Госпожа Чудо-Юдо (СИ) - Фаль Эя

Я возвела глаза к потолку.

— Мы уже говорили с тобой о том, что Муирне больше никого обслуживать не станет. Пусть она сама решает, кто ей нравится настолько, чтобы… «поощрить». Это ее личное дело, понял? А всем просителям можешь отвечать, что хозяйка распорядилась усовершенствовать систему интимного поощрения. И первыми будут допущены самые терпеливые и спокойные.

В этот момент Лизен сумел-таки достичь успеха в переговорах с ребенком, и я принялась за осмотр тщедушного тельца Яки. Оно было располосовано когтями гратеры наискось, от плеча до тазовой кости — действительно, наглядный случай редкой удачливости, потому что раны были хоть и жуткими, но поверхностными… а главное — проходя через брюшную полость, сила удара гратеры значительно ослабела, что и спасло внутренние органы мальчика от повреждений. Можно сказать, на животе у него были скорее глубокие царапины, чем раны. Но Яки так сильно вздрагивал от каждого моего прикосновения, что пришлось поделиться с ним успокоительным.

Тщательно обработав все раны, я дала повеселевшему Лизену целый список рекомендаций по уходу за сыном. В первую очередь, насчёт гигиены и правильного питания после длительного полуголодного существования.

Присев отдохнуть, я заметила, что в лазарете появилось ещё одно знакомое лицо: Муирне. Она робко обошла телохранителей, направляясь в мою сторону. Чтобы не допустить коленопреклонения, я перехватила маленькую ладонь рабыни-плывчи и похлопала по тыльной стороне.

— Ты выглядишь получше. Я рада.

— Как отблагодарить вас за доброту, госпожа?

Я покачала головой.

— Благодарность — это такая вещь, о которой может посоветовать только твое собственное сердце, Муирне. Впрочем… если ты знаешь что-нибудь о рабах в черных масках… как у той девочки, которую я просила тебя кормить бульоном… расскажи мне.

— Нет, госпожа, — растерялась рабыня-плывчи. — Впервые такую маску вижу. Но я почти не общалась с другими рабами… мне можно было только совокупляться с назначенными по распоряжению госпожи Задаки.

— Жаль.

Я расстроенно вздохнула и вдруг почувствовала слабое подёргивание за штанину своего комбинезона в районе голеностопа. На излюбленном месте возле софы сидел Эки.

— Госпожа, — заговорщицки прошептал он, — я знаю, кто может вам рассказать…

— И кто же?!

— Шед, госпожа! Он упоминал однажды о рабе в черной маске…

Интуиция заставила сердце взволнованно ёкнуть.

— Что Шед говорил о нем?

Эки наморщил лоб, вспоминая подробности, и наконец сообщил:

— Он удивлялся, что госпожа Задаки велела ему набрать на берегу большую миску свежих водорослей-друри, истолочь их до состояния каши и любым способом лично скормить рабу в черной маске.

— Водоросли-друри… — задумчиво повторила я. — Интересно.

Не те ли сушеные водоросли, которыми потчевали незнакомку, найденную в пещере забыванцев?

— Друри съедобные и полезные, госпожа, — подала вдруг голос Муирне. — У плывчи их часто едят на ночь, чтобы хорошо спать и видеть приятные сны. И девочке друри тоже нравятся…

— Девочке..?

— Той, что вы велели кормить бульоном. Она выпивает его, а потом заедает сухими друри. Их много у нее… за пазухой…

Вот незадача. Двое суток ожидания, чтобы проследить связь заторможенного состояния девочки с подозрительными водорослями коту под хвост!

Наверное, на моем лице отобразилась заметная тень недовольства, потому что последние слова рабыня-плывчи пролепетала на грани слышимости и умолкла.

— Не надо больше девочке давать есть друри. Пока.

— Почему? — влез Грай, переводя внимательный взгляд с поникшей Муирне на меня. — Их многие едят. Даже на господский стол в виде мудреного салата иногда подают. Как экзотику. Друри хоть и специфичные на вкус, но к этому быстро привыкаешь.

Я вздохнула. Интуитивную убежденность бывает сложно обосновать.

