Екатерина Фурцева. Женщина во власти - Сергей Сергеевич Войтиков

сравнивал деятельность Фрола Романовича Козлова с опричниной царя Иоанна Васильевича Грозного.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении Е. А. Фурцевой министром культуры СССР. 4 мая 1960 г. [РГАЛИ]

В тот же день, 4 апреля 1960 года, решение Президиума ЦК КПСС о назначении Екатерины Алексеевны Фурцевой министром культуры было проведено «в советском порядке» — постановлением Президиума Верховного Совета СССР.

* * *

Игнатов, Фурцева и другие члены Президиума ЦК КПСС, позиции которых пошатнулись, и после Июньского 1960 года пленума ЦК продолжали принимать участие в делах крайне редко собиравшегося теперь Президиума, высказываясь по различным вопросам. Однако их политический крах был уже не за горами.

Никита Сергеевич, многому научившийся у своего Хозяина, которого он превозносил во времена «культа личности» и злобно распекал после ускоренной «соратниками» «кончины», провел 6 декабря 1960 года в Президиуме ЦК КПСС постановление о праздновании юбилея Екатерины Алексеевны — в связи с 50-летием со дня ее рождения. Признавались большие заслуги Фурцевой перед Коммунистической партией и Советским государством. Екатерину Алексеевну наградили орденом Ленина в Кремле 17 декабря[328]. Однако все это была мишура, прикрывавшая медленное, но верное выдавливание Фурцевой из руководящей обоймы.

Осенью 1960 года состоялось важное международное событие — прилет в СССР Эрнесто Че Гевары. Че был первым из выдающихся руководителей Кубы, кто приехал в Москву. Он симпатизировал нашей стране и советским людям, которые отвечали ему тем же. В Москве прошли встречи с руководителями партийных, государственных и общественных организаций СССР, переговоры с внешнеэкономическими ведомствами. Делегация Кубы приняла участие в митинге в Колонном зале Дома союзов в Москве, посвященном дружбе народов СССР и Кубы. Участники митинга выразили горячую солидарность и поддержку героическому кубинскому народу в его борьбе за свободу и независимость. В те дни газета «Правда» писала, что советские люди всем сердцем и душой с народом Республики Куба. «В нашей стране, — отмечалось в газете, — нет ни одного человека, который бы не следил с огромным вниманием за тем, как Куба строит новую жизнь, как ее народ гордо несет знамя революции». Продолжительными аплодисментами и одобрительными возгласами было встречено выступление Эрнесто Че Гевары, который рассказал о борьбе кубинского народа за свободу и независимость и за новую жизнь. Гевара принял участие в торжественных мероприятиях по случаю празднования 43-й годовщины Октябрьской революции[329]. Фурцева на фотографии трибуны Мавзолее стоит рядом с Геварой. Выражение лица у нее озабоченное. Она явно думала не о параде.

На трибуне Мавзолея В. И. Ленина. Слева направо: Че Гевара, Е. А. Фурцева, Хо Ши Мин (шестой), К. Е. Ворошилов (седьмой). Р. Я. Малиновский (восьмой), Н. С. Хрущев, (девятый), Л. И. Брежнев (одиннадцатый), М. А. Суслов (четырнадцатый). 1960 г. [ЦГА Москвы]

На расширенном заседании Президиума ЦК КПСС по вопросам сельского хозяйства 16 декабря 1960 года Хрущев глубокомысленно заметил:

— Мы в Президиуме все равны. Но я не скрою, что по-разному члены Президиума относятся [друг к другу]. Условия и возможности разные, видимо, это будет так и при коммунизме, что будут рыжие и черные[330].

Год 1961-й начался с того, что 20 января Хрущев со товарищи окончательно разделались с Аверкием Аристовым, который был снят с поста члена Бюро ЦК КПСС по РСФСР и направлен послом в социалистическую Польшу[331]. Судя по протоколу заседания, вопрос был решен без какого-либо намека на обсуждение.

