Тупик для Дамы Пик (СИ) - Ловыгина Маша

— Что?! — ахнула Алевтина и вдруг ударила кулаком по столу. — Кого видела?! Того, кто погиб двадцать лет назад?? — побледнев, она отшатнулась.

— Мам, все нормально! Таня просто пошутила. Я скоро приду… — Дина отперла дверь и, схватив пакет с подарком вышла за порог.

— Скажи мне правду! Ты видишь мертвецов?! — взвизгнула Алевтина и бросилась за ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дина вздрогнула, сделала шаг назад и плотно прикрыла входную дверь.

— Ты опять видишь их? — мать застыла в метре от нее, вглядываясь в лицо дочери.

— Что значит, опять? — нахмурилась Дина.

— Господи… — Алевтина сжала пальцы в замок и покачала головой. — Дина, доченька, да что же с тобой не так? Я ведь тебя столько лет отмаливала! По монастырям и церквям ездила! Почему же опять все началось?!

— Мам, что началось? Объясни, пожалуйста!

— Ты знала, что она может видеть мертвых?! — встряла Таня, обращаясь к Алевтине.

— Бабка мужа к ней приходила во сне… А умерла она еще до ее рождения. Я только старшего сына родила. Года четыре Динке было, когда она в первые об этом рассказала… Мол, бабушка приходит и сказки ей рассказывает. — Алевтина прижалась плечом к косяку, не сводя с дочери испуганных глаз. — Сказки, представляете?! Ведьма старая…

Дина попыталась вспомнить хоть что-то из далекого детства, но ничего толкового в голову не приходило.

— Прям, ведьма? — осторожно спросила Таня. — Деревенская?

— Да нет… — тут же смутилась Алевтина. — Это я к тому, что она была такая… такая… Мы когда с отцом Дины к ним знакомиться пришли, она вдруг заявила, что счастья нам не будет. Видела-то меня от силы пять минут! А разве можно так говорить? Откуда в человеке столько злобы? Ведьма и есть…

— Мам, ты серьезно? — тихо, но жестко произнесла Дина. — Ты правда считаешь, что кто-то может сглазить чужую судьбу?

— Ну а как же?! — всплеснула руками мать. — Разве ж мы счастливо жили? Как свадьбу сыграли, так и пошли эти пьянки да гулянки. Ни дети ему не нужны, ни я… А… — устало протянула она. — Чего говорить теперь…

— А вы с папой любили друг друга? — спросила Дина, в тайне надеясь, что мать не станет врать. "Сейчас или никогда", — подумала она.

Мать захлопала глазами и замешкалась, растерянно опустив руки.

— Ну так ведь… как же… замуж пора было… — пролепетала она. Губы ее затряслись, опять складываясь в тонкую скобку.

Дина взялась за ручку двери. Постояла, разглядывая замочную скважину. А затем собралась с духом и выпалила:

— Я не помню бабушку. И сказок не помню. Наверное, ты сделала все, чтобы я забыла об этом. Но, знаешь, теперь я очень хорошо понимаю одну вещь — жить без любви, конечно, можно, но рано или поздно это становится невыносимым. Жить без любви — это как… как в темном холодном и разрушенном городе, где больше никого нет. И ты должен все время прятаться от черноты, которая тебя окружает. Нет света, нет тепла! — она судорожно схватилась за горло. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?!

Алевтина медленно кивнула.

— Мам, я так жить не хочу и не буду! Таня, ты же все понимаешь! — она взглянула на соседку.

Таня улыбнулась сквозь слезы.

— Пусть всего несколько дней, но пусть они будут… — Дина сжала кулаки и закусила губу. — Если Тимур меня не вспомнит, если он уедет, и мы больше никогда… — она тяжело вздохнула, не в силах закончить.

— Ты даже не думай об этом! — воскликнула Таня. — Ишь чего… не вспомнит… Живой он, а это главное.

— Да, — Дина подошла к матери и обняла ее. — Ложись спать. Я не знаю, вернусь ли сегодня. Возможно, останусь в больнице.

— Телефон взяла? — деловито спросила Таня.

