План номер ноль - Герман Анатольевич Горшенев

будет хорошо, нет, так кому-то достанется их богатство. Убивать незнакомых мне людей, которые по большому счету не сделали мне ничего плохого, не стали. По нашему любимому плану номер ноль покинули место боя как можно быстрее. Шли до самого рассвета. Когда у тебя ночное зрение и ты видишь ночью не хуже, чем днём, перемещение в ночном лесу не такое уж и сложное дело. Главное не нарваться на тех, кто ночь считает своим временем. С теневыми тварями я мог договориться, но, главное, издалека. Своего собрата с куском чёрной души и его самку готовы были терпеть, но только на растоянии. Самое главное не влезть в самую пупочку и не показать признаков того, что мы тут охотимся и жратву отнимаем.

Пока сдрыскивали, тихо переговаривались. Я общался, стараясь не нарушать звукомаскировку:

— А я знаю. Вернее, у меня есть предположение. Я тебя тогда на склад гробов притащил и сюда. Наверное, ты ко мне пришла как на маяк. Змееголовая говорила, что симбионт вначале пробует на сигналы маяков лететь, а если таких нет, то тогда в свободный поиск.

— Куда же беременной бабе без мужика? Вот и таскаемся за вами сволочами, а так, глаза бы мои тебя не видели.

— И я тебя рад расцеловать во все места, — ответил наёмнице на её красноречие.

Оставалось только улыбнуться опыту общения моей подруги. Нижние ярусы гиперполиса обеспечивают богатую лексику, в этот раз вполне цензурную, кстати. Я, конечно, коснулся пласта этой культуры, проводя много времени на депрессивных орбиталах окраин Галактики, но по-настоящему окунуться в подобную жизнь можно только став частью социума.

Обратил внимание, что окрас имени Красных Плавничков сменился с изгоя на нормальный. Длань была простая восходящая, у неё был в запястье гвоздь, поэтому притворяться кем то другим смысла не имело а вот мой симбионт сидел тихо. Утром хотели переплыть реку и пойти чуть в сторону, сменив направление в очередной раз, из кустов на той стороне неширокой речки вышел наш знакомый со шрамлёной рожей.

Подруга юркнула в кусты, а я остался посреди просторного песчаного пляжа один. Молодой человек с покрытым шрамами лицом очень недобро улыбался, а потом удивлённо приподнял бровь. Он смотрел мне за спину. За мной появились, выйдя из кустов, растущих вдоль берега, несколько представителей народа Воды. Они не скрывали своих имен. Это был огромный мужчина, сильный и властный, женщина и несколько воинов.

На моей памяти, за редким исключением, руководителями народа всегда оказывались серебряные восходящие, но серебро серебру рознь. Бывало, что рикс небольшого народа вроде и имел статус серебра, но в одном-двух атрибутах и представлял сильную бронзу с небольшими оттенками серебристости. Здесь же были уверенные серебряные восходящие, добротные и правильные. Это чувствовалось. Местный народ Воды, как и его вожди, вернее, вождь и его жена, по совместительству фламиника, имели свой окрас не случайно. Кроме этого, рядом находились ещё несколько бойцов с серебряными фреймами. Это были глубоководные с хвостами.

Силу отдельных бойцов и всего племени видно сразу. Необязательно видеть боевую броню у десантуры или пилотские нашивки, чтобы понять, кто перед тобой, и статуты орденов тут ни при чём. Моторика тел, модификации и внешние особенности обязательно скажут, что перед тобой боец первой линии десанта, у которого может быть два, а то и три сердца, по три раза перекручены и дублированы кровеносные сосуды, а в кости вживлена прочнейшая сетка из нанонитей. У пилота шея шире головы, чтобы на пятидесятикратной перегрузке не оторвало, и мгновенная, неестественная реакция зрачков, которые успевают увидеть то, что обычный взгляд заметит, если это будет двигаться раз в двадцать медленнее. При этом пилот не только увидит, но и осознает. По местным бойцам тоже понятно, что они матёрые и много повидавшие воины. Это было видно не только мне, но и победоносному сразу ясно, что без поддержки дружной команды здесь моему «дружку» дадут по голове.

— Когда он станет восходящим, ты можешь прийти сюда и позвать на фионтар. Никто не будет противиться твоему праву. А пока будет под нашей защитой. Он наш трель, и мы за него отвечаем.

Рикс рассмеялся.

— Он не трель. Он ещё убьет вас всех, и он восходящий.

— Брызги. Я не вижу стигмата в его руке. Если видишь ты, то подойди и покажи мне. Может, я уже стар, и мои глаза не различают камней на дне прозрачного ручья.

Водоплавающие смотрели то на меня, то на моего недруга, а я сделал глупое лицо и пожал плечами. Мол, знал его раньше, не отрицаю, но представления не имею, о чем говорит. Объяснить излияния неадекватосумасшедшего себе дороже. Молодой рикс, видя реакцию рыбообразных рассмеялся:

— Ты хотел получить стигмат из рук самого рикса? Получи, — и швырнули под ноги вождя народа Воды вынутую из руны хранилища отрезанную и изрядно подгнившую руку, в которую был воткнут гвоздь восходящего. — Это тебе. Теперь ты не скажешь, что у тебя нет гвоздя и ты не получил награду из рук самого рикса за чудесную пещеру. Я всегда выполняю обещания. Все выполняю. До тинга не так много. Встретимся там. Я не буду ничего делать до этого, и у тебя достаточно времени бояться.

Некоторое время стояли молча, поглядывая на гнилую руку, на меня и победоносного. Молчание прервал рикс народа Воды, сказав спокойным голосом:

— Уходи. Не заставляй воду плакать от ненужной крови. Мы не хотим причинять тебе зло, и больше не появляйся в наших водах.

— Не брызги? Не зря журчали? — сёрничал в ответ молодой рикс, и добавил. — Он восходящий, и вы об этом ещё пожалеете. Если он не придёт на тинг, то я вернусь.

Глава народа водоплавающих кивнул. Серебряный рикс хмыкнул и развернувшись, спокойно пошёл от реки, а глава народа ещё долго смотрел в след исчезнувшему в прибрежных кустах серебряному восходящему. После водоплавающий обернулся ко мне.

— Никто не смеет указывать народу Воды как плавать в наших реках, но ты поступил немудро, найдя себе такого врага. Он могучий восходящий, хотя таким не кажется, и тебе обязательно придется с ним вступить в бой. Ты должен сделать всё сам, и мы не сможем тебе помочь. Я могу тебе подарить руны, но никакие руны не могут помочь, когда у глубины нет дна. Здесь больше, чем просто чёрная бездна. Истинное лицо очень, очень глубоко, и даже жабры и перепонки между пальцами не могут достичь дна, где хранится настоящее лицо