Фурцева продолжала принимать участие в заседаниях Президиума, которые с каждым годом хрущевского правления становились все более формальными. В ходе утверждения 17 июня проекта действительно значимого документа — Устава КПСС — Екатерина Алексеевна предложила корректировку первого пункта:

— В Уставе записано, что членом партии может быть всякий гражданин. Давайте скажем — любой.

Товарищи предложение поддержали[332], благо фурцевский вклад в редакцию партийного документа оказался, мягко говоря, не велик.

Иначе сложилось обсуждение жилищного строительства, когда после доклада первого секретаря ЦК она выступила с развернутыми предложениями, полученными от столичного руководства: «Я хотела сказать, какие доводы москвичи приводят за восьмиэтажное строительство в Москве. Стройки уже за Кунцево пошли. Здесь, может быть, пойти на восьмиэтажное строительство для Москвы, может быть, для всей страны не надо идти вверх: металла не хватит, но для Москвы [следует] более внимательно рассмотреть [вопрос], потому что страшно расширяются границы Москвы. Транспортировка очень затруднена, люди работают на ЗИЛе, а ездят из других районов. Один километр метрополитена стоит один миллиард. У них (у Метростроя. — С. В.) мысль такая, чтобы [строить] поплотнее, чтобы не расширять границы [города]»[333].

Фурцеву попробовал было поддержать председатель Государственного комитета Совмина по делам строительства и президент Академии строительства и архитектуры СССР Владимир Кучеренко:

— Я и сегодня считаю, что крупнопанельные дома в восемь этажей для молодоженов и холостяков можно строить.

Однако попытку Владимира Алексеевича оказать поддержку Екатерине Алексеевне (и, соответственно, метростроевцам) пресек лично Никита Сергеевич Хрущев:

— Видите, какая формулировка, а мы строим вообще. Сегодня он молодожен, а завтра многосемейный, и это уже для него не годится. Это говорит о слабости позиций, поэтому дается оговорка — для молодоженов и холостяков.

— Я считаю, что если строить пятиэтажные здания, то, видимо, самое рациональное: четыре этажа — для семейных и пятый этаж гостиничного типа — для холостяков и малосемейных молодоженов коридорной системы, — рассудил он.

«Я считаю, что это хорошая система, — уверенно заявил Хрущев и снял некоторое напряжение собравшихся излюбленным способом — обратившись к своей большевистской молодости. — Я сам жил в общежитии Промакадемии (Покровка, 40), и благодарил бога и [Валериана] Куйбышева: он шефствовал над ней. Это было хорошее общежитие, несмотря на то, что клопы там давали большую нагрузку и бодрости придавали»[334].

Январский 1961 года пленум ЦК КПСС назначил очередной, XXII съезд партии на 17 октября 1961 года. На Июньском 1961 года пленуме были заслушаны и обсуждены доклады Хрущева «О проекте Программы КПСС» и Козлова «О проекте Устава КПСС». Высший партийный орган постановил опубликовать оба проекта для всеобщего ознакомления и обсуждения всеми членами и кандидатами в члены КПСС и всеми трудящимися Советского Союза.

Коммунисты констатировали, что утверждение проекта нового Устава «как могучего организационного оружия ленинской партии» будет иметь «огромное значение для всей деятельности партии, укрепления ее единства, повышения активности и самодеятельности партийных масс». В проекте Устава, как и предложил на заседании Президиума ЦК КПСС Никита Сергеевич, предусмотрели новый порядок выборов в высшее партийное руководство и обновления партийных комитетов. При этом, правда, обеспечивалась «преемственность руководства»[335]. Тут явно не хватало прилагательного — хрущевского.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев поздравляет Е. А. Фурцевой с награждением орденом Ленина. Слева — М. П. Георгадзе. [РГАКФД]

Как рассказал в своих воспоминаниях об отце Сергей Хрущев, в 1961 году по предложению Никиты Хрущева выборы нового ЦК проводили