— Конечно. И зарядку. — Дина похлопала по пакету, в котором лежал подарок Тимуру.

— Ну, тогда с богом! И это, — Таня подмигнула, — голову береги. Пусть все будет хорошо. Нам еще к Римме ехать. Я одна не хочу, боязно…

— Таня, ты даже не представляешь, как она будет рада! Мам, — Дина помялась на пороге, — ты прости меня, ладно?

— За что? За правду? — мать подошла к ней и разгладила плащ на ее плечах. — Все к лучшему. Ты крест-то носишь? — она отвела ворот, обнажая шею дочери. Заметив цепочку, подцепила ее пальцем, разглядывая крестик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это не мой… Тимура…

— А вот это не дело, Дина, — покачала она головой.

— Да? — нахмурилась Дина. — Тогда принеси из шкатулки мой, пожалуйста!

Алевтина вернулась через минуту, протягивая крестик на кожаном шнурке. Дина расстегнула цепочку и положила ее в карман.

— Верни ему, дочка. Это его защита. — Перекрестив дочь, Алевтина снова обняла ее. — Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, мама!

Дина вышла на площадку и стала спускаться, спиной чувствуя взгляды матери и Тани. Ей было не по себе от тех слов, что она сказала. Но это была правда. Горькая правда о том, что иногда все получается совсем не так, как ты хочешь.

…Но принцы не перестают целовать спящих принцесс, а драконы продолжают ждать своих сказочных возлюбленных. Черные тени охотятся за душами тех, чье сердце пусто, и только любовь способна вывести к свету и сделать по-настоящему счастливым, даже если мир рушится вокруг…

"Ох уж эти сказочки… ох, уж эти сказочники!" — раздался в голове голос Тимура.

— Покойся с миром, бабушка! Спасибо за то, что научила верить в чудо. — прошептала Дина, выходя из подъезда и вдыхая прохладный вечерний воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 32

Ночной город больше не пугал ее. Не страшили тени, застывшие в черных арках домов, и шорохи, от которых раньше замирало сердце. Все осталось где-то там, на стыке реальностей, грань между которыми оказалась совершенно размытой. Сложно было представить себя в привычном мире без Тимура. Вернуться к обычной жизни и сделать вид, что это всего лишь сон…

Как же удивительно и беспощадно стираются границы между прошлым и будущим, оголяя настоящее. Но только так можно разглядеть свою истинную цель, мечту, к которой хочется стремиться. И как же страшно не справиться, упустить что-то, растеряться и смириться.

Она снова оказалась рядом с кафе. Красная лампочка все так же мигала над витриной, отчего стекло вспыхивало огненными всполохами. От воспоминаний, где они лежали рядом, укрывшись рубашкой, по телу разлилось тепло. Дина порылась в пакете и достала маленький кассетник с наушниками, который купила для Тимура. Простенькая вещица, не идущая ни в какое сравнение с навороченными гаджетами, швейцарскими часами и, тем более, с крутой тачкой. Возможно, он даже не обратит внимание и не придаст значения этому подарку. Даже если вспомнит ее… А если не вспомнит?

Дина вставила наушники и положила плеер в карман плаща, нащупав кнопку. Продавец оказался знатоком и поклонником русского рока. И Дина моментально загорелась его идеей и потом терепливо ждала, пока он закачает музыку.

В динамике зашумело, несколько раз звонко стукнули барабанные палочки — видимо, запись была студийная. А затем раздался пронзительно-резкий голос на фоне приглушенной мелодии, от которого у Дины перехватило дыхание и зазвенело в груди:

"Среди связок

В горле комом теснится крик,

Но настала пора,

И тут уж, кричи, не кричи.

Лишь потом

Кто-то долго не сможет забыть,

Как, шатаясь, бойцы

Об траву вытирали мечи.

И как хлопало крыльями

Черное племя ворон,

Как смеялось небо,

А потом прикусило язык.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И дрожала рука

У того, кто остался жив,

И внезапно в вечность

Вдруг превратился миг.

И горел

Погребальным костром закат,

И волками смотрели

Звезды из-под облаков.

Как раскинув руки,

Лежали ушедшие в ночь,

И как спали вповалку