сыпались на их головы в последнее года.

Сари развернулась и рванула со всех ног. «Домой не побегу, чего бабушку волновать. Понесусь через поле. Бабки старые, тётки, в основном, все полные, где им за мной угнаться. А там, в лесу, спрячусь и до вечера отсижусь».

Но, видно, злость и задор помогали селянам в беге, ибо пробежку через поле они даже не заметили.

Выпучив глаза, вспоминая всю нечисть на свете, Сари неслась через валежник. Зацепившись ногой о торчащий из земли корень, рухнула плашмя, проехав по земле и траве. Взвыв от боли и досады, ударила кулаком по траве, но попала по палке, которая, подпрыгнув, угодила ей в лоб. На черных ресничках появились слезинки. Шмыгнув носом, девчушка выругалась от горящей в груди обиды.