— Мне кажется, они странно воздействуют на нее.

— Простите, госпожа… — совсем расстроилась Муирне.

— Ты не виновата. Мне надо было предупредить тебя об этом.

Хорошо бы Шед вспомнил подробности того, как друри подействовали на таинственного раба. Но сейчас старший брат Эки и Яки лежал на животе, с закрытыми глазами, и тревожить его не хотелось. И так натерпелся, бедняга… пусть подольше отдохнёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я проверила, как заживают раны на его спине, и довольно хмыкнула. Выражение «как на собаке» вполне бы подошло. Края рассеченой кожи уже схватились, и воспаленная краснота начала спадать. Вот это регенерация!

— Дайте знать, когда он проснется, — сказала я, а затем отправилась к себе, слыша за спиной тихие шаги. Муирне почему-то решила, что должна следовать за мной.

На пороге в хозяйские покои караулил Любен с предложением своих услуг — накрыть стол, сделать расслабляющий массаж или потереть спинку (последняя фраза шла в комплекте с выразительным взглядом), — и был мягко послан ожидать распоряжений подальше от моих комнат.

Девочка в черной маске отрешенно сидела на полу посреди личной гостиной, уставившись на свои скрещенные ноги. Кто-то уже позаботился о ее гигиене — отмыл и переодел в чистый, но убогий рабский балахон, напоминающий мешок из-под картошки. Если «Антитокс» и подействовал на девочку, то новая порция водорослей нивелировала весь результат.

— Где ее запас друри? — хмуро спросила я.

Муирне указала на сложенную в углу кучу тряпья. Под верхним слоем ткани обнаружилась неровная стопка хрупких пластин объемом с приличную пачку печенья.

Я молча сгребла всё это добро в охапку и затолкала в мусорный утилизатор под любопытно-виноватым взглядом Муирне. А девочка не обратила на мои действия никакого внимания. Даже когда я взяла ее за руку, чтобы ввести новую дозу «Антитокса».

Повторный осмотр монолитно-органического материала маски — возможно, более внимательный, благодаря длительному отдыху, — позволил обнаружить кое-что интересное.

Крошечный значок в виде головы, заключённой в перечеркнутый крест-накрест кружок. Его сложно было заметить, поскольку цвет значка сливался с фоном и разглядеть очертания можно было только по чуть заметному рельефу, и то если смотреть под определенным углом.

Запомнив рисунок, я на глазок перерисовала его в электронный блокнот на коммуникаторе и показала рабыне-плывчи.

— Знаешь, что это означает?

Муирне старательно пригляделась к значку, чуть ли не принюхалась, но отрицательно мотнула головой.

— Нет, госпожа.

Что ж, на такую удачу не стоило и рассчитывать. Надо бы проверить ещё одну возможность.

Вместе с рисунком я отправилась в маленький кабинет, чтобы просканировать значок в поисковой программе, надеясь на зацепку…

И не прогадала.

Поисковик выплюнул на главный экран единственную страничку из углубленного курса лекций по Тигардену-2, который переслала Талла Ней. И похожий значок высвечивался только в двух абзацах.

Первое упоминание было в небольшом примечании из раздела «Рабская декларация»:

...рабы, классифицированные при продаже или дарении как «особо опасные» из категорий: а) недееспособно-агрессивныеб) рецедивно-агрессивныев) ментально-агрессивные, подлежат изолированному содержанию в органико-анатомической маске с ментальным ограничителем и нейроконтроллером. Вывод раба из данной классификации допускается исключительно с разрешения Великой Госпожи Островов или её заместителя.

Второе упоминание выплыло из раздела «Замужество»:

…первый муж лишается статуса раба и всех его атрибутов, включая категорию «особо опасные», поэтому мужчина, претендующий на статус «первый муж», в период помолвочного месяца обязан пройти специальные физико-психологические испытания перед лицом комиссии, в которой заседают минимум три коренные госпожи Тигардена-2.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выводы нарисовались неутешительные.

Получается, даже бывшая хозяйка девочки не сможет поспособствовать снятию маски? И придется хлопотать о разрешении на завтрашней аудиенции у Великой Госпожи Островов или ее советницы?..